«Криминальный» фольклор 31.10.2017 09:54

Топ – 5 страшных сказок коренных народов Дальнего Востока. Чтиво к Хэллоуину.

31 октября публикуем для вас подборку самых пугающих дальневосточных сказок, каждая из которых тянет на несколько статей УК. Здесь и боевик из жизни сельской мафии, история братоубийства и маньяк-людоед, полтергейст и членовредительство. Ставим метку 16+  

Эпос коренных этносов Дальнего Востока внёс большой вклад в мировую литературу, он многолик и прекрасен, но попадаются предания в стиле крипоты и треша. Речь идёт о самобытных сказках в их изначальном варианте без прикрас, как они были записаны этнографами. Переведенные с языков малых народов, но необработанные и литературно не адаптированные, они способны нагнать жути даже на взрослого. В дальневосточном фольклоре особый менталитет и архетипы – здесь особо отношение к смерти, сородичам и всему сущему. Не встретишь, например, воспетой русской лени и надежды на «авось», когда чахлому герою выпадает джек-пот, и, как итог, триумф фартовости над благоразумием, с традиционным «они жили долго и счастливо» в финале.

Но сказки малых этносов Чукотки, Сахалина, Приморья и т.д. не ставили целью довести ребенка до икоты и ночных кошмаров. Как и не сочинялись чисто для развлечения. Каждая легенда, предание или история – это завернутая в сказочный фантик инструкция «ложь+намёк», как не надо делать, или, наоборот, как найти выход в критической ситуации. Если в истории, например, есть волк или медведь, который на раз-два съедает героя, ребенок следующий раз подумает, прежде чем убегать за калитку. Довериться чужим дяде или тёте – значит, обратиться в камень или попасть в рабство и т.д. Естественно, в этом есть смысл и сегодня, разве что большинство сказочных образов с многовековой выдержкой непонятны современным детям городов.

Сказки народов мира и авторские работы в оригинале порой не менее жестоки: вспомним хотя бы западноевропейскую «Золушку», где мать отрубает родным дочерям пальцы на ногах, чтобы те поместились в хрустальную туфельку. Или записанную братьями Гримм немецкую историю про серийного маньяка – «Синюю бороду», где невеста находит в подвале трупы девушек, свисающих на крюках с потолка.

Как и в фольклоре народов мира, в дальневосточных историях воспеты житейская мудрость и смекалка, есть место сатире, гиперболизации и символизму с неподражаемым местным колоритом. Но сказки остаются сказками, это не урок ОБЖ и не документальная пьеса, и пусть не во всех историях героям удается выжить, или зло  побеждено не окончательно (открытый финал) – но всё же случаются хэппи-энды.

"Во взрослой жизни, наполненной суетой, где справедливость побеждает не так часто, как нам хотелось бы, с появлением в семье детей к нам в дом приходят сказки. Они напоминают о тех неповторимых, волшебных моментах, когда мама или папа, укрыв нас бархатным одеялом, защитив тем самым от всех-всех опасностей, начинали читать сказки. Голос уносил нас в заоблачные страны к мужественным героям, к неведомому Чудо-юду.

Сказки, которые нам читали, как правило были добрыми. Они учили нас любить, мечтать, думать, а где-то даже хитрить. Самыми страшными персонажами были Баба Яга, Леший, Змей Горыныч. Конечно же, мы боялись их, и иногда даже прятались под одеяла. Но те сказки, которые рассказывали своим детям удэгейцы или, как их по-другому называли, «лесные жители», по сравнению с привычными нам сказками – просто ужасы! Думается, это обусловлено условиями проживания удэгейцев. Ведь для того, чтобы дети смогли выжить в тайге, психологически они должны быть готовы к тому, чтобы убить хищника и не стать его жертвой. Эта суровая прямота, если не сказать, жестокость - является отличительной чертой удэгейских сказок.

Многие авторы делали попытки смягчить сюжеты народных сказок, чтобы адаптировать их для современных детей. Однако иные из них совершенно безнадежны. Не спешите читать их своим детям: некоторые истории могут скорее напугать малыша, чем развлечь" - делится впечатлениями читатель "East Russia" Григорий Миш.

Поехали:

ЛЕШИЙ. ЧУКОТСКАЯ СКАЗКА.

(Из чукотской сказки "Келе", 1988 г.)

Поехали на оленях два брата охотиться.

Старший брат был дурак, а младший - умный. Подъехали они к реке, дурак вынул нож и разрезал у оленя камусы на ногах, поднял повыше, чтобы не замочить камус и не испортить. Зашатался олень и издох. Охотились братья долго, поели всех оленей.

Пошёл младший брат в тундру, а старший и говорит себе: "Приедет брат с охоты, а ему и поесть нечего".

Отрезал дурак у себя одну ягодицу и начал жарить. Пришла на запах лешачиха, хотела съесть дурака, а дурак как кинется на неё и давай гонять по тундре. Гонял-гонял её, упала лешачиха, испустила дух и вывернулась наизнанку, что было внутри, стало снаружи, а что было снаружи, то стало внутри. Засыпал её дурак камнями, а на голову вместо малахая надел олений желудок. Приходит младший брат с охоты, угощает его дурак мясом. Младший говорит:

- Я не хочу, ешь сам!

Пошли братья домой, у младшего брата след прямой, как стрела, а у старшего - всё кругами да петлями.

Приходят домой. Рассказал дурак, что убил лешачиху.

Мать остерегает:

- Не говори при детях!

Послал дурак двух младших своих сыновей к сестре отнести мясо.

Приходят ребята к тётке. А у тётки муж - леший. Маленький говорит:

- Наш отец убил лешачиху в тундре!

Одёрнула тетка племянника, да поздно. Рассердился леший, забрал у ребят ножи и копья.

- Завтра, когда пойдёте домой, скажите мне! Ночью леший спрятал кухлянку жены. Наутро тётка не могла проводить племянников, не могла найти своей кухлянки.

Пошли дети домой. Леший отвязал собаку-медведя и сказал ей:

- Разорви их!

- Нет,- отказывается собака-медведь, - я не пойду, они убьют меня!

- Я отобрал у них ножи и копья.

Вернулась собака-медведь, вся морда в крови. Леший не велел жене и дочери кормить собаку: "Я сам её теперь буду кормить". Пошёл леший к могиле лешачихи, раскидал камни, принёс домой, положил возле собаки-медведя и не велел жене и дочери ходить туда.

Приходят двое старших детей дурака, приносят тётке мясо, спрашивают о своих братьях. Леший спрашивает о своей сестре. Испугалась тётка, дернула племянников за кухлянку. Отвечают дети:

- Ничего мы не видали и не слыхали.

Наутро тётка хотела проводить детей, да опять не нашла своей одежды, и пошли дети одни. Спустил леший на них собаку-медведя. Вернулась собака - опять морда в крови.

Ругает мать дурака.

Сделал дурак копьё из китового ребра, а голову кита под мышку взял и пошёл к сестре.

- Здравствуй, - говорит леший дураку. - Зачем пришёл?

- Да у нас дома не осталось ни ножа, ни копья. Давай наши ножи, которые ты отобрал у моих ребят.

- Ладно, завтра отдам! Это ты убил мою сестру? - спросил леший дурака.

Хохочет дурак. Жена лешего ему знаки подаёт, а он хохочет.

Наутро пошёл дурак за сопку и кричит оттуда:

- Эй! Спускай своего медведя-собаку, пусть она и меня разорвёт!

Спустил леший собаку, а она не идёт.

- Он убьёт меня, хозяин!

- У него в яранге нет ни одного ножа, ни одного копья!

Вернулась собака с полдороги, а хозяин её опять посылает:

- Иди разорви дурака!

