$800 миллионов на 15 человек 11.09.2016 23:05

Сергей Хоточкин, генеральный директор Корпорации развития Сахалинской области, рассказал на полях ВЭФ в беседе с EastRussia о буднях Корпорации и ее первых инвестиционных проектах

– Сергей Владимирович, в начале текущего года звучали разные версии о том, как будут партнерствовать на Дальнем Востоке два крупных государственных финансовых института – Корпорация развития Сахалинской области и Фонд развития Дальнего Востока. Есть ли решение?
– Обсуждался вопрос перекрестного владения, когда мы входили капиталом в Фонд развития Дальнего Востока для того, чтобы их докапитализировать и рассматривать друг друга как группу компаний. Сейчас уже пошли дальше, обсуждается механизм с закрытым паевым инвестиционным фондом «Восток», где мы в партнерстве, но за счет структурных преобразований у нас достигается более лояльная конструкция.

– Каковы текущие взаимоотношения Корпорации и Фонда?
– Капитал Корпорации развития Сахалинской области – более 800 млн долларов. С момента образования Корпорация заработала 3,5 млрд рублей, и около 500 млн рублей налогов заплатила. Наша среднесписочная численность, которая у нас согласована по бизнес-плану, – 15 человек. Управлять капиталом почти в миллиард долларов штатом в 15 человек – если не авантюра, то высокий риск. Поэтому при определении стратегии управления капиталом и инвестиционной деятельностью мы приняли решение брать качественный аутсорсинг. В качестве партнера выбрали Фонд развития Дальнего Востока, потому что мы очень созвучны, не только по названию, по деятельности тоже. Нам они комфортны, потому что они – официальный финансовый консультант правительства Российской Федерации.

– Один из официальных.
– Один из. Но в этой части они нам более комфортны, чем любая консалтинговая организация с иностранным капиталом. Фонд развития Дальнего Востока – квалифицированные подрядчики. Но это не лишает нас права привлекать и других консультантов. Иногда некоторые задачи перепроверяем за ними, некоторые задачи перепоручаем другим подрядчикам. Но Фонд у нас – якорный, базовый партнер, 90% работы по каждому проекту делают они.

– Эти отношения между Корпорацией развития Сахалинской области и Фондом развития Дальнего Востока – коммерческие?
– Да, этот договор для нас материальный, не 3 копейки стоит. Но с точки зрения соотношения капитала, которым мы управляем, и затрат, это – эффективное и законное решение.

– Как строится процесс работы с инвестиционными заявками?
– Любая инвестиционная инициатива попадает к нам на рассмотрение через интернет-портал. Мы сделали то же самое, что в свое время сделал Фонд развития Дальнего Востока: сформировали «одно окно» в электронном виде, чтобы исключить келейность в доступе к длинным и недорогим бюджетным деньгам. Получая эту инвестиционную заявку, мы открываем процедуру, внутри которой – все наши взаимодействия с Фондом. Экономическая безопасность, ликвидность, кредитная история, конъюнктура рынка, специфические due diligence - процедуы составления объективного представления об объекте инвестирования, включающие в себя оценку инвестиционных рисков, независимую оценку объекта инвестирования, всестороннее исследование деятельности компании, комплексную проверку её финансового состояния и положения на рынке, в общем, все, что требуется нам – мы ставим перед Фондом задачу, и они работают для нас, привлекая внешних консультантов. По итогам весь материал собирается для принятия решения по конкретной заявке. Центр принятия решений у нас в правительстве Сахалинской области – там нам открывают флажок, финансировать или не финансировать.

– Как давно действует такой формат взаимодействия с Фондом развития Дальнего Востока?
– С марта текущего года. Фонд для нас – стратегический, профессиональный, компетентный партнер.

– Сколько у вас сейчас получается проектов?
– 38 проектов, по которым официально получены и зарегистрированы инвестиционные заявки, по которым начались процедуры. Стоимость этих проектов свыше 106 млрд рублей, из них наше финансирование – порядка 26 млрд рублей, остальное дают частные инвесторы. По трем проектам из них мы прошли процедуру до конца, еще по двум мы примем решение до конца сентября. Таким образом, у нас проектов, по которым мы откроем финансирование в этом году, будет порядка 5-ти из 38-ми. Это проект по расширению свиноводческого комплекса до 62 тыс. голов (оператор проекта - АО «Мерси Агро Сахалин»), проект по строительству животноводческого комплекса на 3800 голов дойного стада с мощностями по переработке молока, комплексом по хранению зерна, бойней и цехом по первичной переработке мясной продукции (оператор проекта - ООО «Грин Агро Сахалин»), проект по расширению воздушного парка воздушных судов (оператор - ОАО «Авиакомпания Аврора»), проект по созданию программы кредитования малого и среднего бизнеса (оператор – ПАО «Азиатско-Тихоокеанский банк») и проект по увеличению добычи угля на Солнцевском месторождении: строительство конвейера и реконструкция порта Шахтерск (оператор - ООО "Восточная горнорудная компания").

