Привлекать бизнес из КНР в России намерены за счет электронных платформ и инвестиционных механизмов
За последний год в России резко увеличилось присутствие китайского бизнеса. Количество компаний из КНР, зарегистрированных в РФ, возросло почти на 25%. При этом меняется характер бизнеса: торговлю товарами заменяет более углубленное сотрудничество в сфере инноваций, смарт-технологий, подготовки специалистов. Перспективы дальнейшего сотрудничества, проблемы его развития и пути решения этих вопросов обсудили участники сессии «Китайский бизнес в России: новые горизонты и преимущества локализации» на Восточном экономическом форуме.
«Цифра товарооборота России и Китая – это очередные рекорды. По итогам 2023 года он вырос на 23% – до 240 млрд. Но если смотреть на товарооборот за первое полгода 2024 года, то мы увидим немного другую картину – всего лишь 117 млрд и рост всего лишь на 2%. Поэтому мы должны понять, какой есть дополнительный потенциал для раскрытия сотрудничества и за счет чего можно вынести наши взаимоотношения на новый уровень», — рассказал первый заместитель председателя правления ПАО Сбербанк Александр Ведяхин.
По его словам, одним из инструментов решения этих вопросов может стать выход на электронные B2B площадки. Одну из них разработали в Китае, она позволяет представить свой бизнес иностранным предпринимателям, при этом там размещены как русские, так и китайские компании.
«Я уже почти 30 лет живу и работаю в России и за эти годы видел много положительных, интересных вещей и очень много отрицательных. Есть несколько проблем: языковой барьер, культурные отличия и самое главное – отсутствие доверия. Эти и другие факторы сдерживают развитие российско-китайской торговли. Я верю, что только с помощью современных инструментов возможно решить эти проблемы. Поэтому, чтобы любой предприниматель из России или Китая мог спокойно и удобно везти эффективный бизнес, умную торговлю мы создали нашу компанию. Я считаю, что нынешняя российская торговля находится во временах кнопочных телефонов, а нужно переходить к уровню смартфонов», — рассказал председатель совета директоров компании Qifa Сунь Тяньшу.
«Нужно чаще проводить такие экономические форумы как Восточный или Петербургский, причем не только в России, но и в Китае, чтобы китайские предприниматели узнали современную Россию и начали инвестировать в нее. Уже есть хорошая тенденция — все больше китайских компаний смотрят в сторону России. Нужно использовать этот шанс, активно выходить на китайский рынок, на промышленность, на региональные компании», — отметил Сунь Тяньшу.
Одним из основных торговых партнеров для Китая в России давно стал Приморский край. Как рассказал глава регионального Минэкономразвития Андрей Блохин, по итогам 2023 года товарооборот Приморья и Китая достиг 9 млрд долларов. В этом году ожидается показатель в 10 млрд долларов. Однако цифры могли быть еще больше, если бы не законодательные препоны.
«Еще в 2008 году президентом было принято решение о развитии Дальнего Востока. Прошло столько времени, а что изменилось? Если говорить про погранпереходы, которые должны были построить в 2012 году, то их до сих пор не построили. Дорог, как не было, так и нет, а это очень важная составляющая, чтобы мы перед нашими соседями выглядели лучше. Переход Краскино – Хуньчунь китайская сторона перестроила несколько раз и уже сделала пункт пропуска на 24 полосы. А у нас две или четыре полосы. Из-за этого постоянные очереди из грузовиков, товары не доставляются. Региональным властям по любым вопросам нужно обращаться в Москву. У наших соседей в Китае больше возможностей на региональном уровне решать такие вопросы. Поэтому, мне кажется, настало время дать регионам соответствующие полномочия, чтобы развивать межрегиональное и международное сотрудничество», — заявил зампред Заксобрания Приморского края Джамбулат Текиев.
Ксения Мурзина
Китайский рынок огромен и открыт для других стран. Сейчас все больше представителей российского малого и среднего предпринимательства (МСП) экспортируют товары, услуги или комплектующие в Китай. Однако покорять такой большой рынок сложно. О нюансах работы малого и среднего предпринимательства РФ на рынке КНР размышляет востоковед, директор Института стран Азии и Африки МГУ им. Ломоносова Алексей Маслов.
- У МСП России и Дальнего Востока, в частности, есть шансы на выход рынка Китая, но есть свои нюансы. Чего в основном не хватает нашему бизнесу? Прежде всего – личного знания, как это делать, например, как выходить на рынок КНР, какие ниши занимать. Даже чтобы вынести свой товар на электронную платформу, нужны деньги на продвижение, а в одиночку это сделать очень сложно. Помогают в этом как раз ассоциации, которые входят, например, в «Опору России» или Российский экспортный центр. Они во многом берут на себя часть этой нагрузки.
Еще один ключевой момент – нам кажется, что китайский рынок очень большой и может купить все, что угодно. Но это не так. Вкусы китайских потребителей резко меняются, особенно в последние годы. В этом смысле аналитика рынка является очень важной. Но опять-таки, в одиночку малое предприятие вряд ли будет проводить углубленную аналитику, ведь это дорого и долго. А через ассоциации это делать легче и правильнее.
Сейчас наши МСП могут занять нишу производства продукции агропромышленной области, причем в самых широких масштабах – от сырой продукции в виде зерна, до готовых изделий, например, сладостей. Также довольно интересная, на мой взгляд, перспектива – совместная разработка софта и взаимодействие в области конкретных услуг, например, медицинских – разработка и внедрение искусственных суставов, решения, связанные с оптикой линз.
Но самое главное – не надо ожидать, что товар можно быстро продать на китайском рынке. Окупать все придется долго, надо рассчитывать на два-три года, пока рынок продавится. И в этом вопросе тоже в одиночку не справиться. Лучше работать через крупные ассоциации или, по крайней мере, в комьюнити. Нужно понимать, что в Китае вы находитесь в огромном конкурентном поле и без знания, как оно работает, вы ничего не сделаете. Поэтому нужно готовить своих людей, свою команду. Опыт, который имеет наше МСП при работе с западными странами, практически неприменим для Китая. Здесь надо все начинать заново. Для работы в Китае нужно обрасти связями, знакомствами, тогда вас будут воспринимать как своего человека. Чтобы пройти через все этапы установления гармоничных отношений, нужен как минимум год, а малый бизнес столько ждать не может – у него нет подушки безопасности.
Правительственная комиссия одобрила создание международных территорий опережающего развития (МТОР) на Дальнем Востоке. Они будут привлекать иностранных инвесторов и выпускать товары с высокой добавленной стоимостью. Предполагается, что создавать такие экономические зоны можно будет после 1 апреля 2024 года. Основным партнером в этом направлении региональные и федеральные власти видят Китай. Нужны ли Поднебесной российские ТОР и как в них заманить инвесторов, рассуждает востоковед, директор Института стран Азии и Африки МГУ им. Ломоносова Алексей Маслов.
Также важно понимать, что российские ТОР не лучше и не хуже остальных. Сегодня они конкурируют с другими подобными зонами на территории Малайзии, Индонезии, Вьетнама, других стран, куда приходит Китай. Поэтому надо все время проводить сравнение преференциальных политик и показывать, чем мы лучше, например, преференционной территории в той же Малайзии, куда Китай сегодня много вкладывает. Китайский инвестор будет вкладываться не потому, что он дружит с Россией, а потому что это ему выгодно.
Третий важный момент в том, что большинство потенциальных инвесторов в российские ТОР — это инвесторы северо-востока Китая, наши основные партнеры по российскому Дальнему Востоку. И здесь есть одна особенность: китайский северо-восток, прежде всего провинции Хэйлунцзян, Дилинь, Ляонин — это падающий рынок, а не растущий, по крайней мере, за последние два года. Там резко падает население, и сегодня оно составляет 95 млн человек, что по российским масштабам грандиозно, но по китайским — немного. Большинство производителей в этом регионе — скорее не инвесторы, а покупатели или продавцы, которые занимаются экспортно-импортными операциями. Вкладываться в ТОР для них не очень интересно. Но самое главное, при сопоставимых капиталовложениях на территории Китая, когда компания из КНР вкладывается внутри страны, она может получить ряд поощрительных мер, не хуже, чем в российских ТОР, например, кредиты меньше 3% от своих банков. Соответственно наш конкурент по вложениям — сам по себе Китай.
Это не значит, что все плохо, просто я указал на серьезные недостатки. Нам нужно работать очень точечно. Есть несколько десятков инвестиционных компаний в Китае. Грубо говоря, если компания занимается нефтепереработкой, то не факт, что она будет вкладываться в нефтеперегонный комбинат в российской ТОР. Нам нужно выходить обязательно на те компании, которые имеют опыт и, самое главное, имеют привычку к инвестированию на внешних рынках. Для этого с российской стороны должны быть специально подготовленные люди, которые тщательно проработают бюджетный план, оформят его именно так, как принято в Китае, а не как в России, и предложат его в КНР.
Плюс к этому нужно повысить эффективность Восточного экономического форума — наверняка имеет смысл вернуться к изначальной задумке и сделать его эффективным инструментом капиталовложений. Мы видим, что многие участники форума, в том числе китайские — это администрации регионов или компании, которые не играют большую роль в инвестиционной политике. Нам надо адресным, точным образом приглашать компании, пользуясь ВЭФ, показывать им потенциал, и самое главное, повышать эффективность круглых столов, где идет не рассказ о компаниях, а рассказ о перспективах и форматах вложений. На мой взгляд, многие китайские компании просто не понимают механизмов ТОР, и вот здесь надо проводить мастер-классы для компаний из КНР.
Есть некие традиционные, стандартные направления, в которые вкладывается китайский бизнес. Прежде всего, Китай вкладывает в те СЭЗы (свободные экономические зоны) и в те ТОРы, где выход на операционную прибыль можно получить за три-четыре года. Чаще всего это дает туристический бизнес и туристическая инфраструктура или же совместная инфраструктура, когда продукция из этих ТОР пойдет в Китай и он сам по себе гарантирует закупки. Это может быть нефтепереработка, создание совместных агропредприятий, на что Китай, на мой взгляд, готов пойти.
Китай почти не идет на создание больших промышленных предприятий, если они создаются с нуля. А вот если речь идет о докапитализации уже существующего предприятия, то готов вкладываться. Плюс к этому китайцы обязательно смотрят на готовность инфраструктуры. Китай привык к тому, что когда его компании заходят в СЭЗы в других странах мира, то там уже есть готовые цеха, подъездные пути и другая инфраструктура. Например, когда целый ряд наших ТОР будет готов или будет находиться в финальной стадии готовности, я думаю, что очень велика вероятность, что Китай может в них зайти при правильной постановке вопроса.
Что касается международных ТОР, то они, на мой взгляд, не ухудшат и не улучшат ситуацию. Просто это несколько другой подход, но сам по себе он не решит никаких вопросов. Грубо говоря, это расширение предложения. В любом случае, нам придется работать с крупными китайскими фондами, работать на уровне долгих опытных переговорщиков, чтобы создать такую международную ТОР. Мы должны понимать, что надо привлечь десятки российских переговорщиков для того, чтобы нормально довести это дело с Китаем до финальной точки. Просто какие-то наезды делегаций в Китай или приезд китайских делегаций в Россию, вопроса не решит. Речь идет о системной работе в течение как минимум года, а то и больше.
Российская экономика взяла курс на Восток. Главным партнером в этом выступает Китай, товарооборот с которым в 2023 году обновил рекорд, достигнув 240 млрд долларов. Об особенностях разворота в восточном направлении и перспективах сотрудничества с азиатскими странами размышляет востоковед, директор Института стран Азии и Африки МГУ им. Ломоносова Алексей Маслов.
Нужно изменение ориентации нашего отношения к Востоку, потому что долгое время для России Восток, восточные партнеры были вторичными, а первичными были, конечно, западные партнеры. И в этом смысле перестройка структур бизнеса — очень важный момент. Это в первую очередь перестройка манеры общения, бизнес-этикета. Неслучайно, например, очень многие крупные российские компании сегодня проводят переподготовку своего топ-менеджмента для работы со странами Азии.
Наконец, мы должны понимать, что разворот на Восток во многом — это разворот к регионам российского Дальнего Востока и Сибири. И здесь есть довольно четкие параметры, которые реализуют Минвостокразвития и отдельно взятые администрациями городов.
Еще важно отметить: разворот на Восток как лозунг, а не как кампания — не очень удачный, потому что получается, что до этого никакого восточного интереса у России не было. На самом деле это не так: Россия вышла к берегам Амура в середине XVII века и находится там на протяжении столетий, Россия всегда была страной, нацеленной на Восток. А то, что для некоторых политологов, например, презентация их мнения на восточную тематику оказалась новинкой — это скорее вопрос конъюнктурный. Поэтому надо понимать, что многие организации или многие специалисты на Восток не разворачивались, потому что они всегда там находились.
Я бы назвал все это активизацией восточного вектора российской политики и экономики. Чтобы его действительно довести до полноценной реализации, потребуются как минимум десятилетия. Не надо думать, что это произойдет в один момент.
Чтобы разворот был эффективным, нужна подготовка нового поколения специалистов. Они должны знать не только язык и национальные традиции, но и экономику, юриспруденцию. Нужны специалисты со знанием политического устройства ряда восточных стран, логистики, науки и технологий. Должно быть сотрудничество, как было с Западом: от образования и науки до торговли и политики.
Еще один момент связан с переориентацией товарных потоков на Восток. Здесь, учитывая «бутылочное горлышко» на Восточном полигоне, необходимо открытие новых портовых сооружений на российском Дальнем Востоке, и самое главное — перехват инициативы, в том числе у Китая, в управлении логистическими структурами. При развороте на Восток, не нужно отдавать восточную тематику нашим соседям, а нужно самим управлять ей.
И третий важный момент — выстраивание равных отношений с восточными партнерами. Сегодня Китай играет главенствующую роль в российской восточной политике. Но надо понимать, что есть целый ряд других интересных стран, которые с удовольствием готовы с нами развивать отношения, но опасаются, что Россия работает только с Китаем. Надо показать, что мы работаем со всеми, кто готов сотрудничать.
России необходимо расширять торговлю своей продукцией. Помимо традиционных нефти и газа, необходимо поставлять агропромышленную продукцию, и здесь у нас есть очень большие возможности, учитывая хороший урожай в России. Также нужно расширение торговли российской органически чистой продукцией: косметикой, продуктами питания, биофармой. Важно взаимодействие в области торгово-логистических отношений и создание, на мой взгляд, очень важных совместных финансово-расчетных и банковско-расчетных хабов. Они позволят решить целый ряд проблем, связанных с банковскими платежами.
Наконец, необходимо создание технопарков и совместных технологий, научных лабораторий, научных центров, где бы работали не только с Китаем, но и, например, с Вьетнамом, с Малайзией, где бы разрабатывались технологии, которые могут применяться на внешних рынках. Эти экономические направления являются крайне важными.
Ждут ли Россию на Востоке? Он в хорошем смысле создан торговым меркантилизмом. Проще говоря, если выгодно с кем-то торговать и что-то развивать, то восточные страны готовы нас принять. Вопрос в том, что мы выходим на эти рынки в большом масштабе с большим запозданием. Да, очень многие российские компании годами работают с Китаем. Но часто большого опыта работы нет, а мы приходим на высококонкурентные рынки, где есть свои сложившиеся форматы работы, в том числе, работы в социальных сетях, работы на электронных торговых площадках, работы в зонах трансграничной электронной торговли. И, как следствие, если мы соблюдаем определенные матрицы работы со странами Азии, то нас там будут ждать.
Если мы думаем о базе, как многие думали пять или десять лет назад, то сотрудничество не удастся. Например, сегодня я вижу негативные тенденции, когда многие крупные компании, не понимая логики развития азиатского рынка, китайского например, или индонезийского, выходят туда с некими иллюзиями, что там нас ждут и что можно просто открыть какую-нибудь штаб-квартиру, как очень многие любят это делать, и дело автоматически пойдет. Нет, этого не будет, потому что, например, для Азии очень важным является предварительный опыт работы, то есть наличие людей, которые имеют многолетние связи в этих странах. Поэтому просто набрать молодых ребят со знанием восточных языков не удастся.
По задумке российских властей остров Большой Уссурийский должен стать одним из ключевых центров экономического взаимодействия России и Китая. Для запуска амбициозного проекта на российской стороне острова намерены построить грузопассажирский пункт пропуск, о котором говорят уже несколько лет. О том, почему для развития острова необходимо взаимодействие власти, общественности и бизнеса, рассказал член правления, председатель Хабаровского регионального отделения Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Сергей Мазунин.
– Создана единая концепция развития острова Большой Уссурийский, есть определенные направления работы: туристическое, рекреационное, сервисное. Индустриального развития там не подразумевается, и это всем понятно. Даже обработка грузов, мультимодальные проекты будут осуществляться на материковой части. Сейчас больше стоит вопрос не направлений развития острова, а самой реализации концепции. Мы уже писали в Минвостокразвития о том, что нужна точная программа по развитию острова, которая будет содержать конкретные мероприятия со сроками, ответственными лицами, источниками финансирования.
Сегодня на региональном уровне очень мало обсуждений подобных вещей с экспертным и деловым сообществом, зачастую процессы закрыты. Не было обсуждения того же мастер-плана Хабаровска, который делается для людей, для создания благоприятной среды в Хабаровске и на Большом Уссурийском тоже. А ведь это можно назвать Хабаровской агломерацией по аналогии с Владивостокской. В перспективе Хабаровск может стать миллионником, тем более что на правительственном уровне стоит задача – создать миллионники в регионах, в том числе на Дальнем Востоке.
Конечно, открытие грузопассажирского пункта пропуска станет катализатором всех процессов, в том числе развития туризма, привлечения бизнеса, инвесторов из других территорий России и иностранных капиталов. Но здесь опять же нужно понимать, как это можно реализовать, какие потенциальные инвестпроекты уже есть, какие вошли в мастер-план Хабаровска. Мастер-план по развитию Большого Уссурийского острова Корпорация развития Дальнего Востока должна подготовить к июлю следующего года. Если это будут делать только сами московские специалисты, если они будут рассказывать, как и где нам жить, то это, наверное, будет неправильно. Нужно приблизить работу сюда. Президент давно говорит, что федеральные министерства и ведомства должны переехать на восток страны. Я считаю, что хотя бы для обсуждений они должны чаще приезжать на Дальний Восток, проводить форсайт-сессии, стратегические сессии, просто рабочие группы.
Я вошел в специальную рабочую группу по развитию Большого Уссурийского острова, как раз, там можно было бы участвовать, предлагать инициативы. Потому что пока непонятно, какую часть острова планируется защитить береговыми укрепительными сооружениями. А ведь именно там будет определена территория под застройку будущих объектов. Я понимаю, что это дорогостоящие мероприятия, инфраструктурные затраты, тем более в условиях сегодняшнего времени, но можно, рассмотреть и государственно-частное партнерство.
Полпред президента Юрий Трутнев сказал, что своих капиталов достаточно, и мы сможем самостоятельно все сделать. И действительно, российский капитал сегодня имеет возможности развивать на своей территории инфраструктуру, создавать инвестпроекты и делать это без привлечения иностранных вложений. Но нужно разработать финансовые модели для развития транспортной, инженерной и другой инфраструктуры. Тогда бизнесу будут понятны правила игры.
Также нужно просчитывать вложения в создание инфраструктуры, которые вернутся в виде будущих налогов. Ведь, с одной стороны, государство вкладывает деньги в создание инженерной, дорожной инфраструктуры, а с другой – создает инвестиционную привлекательность для проектов, в которые вкладывается частный инвестор. Он же создает налоговую базу и рабочие места.
Конечно, здесь нужно подключать, в том числе, и науку, чтобы ученые просчитали все цифры – не только затраты, но и будущие доходы. Когда строили БАМ, многие говорили, что это дорога в никуда, слишком затратная стройка. А сегодня, мы понимаем, что БАМа даже после реконструкции не хватает. Жизнь развернула все на восток. Такие моменты нужно обсуждать и просчитывать. Не надо бояться больших расходов, надо бояться малых доходов. Сначала государство и другие институты развития инвестируют, создают условия, вкладывают деньги в инфраструктуру и снижают риски для бизнеса, тем самым привлекая частые инвестиции, а потом эти деньги возвращаются в казну в виде налогов. Пускай не в среднесрочной перспективе, но возвращаются.
Мы десять лет ждали развития Большого Уссурийского острова. Мост построили в 2013 году, было поручение президента о создании туристической рекреационной зоны, но ничего до сих пор не создано, хотя за это время можно было пассажирский пункт пропуска открыть. Туристический обмен бы уже пошел, в дальнейшем проект было бы проще развивать. Но разные финансовые группы в этом не заинтересованы. Я знаю, что предпринимаются различные меры, чтобы проект как можно позже заработал, потому что он повлияет на транспортные и туристические потоки.
Важна концентрация экспертного сообщества, органов власти, бизнеса, нужно понимать, кто возьмет на себя инфраструктурные затраты. Ведь если говорить об увеличении турпотока в Хабаровский край из Китая, то нам нужно понимать, что потребуется в 100 раз больше номеров в гостиницах, мест в ресторанах и заведениях общепита. А это инвестиционный цикл, который занимает несколько лет. Уже сегодня с открытием этих новых мест мы опаздываем.
Есть проект пассажирских круизов по Амуру. Это тоже ниша, это туристическое предложение для гостей, прибывших на Большой Уссурийский. В национальном проекте есть планы по увеличению въездного туризма в три раза, доли туризма во внутреннем валовом продукте – до 5%. У нас есть прекрасная возможность перевыполнить эти показатели за счет появления грузопассажирского пункта пропуска на Большом Уссурийском. Но здесь главное – не тянуть одеяло на себя, а разровнять его и действовать вместе: обсудить направления, внести предложения, нащупать проблемные точки и найти точки роста, налаживать диалог между бизнес-сообществом и властью. Этот проект даст хороший толчок для развития города и региона, поэтому мы должны всем миром навалиться, и своими идеями, энергией двигать его вперед и получать от него эффекты.
На IX Восточном экономическом форуме состоялась сессия «ВЭБ. РФ: как инвестировать в условиях дорогих денег?». Эксперты обсудили, каким образом при высокой ключевой ставке Центробанка эффективно поддерживать инвесторов, чтобы темпы реализации масштабных проектов развития Дальнего Востока оставались высокими.
Мастер-планы дорогого стоят
Разработанные по поручению президента России мастер-планы 25 дальневосточных городов – это уникальный шанс для выхода экономики и качества жизни в ДФО на новый уровень. При этом, как отметил модератор дискуссии, первый заместитель Председателя Правления Сбербанка, Александр Ведяхин, очевидно, что их реализация требует большого объема средств – более 4 трлн рублей, причем 2,2 трлн должны поступить из внебюджетных источников, а значит, необходимо активно привлекать инвесторов. Как это сделать с учетом того, что ключевая ставка уже составляет 18 % и, возможно, вырастет еще?
Отвечая на этот вопрос, министр Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков подчеркнул: «Очень важно, что мастер-планы — это не какой-то градостроительный документ, это настоящий гибрид плана развития города и бизнес-плана, плана трансформации экономики, создания новых отраслей экономики, новых предприятий, диверсификация экономики и создание рабочих мест с высокой зарплатой».
Поэтому, понимая причины денежно-кредитной политики Центробанка, Минвостокразвития в этих условиях стремится не только не останавливаться, но и не сбавлять темп. В частности, ко второму дню ВЭФ-2024 уже подписано несколько соглашений об инвестициях общей суммой 3,7 трлн рублей. По итогам первого года действия программы реализации мастер-планов обеспечено финансирование 27 % мероприятий. Кроме того, Алексей Чекунков обратил внимание на то, что необходимо умное управление государственным долгом на Дальнем Востоке в разных форматах, к примеру, государственно-частное партнерство, выпуск специальных ценных бумаг. Без этого реализация мастер-планов невозможна, а она того стоит.
Эффективные практики поддержки
Илья Торосов, первый заместитель Министра экономического развития Российской Федерации, рассказал о том, что на сегодняшний день есть пять больших блоков мер поддержки, которые позволяют привлекать относительно дешевое финансирование в инвестиционные проекты. Первый блок – это Фабрика проектного финансирования, в рамках которой государство страхует процентные риски. Это значит, что разницу между ключевой ставкой и установленной величиной, которая зависит от проекта и составляет 7–10 %, государство берет на себя. Больше половины проектов на Дальнем Востоке реализуются при поддержке Фабрики. Второй инструмент – это Фонд национального благосостояния: финансирование осуществляется в зависимости от проекта по определенным ставкам (3–5 %), в результате чего сокращается общая стоимость проекта с точки зрения привлечения денежных средств. Третий, четвертый и пятый блоки – это ГЧП-концессии (ГЧП – государственно-частное партнерство – прим. ред.), таксономия техсуверенитета и отраслевые меры поддержки. Причем, как пояснил заместитель председателя ВЭБ.РФ Артем Довлатов, меры поддержки можно комбинировать, как произошло, например, при финансировании на Дальнем Востоке проекта строительства нового аэропорта в Магадане.
Председатель правления АО «Банк ДОМ.РФ» Артем Федорко рассказал еще об одном инструменте, а именно о практике применения механизма инфраструктурных облигаций на Дальнем Востоке.
Взгляд с другой стороны
Как перечисленные меры работают для представителей бизнеса? На этот важный вопрос ответил генеральный директор ООО «Управляющая компания Баимская»: «Мы используем целый набор мер. В нашем случае, это, безусловно, меры, которые предоставляются для всех инвесторов, работающих на территории Дальнего Востока. Это режим Арктической зоны Российской Федерации и режим Территории опережающего развития… Наш проект предполагает создание ряда объектов внешней инфраструктуры: это 400 км автодороги, это 400 км линий электропередачи и строительство нового порта. Когда мы проект собирали, мы смотрели все возможные механизмы поддержки, механизм концессии нам показался наиболее эффективным… Палитра мер государственной поддержки позволяет нам реализовывать такие сложные тяжелые капиталоемкие проекты».
За последний год в России резко увеличилось присутствие китайского бизнеса. Количество компаний из КНР, зарегистрированных в РФ, возросло почти на 25%. При этом меняется характер бизнеса: торговлю товарами заменяет более углубленное сотрудничество в сфере инноваций, смарт-технологий, подготовки специалистов. Перспективы дальнейшего сотрудничества, проблемы его развития и пути решения этих вопросов обсудили участники сессии «Китайский бизнес в России: новые горизонты и преимущества локализации» на Восточном экономическом форуме.
«Цифра товарооборота России и Китая – это очередные рекорды. По итогам 2023 года он вырос на 23% – до 240 млрд. Но если смотреть на товарооборот за первое полгода 2024 года, то мы увидим немного другую картину – всего лишь 117 млрд и рост всего лишь на 2%. Поэтому мы должны понять, какой есть дополнительный потенциал для раскрытия сотрудничества и за счет чего можно вынести наши взаимоотношения на новый уровень», — рассказал первый заместитель председателя правления ПАО Сбербанк Александр Ведяхин.
По его словам, одним из инструментов решения этих вопросов может стать выход на электронные B2B площадки. Одну из них разработали в Китае, она позволяет представить свой бизнес иностранным предпринимателям, при этом там размещены как русские, так и китайские компании.
«Я уже почти 30 лет живу и работаю в России и за эти годы видел много положительных, интересных вещей и очень много отрицательных. Есть несколько проблем: языковой барьер, культурные отличия и самое главное – отсутствие доверия. Эти и другие факторы сдерживают развитие российско-китайской торговли. Я верю, что только с помощью современных инструментов возможно решить эти проблемы. Поэтому, чтобы любой предприниматель из России или Китая мог спокойно и удобно везти эффективный бизнес, умную торговлю мы создали нашу компанию. Я считаю, что нынешняя российская торговля находится во временах кнопочных телефонов, а нужно переходить к уровню смартфонов», — рассказал председатель совета директоров компании Qifa Сунь Тяньшу.
«Нужно чаще проводить такие экономические форумы как Восточный или Петербургский, причем не только в России, но и в Китае, чтобы китайские предприниматели узнали современную Россию и начали инвестировать в нее. Уже есть хорошая тенденция — все больше китайских компаний смотрят в сторону России. Нужно использовать этот шанс, активно выходить на китайский рынок, на промышленность, на региональные компании», — отметил Сунь Тяньшу.
Одним из основных торговых партнеров для Китая в России давно стал Приморский край. Как рассказал глава регионального Минэкономразвития Андрей Блохин, по итогам 2023 года товарооборот Приморья и Китая достиг 9 млрд долларов. В этом году ожидается показатель в 10 млрд долларов. Однако цифры могли быть еще больше, если бы не законодательные препоны.
«Еще в 2008 году президентом было принято решение о развитии Дальнего Востока. Прошло столько времени, а что изменилось? Если говорить про погранпереходы, которые должны были построить в 2012 году, то их до сих пор не построили. Дорог, как не было, так и нет, а это очень важная составляющая, чтобы мы перед нашими соседями выглядели лучше. Переход Краскино – Хуньчунь китайская сторона перестроила несколько раз и уже сделала пункт пропуска на 24 полосы. А у нас две или четыре полосы. Из-за этого постоянные очереди из грузовиков, товары не доставляются. Региональным властям по любым вопросам нужно обращаться в Москву. У наших соседей в Китае больше возможностей на региональном уровне решать такие вопросы. Поэтому, мне кажется, настало время дать регионам соответствующие полномочия, чтобы развивать межрегиональное и международное сотрудничество», — заявил зампред Заксобрания Приморского края Джамбулат Текиев.