Подбежала собака к дураку. Ударил её дурак головой кита и убил. Распорол живот копьём, а там его дети. Поднимает дурак детей, а они в его руках оживают.

Приводит детей дурак и просит у матери оленье ребро, стряхнуть снег с одежды.

Мать ругается:

- Сам возьми!

- Дай сюда, мать, много рёбер.

- Почему тебя леший не убил? Пускай бы убил тебя вместо детей! - кричит старуха.

- Не надо так говорить! - Показывает дурак матери.- Вот мои дети!

И обрадовались старики внукам.

Вышла жена лешего на двор, увидела лешачиху, вывернула её на правую сторону, и та ожила. Рассказала жена лешего, что случилось и как леший убил всех её племянников. Заплакала лешачиха.

Приходит леший домой, услышал плач сестры и спросил:

- Кто же тебя оживил?

- Твоя добрая жена. Зачем ты убил детей? Лучше бы мне никогда не жить на свете.

И лешачиха стала хорошей, и никогда больше никому не пакостила.

 СТАРУХА ТААЛ ТААЛ. ЯКУТСКАЯ СКАЗКА. 

(Из иллюстрации к якутской сказке "Алаа Могус") 

Говорят, жила-была старуха Таал-Таал. У нее было три сына, старшего звали «Глаза-Глаза», среднего «Ухо-ухо», а младшего «Нос-Нос». Отца они не имели. У старухи Таал-Таал были две коровы, сосед по имени «Ала Могус» (Ненасытный обжора) и три маленьких глубоких озерка.

Живя так, старушка Таал-Таал однажды утром взяла с полки: сливки, от своих двух коров и принялась сбивать масло, постукивая мутовкой. Работая, она разговаривала с сыновьями:

— Ребята, почаще выходите на улицу, высматривайте, выслушивайте. Наш сосед Ала- Могус человек особенный. Не даст он нам спокойного житья, наверно.

Ребята не обратили внимания на ее слова и не вышли посмотреть.

Немного погодя старуха обращается:

— А ну-ка, Глаз-Глаз, выйди, посмотри, не идет ли к нам какая-нибудь беда.

Парень Глаз-Глаз вышел, смотрит и говорит матери:

— Матушка моя, как будто катится какой-то клубок, величиной с комочек конского помета.

Немного погодя старуха Тал-Таал говорит:

— Выходи-ка ты, Ухо-Ухо, послушай, может, заметишь какой-то шум.

Ухо-Ухо выходит на улицу и слушает. Вернувшись, говорит матери:

— Матушка моя, я слышал шелестящий звук, похожий на шум ветра.

Через некоторое время опять старуха обращается:

— Выйди-ка, Глаз-Глаз, посмотри: тот катящийся клубок увеличивается или уменьшается.

Глаз-Глаз выходит и смотрит. Скоро возвращается и говорит:

— Матушка моя, клубок стал величиной уже с двухгодовалую телку.

— Ну не стой же, Ухо-Ухо, скорее выходи и прислушайся: шум увеличивается или уменьшается.

Ухо-Ухо выходит, прислушивается. Скоро возвращается и говорит:

— Матушка моя, шум увеличился и похож на скрип саней.

— А ну-ка выходи, Нос-Нос, понюхай!

Нос-Нос выходит, нюхает и вскоре возвращается.

— Матушка моя, запах очень силен…

— А какой же это запах?

— Горелый, горелый запах идет.

— А ну-ка иди, Глаз-Глаз! Посмотри, насколько увеличился?

Глаз-Глаз выходит и смотрит. Возвращается очень скоро.

— Величиной стал уже с воз сена, матушка моя. Ой, как страшно!

— А ну-ка, Ухо-Ухо! Выходи, послушай скорее.

Ухо-Ухо выходит, слушает и сейчас же возвращается обратно, с выпученными от страха глазами.

— Матушка моя, идет шум, от которого земля содрогается.

-Ой! А ну-ка, скорей, Нос-Нос! Выходи и понюхай.

Нос-Нос выбегает на улицу и тут же возвращается:

— Матушка моя! Ой-ой! Жуть-жуть! Запах, ну и запах!

Услышав это, Глаз-Глаз бросается в выемку печи. Ухо-Ухо прячется в кормушку для скота. Нос-Нос залезает в укромный угол. Сама старуха Таал-Таал напяливает на голову ведерко со сметаной и быстро зарывается в кучу мусора.

С тяжелым сопением входит страшный Ала Могус. Заходит в дом и видит: никого в доме нет, пусто. Он подошел и выдернул берестяной божок Николу, величиной с девятилетнего ребенка, спрашивает его:

— А ну-ка, скажи скорей, куда девалась старуха Таал-Таал?

— Не знаю, не знаю, — отвечает тот.

Ала Могус со злости разорвал в клочья берестяного божка. Идет он к деревянному идолу байаная (божества охоты), величиной с ребенка-ползунка. Спрашивает:

— А ну, скажи-ка, куда девалась старуха Таал-Таал?

— Не знаю, не знаю.

Ала Могус берет и разбивает идола на мелкие куски. Потом спрашивает табуретку старухи Таал-Таал.

— А ну, скажи-ка, куда девалась старуха Таал-Таал

— Нет, не знаю, не знаю. Она уже давно не сидела на мне.

Ала Могус берет и выкидывает табуретку на улицу. Спрашивает у деревянной ступы:

— Куда ушла старуха Таал-Таал? Она, наверно, совсем отшибла тебе твою черную печень, скажи скорей!

— Совсем, совсем не знаю.

Ала Могус берет и разбивает ступу об землю. Потом подходит к столу и спрашивает:

— Тебе, наверно, старуха продирает лицо и глаза шершавой грубой мочалкой, снегом и водой. Ну скажи, куда ушла старуха Таал-Таал?

— Нет, не знаю. Давно она меня не протирала.

Ала Могус разбивает стол об землю. Потом подходит к полке и говорит?

— Полка, а полка? К тебе,  наверно, старуха тянется всеми десятью пальцами и чуть не срывает тебя, выгибая твою спину. Скажи-ка, куда ушла старуха Таал-Таал?

— Э, черт! Откуда я могу знать?

Ала Могус сбрасывает полку. Потом подбегает к венику и говорит:

— Этого бедняжку, наверно, старуха тычет лицом в свои плевки-харкотину, когда их подметает. Пожалуй, скажет эта бедняжка. Ну-ка, куда девалась старуха Таал-Таал?

— Прошло уже девять суток, как она меня в руки не брала. С той поры не знаю, где она ходит.

Ала Могус разрывает веник на части. Затем подбегает к деревянной лопате и говорит:

— Наверное, скажет вот эта бедняжка. Затем подбегает к деревянной лопает и говорит:

— Наверное, скажет вот эта бедняжка. Уж, наверное, старуха шаркает тобою, продирает твои виски, нос, губы о деревянный пол. А ну-ка скажи, где старуха Таал-Таал?

— Совсем не знаю, ничего не знаю.

Ала Монус ногой раскалывает лопату. Потом подходит к огню и говорит:

— Ну-ка ты, вещий огонь, куда ушла старуха Таал-Таал? Уж ты-то наверняка знаешь?

— Совершенно не знаю, убирайся прочь!

Ала Могус ладонью раскидал огонь по дому. Потом схватывает прислоненную к печке деревянную кочергу и говорит:

— О. как она искалечила эту бедняжку. Она выжгла ей все лицо и глаза!

— Правда, почти правда! Она всю меня обожгла. Ничего не осталось от носа и губ. Она тычет меня в огонь с обоих концов. Парень Глаз-Глаз, наверно, в выемке печи, Нос-Нос, вероятно, спрятался в углу, Ухо-Ухо, очевидно, в кормущке, а сама старуха Таал-Таал, накинув на голову ведерко со сметаной, кажется, лежит под кучей мусора.

Ала Могус, подняв голову вверх, схватил парня Глаз-Глаз и проглотил его сразу, не разжевывая. Затем подходит к углу, извлекает оттуда парня Нос-Нос и проглатывает его, также не разжевывая. Потом он подходит к кормушке, вытаскивает парня Ухо-Ухо. Свернув комом и тоже проглатывает, не разжевывая.

После он грузной походкой подходит к куче мусора и разгребает ее. Оттуда выскакивает старуха Таал-Таал. Ала Могус бросается за ней, поднимается страшный топот-беготня. Старуха Таал-Таал юркнула на улицу. Соленое озерко для купания было затянуто блестящим льдом, но деваться было некуда, и старуха забежала на лед. Выгибая спину, она быстро несется по гололедице. Ала Могус бежит следом, чуть не хватая полу ее телячьей шубы. Он гонится изо всех сил. Неуклюже скакавший Ала Могус бежит следом, чуть не хватая полу ее телячьей шубы. Он гонится изо всех сил. Неуклюже скакавший Ала Могус вдруг грохнулся затылком об лед, будто гром загремел. Поскользнувшись, он упал и сломал себе восемь ребер, одну руку, одну ногу и пол-черепа. Полежав так, он порывается встать, опираясь рукой. У него локоть примерзает ко льду. Он совсем уже весь примерзает ко льду и совсем не может двигаться. Напала на него смертная тоска. Лежа так, он спрашивает:

— Лед-лед, ты ли самый сильный?

— Как же, я самый сильный.

— Лед-лед, если ты сильнее всех, то почему же лучи солнца насквозь протаивают тебя?

— Значит, солнце-солнце еще сильнее.

— Солнце-солнце, ты ли сильнее всех?

— Я всех сильней.

— Солнце-солнце, если ты сильнее всех, то почему же туча-туча тебя заслоняет?

— Значит туча-туча еще сильнее.

— Туча-туча, ты ли самая сильная?

— Да, я самая сильная.

— Туча-туча, если ты самая сильная, то почему же ветер-ветер тебя гонит?

— Значит, ветер-ветер еще сильнее.

— Ветер-ветер, ты ли самый сильный?

— Я самый сильный.

— Ветер-ветер, если сильнее всех, то почему же камень-камень гора тебя загораживает?

— Значит, камень-камень гора еще сильнее меня.

— Камень-камень гора, ты ли сильнее всех?

— Да, я всех сильнее.

— Камень-камень гора, если ты всех сильнее, то почему же мышка-землеройка насквозь тебя проходит?

— Значит, мышка-землеройка сильнее меня. – Мышка-землеройка, ты всех сильнее?

— Да, я всех сильнее.

— Мышка-землеройка, если ты самая лучшая, самая сильная, то почему же кошка-кошка ловит тебя и съедает?

— Значит, кошка-кошка сильнее.

— Кошка-кошка, если всех сильнее, то почему же собака-собака тебя осиливает?

— Значит, собака-собака еще сильнее меня.

— Собака-собака, ты ли всех сильнее?

— Да, я всех сильнее.

— Собака-собака, если ты самая сильная, то почему-же мыкса-мыкса тебя убивает?

— Значит, мыкса-мыкса-мыкса меня сильнее.

— Мыкса-мыкса, ты ли самая сильная?

— Конечно, я всех сильнее.

— Мыкса-мыкса, если ты всех сильнее, то почему же человек-человек побеждает тебя лечением?

— Значит, человек-человек еще сильнее.

— Человек-человек, ты ли самый сильный из сильных?

— Да, я самый сильный из сильных, — когда он начал так говорить, Ала Могус примерз ко льду и умирает.

Старуха Таал-Таал пересекает озерко и входит в лес. Встречает там серого волка. Волк ей говорит: «Старуха Таал-Таал, соседушка моя ближайшая! Куда же ты идешь?»

— Э, хожу я в большом горе. Большое у меня несчастье. Совсем я погибла.

— Так что же случилось с тобой?

— Мой сосед Ала Могус съел у меня трех сыновей. Затем собрался было съесть и меня., а я убежала и забежала в озерко. Он погнался за мной. Поскользнувшись, он упал и остался там. Теперь кто меня защитит, обережет? Мой господин дедушка! Не подашь ли ты мне хороший совет, как мне стать человеком.

— Ну давай, идем. Если ему так не повезло, то тебе нечего бояться. Я тебе помогу. Да и я тоже должен расплатиться с ним. Он строил препятствия, ставил препоны на моем пути.

— После этого старуха Таал-Таал повела волка за собой, и они гуськом заходят в озерко. Видят: Ала Могус лежит на льду грузный и неподвижный.

Подходит волк. Обходит со всех сторон, пробует, потягивая его с разных концов, но Ала Могус по-прежнему недвижим. Затем волк клыками распарывает ему брюшину. Парень Нос-Нос вылезает из сычуга, парень Ухо-Ухо вылезает из желудка. Все они вылезают еле душа в теле, чуть глаза на месте. Старуха Таал-Таал в озерке прорубает три проруби. В них по-очереди тщательно обмывает своих трех сыновей и старательно обчищает их. Приведя домой, развела яркий огонь, разогрела родной дом и выходила сыновей. Жила она, говорят, в довольстве и благополучии после того, как уничтожила своего извечного врага.

ОТКУДА В ТАЙГЕ КОМАРЫ И МОШКАРА. УДЭГЕЙСКАЯ СКАЗКА.

(Удэгейская сказка, "Гора Самоцветов", студия "Пилот")

Давным-давно жили в тайге две сестры. Старшая сестра собралась за ягодами и говорит младшей:

– Разведи костер в Юрте, а то Кугомни придет.

Сказала и ушла.

А младшая сестра набрала ракушек на речке, сидит и играет. Совсем забыла про Кугомни и про костер.

А Кугомни ходит по тайге да юрты ищет, в которых костра нет. Боится Кугомни огня и дыма: от огня на нем шерсть горит, а от дыма глаза лопаются. А питается Кугомни кровью; когда сыт бывает, только языки вырывает и в запас откладывает. Зубы у него большие, желтые, язык острый, как шило, на лице шерсть черная, а на руках когти медвежьи. Идет он по тайге и нюхает воздух. Видит Кугомни – юрта стоит, в юрте костра нет. Заходит он в юрту, в юрте младшая сестра ракушками играет.

– Ты, девочка, немая? – спросил Кугомни.

– Нет, – ответила младшая сестра.

– Ну-ка, покажи язык, – сказал Кугомни. Высунула язык младшая сестра, а Кугомни схватил его когтями и вырвал.

– Ха-ха-ха! Вот будет у меня теперь вкусный ужин, – засмеялся Кугомни и ушел.

Возвратилась старшая сестра из тайги, видит: младшая сестра сидит и плачет, а говорить совсем не может, нет у нее языка. Догадалась старшая сестра, кто это сделал, и говорит:

– Не плачь, сиди и жди меня. Я пойду твой язык искать.

Пошла она по тайге. Шла-шла – видит: цзали Кугомни стоит, а рядом юрта, в которой он живет. Посмотрела старшая сестра – в, юрте никого нет. Открыла она цзали, а там много языков висит. Выбрала она самый свежий. Возвратилась домой, примерила язык младшей сестре, как раз подошел – ее, видно, был. Обрадовалась младшая сестра, что с языком снова стала, и говорит; – Спасибо тебе, сестра, век твоей доброты не забуду.

Только она сказала это, как явился Кугомни.

– Ты у меня язык в цзали украла? – крикнул он на старшую сестру.

А старшая сестра бросила кусок мяса в ступку и говорит:

– Вон твой язык, возьми его.

Залез Кугомни в ступку за языком, а сестры взяли пестики железные и начали толочь Кугомни да приговаривать:

– Вот тебе, кровожадный Кугомни, не вырывай языки у людей, не пей человеческую кровь.

Так сильно толкли сестры, что Кугомни в пыль превратился. Взяли они эту пыль и бросили на ветер. Только бросили, как из пыли появились комары и мошкара. С тех пор мошкара и комары налетают на людей, кровь пьют, а люди от них дымом избавляются.

«БОГ И СИРОТКА». КОРЯКСКАЯ СКАЗКА.

(Из мультфильма "Бог и сиротка", ТО "420")

В одной землянке вечером собрались дети. Дети играли и много смеялись. Один мальчик-сиротка уговаривал товарищей не смеяться:

- Тише, нельзя ночью смеяться, а то бог придет и съест нас!

Но дети не слушались и еще громче смеялись.

Сиротка услышал топот и сказал: - Тише, тише, кто-то идет! Топот стал сильнее. Мальчик закрыл дверь. Бог обхватил землянку и стал искать дверь, но не нашел. Потянул он в себя воздух, и двери распахнулись. Бог взглянул в землянку, и дети сразу умерли - кто смеялся, тот и остался с открытым ртом, кто прыгал - так и застыл на одной ноге. Только сиротка спрятался и остался жив.

Бог поставил его перед собой. Мальчик упал на шкуры.

- Встань скорее! - сказал бог. - Прикидываешься, что ты мертвый? Разве ты хочешь умереть?

- Я тебя боюсь, ты меня съешь!

- Нет, я тебя не съем. Лучше мы с тобой поиграем в прятки - хочешь? Прячься хорошо, если я тебя найду - зарежу, а если ты меня найдешь - тоже зарежешь!

Спрятался бог за полог, мальчик его сразу нашел,

- Подожди, - сказал бог, - дай я тебя поищу!

Ищет бог мальчика долго-долго. Выбился из сил и говорит:

- Выходи, я не могу тебя найти. Где ты?

- Вот я, - сказал мальчик и выглянул из-под ноги бога. У бога были мохнатые ноги, и мальчик держался за волосы.

- А, вот ты где! Давай еще раз сыграем. Спрятался бог в притвор. Мальчик увидел бога по

огромным глазам. Потом мальчик спрятался в щель, и бог его опять не нашел.

- Выходи!

Мальчик вышел, и бог сказал:

- Ну ладно, точи нож!

Когда нож был отточен, мальчик ударил бога ножом в грудь, но не сильно. Тогда бог вырвал из груди нож, размахнулся, с силой ударил себя ножом и упал.

Умер бог, а мальчик ушел в соседнее стойбище.

ЛИСА И МЕДВЕДЬ. НИВХСКАЯ СКАЗКА. 

("Амурские сказки", иллюстрация Геннадия Павлишина)

Хитрому как доверять можно! У хитрого на языке одно, а в голове другое. С хитрецом поведешься - в оба глаза за ним гляди!

Жила в тайге лиса. Очень она ловкая да хитрая была. И жила припеваючи. Ловила фазанов, перепелок, куличков. Охотилась на птиц, да и птенчиками не брезговала. А уж яйца она любила!.. Сколько гнезд разорила, сколько птенцов погубила - и не сосчитать! Как-то взялась кукушка считать: Ку-ку! Один. Ку-ку! Два, - да так и до сих пор считает… Так лиса разбойничала, что в том месте стала дичь переводиться.

Но время идет - никого не ждет. Пришла и на лису напасть. Постарела лиса, видеть плохо стала, силы у нее поубавилось. Пошла она один раз на охоту, видит - идет по дороге фазан-петушок. Подкралась лиса к нему, из-за кустарника выскочила - хвать фазана! А фазан забился, затрепыхался, крыльями захлопал, шпорами своими лисе нос в кровь разодрал да и убежал. Не могла с ним лиса справиться. Фазан на куст взлетел и давай над лисой смеяться.

- Эй, ты! - говорит. - Не охотиться тебе, а шкурой быть! Ни на что другое ты уж не годна.