– Скорость примерно такая же, как и у Фонда развития Дальнего Востока, они за первые полгода 6 проектов утвердили.
– Слово скорость мне здесь не нравится. Мы всколыхнули рынок, у нас большое количество инвестиционных заявок, которые мы доводим до состояния инвестиционных проектов и потом будем получать решение по финансированию.

– Кто в основном инициаторы проектов в Вашем портфеле?
– Сегодня у нас есть инвесторы есть из Приморья, Хабаровска, Екатеринбурга, Москвы, Новосибирска. Для нас главное – чтобы инвестор умел делать то, зачем приходит, чтобы имел деньги на реализацию, чтобы был убедителен в своих бизнес-моделях и корректности счета.

Я был на сессии у Андрея Шаронова, где обсуждались лучшие мировые практики работы агентств по привлечению инвестиций, там выступал Роберт Уайт из Всемирного банка. На одном из слайдов он показал, что как правило инвестор не является резидентом территории. У нас такая же история. Сегодня в нашем пакете на 80-90% инвесторы или носители инвестиционных идей – это не сахалинский бизнес. Срабатывает успешный бизнес, который умеет делать свое дело и хочет его тиражировать, он давно сканирует территории и идет туда, где у него складывается бизнес-модель. Однако на Сахалин никак не идут, потому что у нас не ленточный, а свайный фундамент, 9-балльная сейсмика, высокие ветровые и снеговые нагрузки и так далее. Привлечь инвестора можно целой системой мер государственной поддержки, и мы начали делать это раньше, чем ТОРы и Свободные порты. У нас региональное законодательство позволяет региональный инвестиционный проект обнулить, уполовинить, дать льготу, заключив соглашение с инвестором, обосновав при этом экономический или бюджетный эффект.

– То есть бизнес-идея, по сути, его, у вас он берет только площадку?
– Конечно! Его бизнес просто локализуется у нас, и мы достигаем главной цели, мы размещаем производство здесь, расширяем налогооблагаемую базу, решаем вопросы занятости. Строя свиноферму, мы понимаем, что не только продовольственную безопасность по товарной свинине реализуем. Мы формируем сырье для мясопереработки. Мясопереработка влечет за собой биоотходы, биогаз и все остальное.

– Корпорация рассматривает только Сахалинскую область как место реализации объектов? Как насчет заработка «на стороне», например, в других регионах Дальнего Востока?
– Не соответствует нашим целям.

– Стоимость денег какая у вас сейчас?
– 5% годовых в рублях.

– Столько же, сколько и у Фонда развития Дальнего Востока?
– У Фонда столько же, сколько и у нас. У нас изначально стоимость была такая, а Фонд к ней пришел только в текущем году. Был прецедент, когда Фонд утвердил инвестпроект при стоимости финансирования 13%, однако инвестор не стал выбирать деньги. Проект на Сахалине, сейчас его реализует Корпорация.

– В периметре Минвостокразвития России сформировано и работает Агентство по привлечению инвестиций и поддержке экспорта, они выходили на Вас?
– Да, они на нас выходили. Мы работаем на одном поле и договорились о некоторых формах сотрудничества. Они – инструмент, который исследует рынок, оказывает консалтинг, упаковывает инвестора, пестуется с ним. У Агентства есть деньги на консалтинг, аналитику. Они сконцентрируют у себя мощнейший аналитический ресурс, который нам необходим.

Кроме того, есть проекты, куда мы пойдем не на условиях предоставления кредита, а в капитал, в качестве якорных инвесторов. Это проекты в области инфраструктуры, гидротехники. Входя туда как якорный инвестор мы все равно, руководствуясь своей инвестиционной стратегией и инвестиционным меморандумом, должны будем оттуда выйти, у нас все финансирование не только платное, но и возвратное. Поэтому в какой-то момент у нас встанет задача продажи нашей доли участия с некоторой доходностью. В этот момент нам понадобится сильный маркетинг, и мы рассчитываем на отдачу от Агентства.

– Капитал Корпорации, если не секрет, в каких банках лежит?
– Никакого у нас секрета в этом нет. Мы получили деньги в капитал не для того, чтобы получать максимальную доходность на финансовом рынке. Для нас самое главное капитал сохранить и чуть-чуть приумножить. Мы утвердили на совете директоров правила размещения свободных денежных средств, прописали требования к банкам, в которых будем размещать. Сегодня у нас под эти критерии попадают 4 банка – это Газпромбанк, Сбербанк, ВТБ и Россельхозбанк. Внутри этого пула мы размещаем с максимальной доходностью, но имеем лимиты на каждый банк, исходя из соотношения их капитала и нашего. У Сбербанка лимит побольше, а у Россельхозбанка – поменьше. Таким образом, тактика размещения свободных средств определяется двумя цифрами: лимиты на банки и максимальная возможная доходность.

– Вы сказали, что заработали 3,5 млрд рублей за год?
– За 9 месяцев. Но это легко считается. 50 млрд*10% – средняя ставка почти такая.
Беседовал Леонид Агафонов, фото: ТАСС Теги: