-

– Илья Васильевич, место запрещенной к ввозу импортной рыбы на прилавках должна занять наша, отечественная, по большей части выловленная на Дальнем Востоке. Но не получится ли она «золотой» даже при условии, что часть стоимости ее перевозки в центральную и европейскую часть России предлагается субсидировать из бюджета? Подсчитан ли хотя бы порядок таких затрат?

– Субсидирование железнодорожных тарифов, с одной стороны, позволит нивелировать рост цен на рыбопродукцию, с другой – станет дополнительным стимулом для доставки рыбы с Дальнего Востока в другие регионы России. Свое предложение по железнодорожным тарифам мы в правительство уже направили. Оно касается доставки тихо­океанской сельди, в цене которой транспортная составляющая достаточно значительна и достигает 35 %. Мы говорим именно о сельди, так как в стоимости лососевых расходы на перевозку незначительны (от 2 до 5 %) и в этом случае от подобного субсидирования серьезного эффекта не будет.

В документе, направленном в правительство, предложено субсидировать только инфраструктурную составляющую тарифа, которая не меняется в зависимости от сезона (5,1 рубля за 1 кг). При возмещении 50 % ставки потребуется выделить из бюджета 239 млн рублей, при ее обнулении – 478 млн рублей.

– Остается не так уж много времени до 2018 года, когда будет кардинально пересмотрена система промысловых квот. В ближайшее время Росрыболовство должно представить правительственный вариант модернизации исторического принципа распределения квот на вылов. Дискуссии на этот счет кипели бурно. Что решено на сегодня?

– Прошел почти год с момента вступления в силу поправок к закону о рыболовстве, которые позволили рыбакам-прибрежникам обрабатывать уловы на судах и перегружать рыбопродукцию непосредственно в море. Это позволило осваивать прибрежные квоты без оглядки на мощности береговых предприятий регионов. И, естественно, вылилось в увеличение экспорта вместо поставок на внутренний рынок. Теперь «в связи с международной обстановкой» придется все пересматривать?

– Как я уже сказал, сейчас мы продумываем меры, которые позволят дать дополнительный импульс к развитию прибрежного рыболовства и предоставить рыбакам, которые его осуществляют, больше возможностей доступа к водным биоресурсам. Обсуждается возможность изменения общих подходов к ведению прибрежного рыболовства, хотим эту идею также обсудить с нашими рыбаками.

– Учитывая, что у многих рыбаков уже есть долгосрочные контракты на поставку рыбы за рубеж, придется ли ограничивать объем экспорта, чтобы насытить внутренний рынок после отказа от импортной продукции?

– Мы поговорили с рыбаками. В целом они откликнулись на нашу просьбу учитывать сложившуюся ситуацию, когда необходимо, с одной стороны, переориентировать рыбную отрасль на внутренний рынок, а с другой – внимательно следить за ценовой ситуацией и не допускать необоснованного повышения цен. Безусловно, у государства достаточно рычагов, чтобы урегулировать этот вопрос административными методами, но нам не хотелось бы к ним прибегать.

– Звучит несколько угрожающе…

– Звучит как звучит. И повторю, что нам не хотелось бы к ним прибегать. Тем более что участники рынка нас услышали. Наши рыбаки проявляют социальную ответственность, идут навстречу. И если мы будем видеть, что балансы соблюдаются, то никаких мер не потребуется.

– А если нет? Есть ли возможность взаимных уступок и компромиссов?

– Многое упирается в качество переработки рыбы на российских предприятиях. Что лукавить, очень разное это качество, и далеко не вся наша продукция по своему качеству способна заменить импорт. На каких производителей в регионах вы рассчитываете в первую очередь и как относитесь к идее создания рыбных кластеров, как, например, в Приморье в бухте Суходол?

– Проект в Суходоле пока на начальной стадии, толком там пока ничего посмотреть нельзя. В целом, насколько я знаю, такие проекты показали свою жизнеспособность в других странах, например в Корее, сама идея вполне перспективная. Мне кажется, и у нас такие проекты могут быть эффективными. Единственное, чего не стоит делать, это тиражировать такие кластеры один за другим. Пусть будет одна точка притяжения. Нет смысла создавать такие кластеры в каждом дальневосточном регионе, чтобы они между собой конкурировали. Логичнее, если в одном регионе будет располагаться основной кластер, а в других – сопутствующие элементы. Средств всегда не хватает, и распылять их, мне кажется, нерационально.

– Представители рыбаков и рыбопереработчиков постоянно твердят, что отрасль сейчас вплотную подошла к кризису – виной тому и прежние проблемы, и нынешнее обилие административных барьеров, и многие другие факторы. Вы недавно были на Камчатке в рабочей поездке. Все действительно настолько мрачно?

В целом наша рыбная отрасль находится в неплохом финансовом положении, по итогам прошлого года сальдированный финансовый результат организаций рыбной отрасли составил 23 млрд рублей. Есть возможность получать зачастую хорошую прибыль и реинвестировать ее в обновление и модернизацию рыбопромыслового флота, перерабатывающих мощностей, в обучение кадров, повышение зарплат сотрудникам. Часть бизнес-сообщества этим занимается. И наша задача – сделать так, чтобы таких людей становилось больше. А тех, кто пока просто использует ресурсы и ничего не вкладывает в развитие, стимулировать к выбору иной стратегии, в большей степени отвечающей интересам государства.

– А что самое сложное в работе с инвесторами? Как их стимулировать правильным образом?

– Для инвестора главное – получить отдачу от вложенных средств, и это естественно. Но мне кажется, значительная часть из них не ориентировалась на необходимость дополнительного развития. Конечно, свою роль играла и нестабильность, когда правила игры, установленные государством, периодически менялись. Сейчас это главный аргумент в противовес нашим программам – не будем инвестировать, потому что государство непредсказуемо. Были выделены квоты на 10 лет – пожалуйста, вкладывайте средства, развивайте бизнес. Но теперь, говорят нам, мы не знаем, что будет после 2018 года… Это тоже некая игра, способ давления, подобные сложности существовать будут, скорее всего, еще долго. Хотя и они по большому счету преодолимы, если государство ведет свою стратегию четко, логично и разумно.

– Речь шла о том, что появится новая отраслевая федеральная целевая программа, рассчитанная до 2020 года. Какие ее положения вы считаете наиболее важными?

– Прежде всего уточню, что ФЦП трансформируется в подпрограмму, станет составной частью государственной программы «Развитие рыбохозяйственного комплекса». На нее будет выделено дополнительное финансирование. Отметил бы три основных элемента. Первое, и это очень для нас важно: больше денег будет выделено на отраслевую науку. Таким образом, мы получаем возможность обоснованно расширить ресурсную базу и нарастить объемы вылова. Второе: деньги планируется выделять на развитие аквакультуры, в том числе на субсидирование процентных ставок по кредитам, включая инвестиционные. И третье: мероприятия, которые предусмотрены в рамках новой подпрограммы, инфраструктурное обеспечение всей отрасли. В ней заложены дополнительные ресурсы по обеспечению безопасности рыболовства, совершенствованию отраслевой системы мониторинга, реконструкции научно-исследовательских судов, которых за последние годы осталось всего около восьмидесяти. В рамках этой программы будет модернизирован ряд рыборазводных заводов, реконструкции подвергнется причальная стенка в Петропавловске-Камчатском. В целом на следующий год планируется дополнительно выделить 3,1 млрд рублей, на 2016-й – 3,2 млрд, на 2017-й – 3,3 млрд и далее по 3 млрд рублей ежегодно.

– В рамках этой программы планировалось построить завод по выпуску молоди атлантического лосося в Новой Титовке Мурманской области, о чем заявила компания «Русское море – аквакультура». Есть ли подобные инвестпроекты для Дальнего Востока?

– К сожалению, не весь бизнес одинаково чист и прозрачен, как вода в океане. Именно рыбная отрасль страдает от разного рода криминальных схем и неискоренимого пока браконьерства. Какие меры борьбы в данном случае вам под силу?

– Борьба с браконьерством на море – это зона ответственности и задач пограничной службы. Но и мы со своей стороны предпринимаем шаги, которые позволяют перейти к качественно иному, экономическому этапу борьбы с браконьерством. Эксперты называют разные цифры, характеризующие масштаб этого явления: по разным объектам промысла это от 10 до 30 % выловов. И сейчас усилия сосредоточены на борьбе с промышленным браконьерством, которое наносит серьезный ущерб отрасли.

В том числе запущен механизм соглашений по борьбе с ННН-промыслом, которые Россия подписала с различными странами Азиатско-Тихоокеанского региона – Китаем, Японией и Кореей. В Корее уже создана специальная служба, которая осматривает в порту российские суда, ведет подобную сверку, проверяет объем продукции, доставленной на берег.

Второй важный элемент – внедрение электронных промысловых журналов, которые позволят оперативно отслеживать информацию о выловах и регламентировать работу проверяющих органов. Это не позволит договариваться на месте или иметь несколько журналов, как это, увы, иногда случается. По электронной базе всегда возможно будет все перепроверить. Например, если к судну подходил пограничный катер – посмотреть, чем кончилось разбирательство, а если нарушения все-таки были – почему на них не обратили внимания. Еще один важный элемент контроля и учета – система электронной ветеринарной сертификации. Ее наличие позволит сопоставлять объемы продукции: что идет по ветсертификату, а что по разрешению Росрыболовства, и по сути это покажет неучтенную продукцию. Не всем рыбакам эта система нравится. Их можно понять: никому не хочется, чтобы кто-то знал все его тайны. Однако у нас задача – добиться прозрачности в отрасли.

Это относится и к контролю за деятельностью иностранных инвесторов в рыбной отрасли. Разработаны поправки в Федеральный закон «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства», которые позволят лишать квот те рыбодобывающие компании, контроль над которыми получен иностранными инвесторами в обход законодательства.

– Вы занимаете это кресло полгода. Чего вам удалось добиться за этот не слишком большой срок, а к чему вы пока только стремитесь?

Будем повышать эффективность работы и наших рыбводов: уже сейчас переходим на систему, когда они должны будут обосновывать свои бюджеты, а в дальнейшем займемся реформированием этой сферы – нас не устраивает действующая система. Естественно, без сопротивления на местах здесь не обойдется, мы это уже наблюдаем. Но это не повод отказываться от своих решений.

– А от чужих идей? Будет ли Росрыболовство переезжать на Дальний Восток? Чем закончилась эта эпопея?

– На мой, и не только мой, взгляд, это не совсем целесообразно. Бесспорно, Дальний Восток – крупнейший, очень важный рыбопромышленный регион. И для оперативного регулирования здесь располагается несколько наших территориальных управлений. Задача же центрального аппарата Росрыболовства – стратегическое развитие отрасли. Мы разрабатываем документы, которые облегчают ее работу, готовим соответствующие приказы, постановления, законопроекты. Находясь на Дальнем Востоке, было бы крайне сложно согласовывать их со всеми остальными ведомствами. Например, только сейчас на согласовании находится более ста разработанных нами различных нормативных правовых актов, которые, как мы рассчитываем, помогут работе рыбопромышленного комплекса.