Заплакала лиса с голодухи да со злости. Побрела в свою нору…

Совсем у нее неудачная охота пошла.

Целый день по тайге бродит, а поймать ничего не может. Попробовала лиса даже за бруснику взяться. Пожевала, пожевала и совсем заскучала: еды много, а сытости нет.

В эту осень перелетные птицы в теплые края рано собрались. Потянулись косяки уток, да гусей, да журавлей. Летят, покрикивают - с сопками, с тайгой да с таежными озерами до весны прощаются.

Услыхала эти крики лиса и совсем помирать собралась: снег выпадает рано, а у лисы никаких запасов на зиму нет.

Идет лиса куда глаза глядят, голову повесила.

- Поищу, - говорит, - глупее себя. Авось, проживу.

Повстречалась с медведем, спрашивает:

- Ты куда, сосед, идешь? Отвечает медведь:

- Да вот ищу, соседка, не скажет ли кто-нибудь мне, о чем журавли по ночам кричат.

Призадумалась лиса, потом говорит:

- Надо пошаманить немножко. Тогда узнаем. Лыковый пояс лиса надела, щепочки да камешкик нему подвязала. Пошла плясать: хвостом метет, вместо бубна в собачий череп бьет. Развесил уши медведь, на лису смотрит, ладошками прихлопывает, лисе шаманить помогает.

Покружилась, покружилась лиса, потом говорит:

- Ну, сосед, узнала я, о чем журавли ночью кричат.

- О чем же?

- А кричат они о том, что зима будет ранняя, холодная да длинная. Кричат, что все звери должны друг другу помогать. От такой зимы, кричат, и берлога не спасет!

Испугался медведь.

- Как же быть теперь? - говорит. Отвечает ему хитрая лиса.

- Вместе жить надо. Вдвоем теплее. А сейчас, - говорит, - надо на зиму запасы собирать да в берлогу таскать!

Задумался медведь: зачем ему запасы, коли ему на всю зиму своей лапы хватает? Так и лисе сказал. Рассердилась лиса, закричала на медведя, ногами затопала:

- Кто хотел узнать, о чем журавли кричат? Ты. А узнал - делай как говорят. Если не хочешь, я другого товарища себе на зиму найду! А ты один пропадай…

Упросил медведь обманщицу не сердиться.

Уговорились они вместе жить. Стали еду припасать, охотиться пошли. Только плохая у них охота идет. У лисы силы нет, а медведя на спячку потянуло: на дичь смотрит, а сам о берлоге думает. Какая уж тут охота!

Разозлилась лиса, а виду не показывает. Ходит, ходит - все думает, как ей медведя обмануть.

Сколько по тайге ни бродили - нет удачи…

Вдруг потянул носом медведь, шерсть у него на загривке дыбом стала; раздул медведь ноздри, глаза вытаращил, нюхает:

- Не нашим, соседка, пахнет!

Принялся шарить вокруг, что-то лапой загреб. Видит лиса - у медведя в лапах охотничий нож. Видно, охотился кто-то да и обронил нож. Запела лиса тоненьким голосом, заплясала будто от радости. Спросил медведь, чему она радуется.

Отвечает лиса:

- Как не радоваться мне, сосед! Ведь теперь мы можем зимовать безбедно. Эта штука, что ты нашел, - заколдованная. Она одна может столько мяса принести, сколько тебе за всю охоту не добыть!

Обрадовался и медведь, что не надо теперь по тайге таскаться, что можно будет в берлогу залечь.

- Идем, - говорит, - соседка, домой поскорее!

- Идем, идем!

Побежала лиса вперед. Домчалась до косогора, по которому тропинка. шла. Воткнула посреди тропинки нож острием вверх и назад вернулась. Медведю кричит:

- Что же ты тихо больно идешь? Бегом надо. Побежали они. Добежали до косогора. Говорит лиса:

- Давай скатимся с горы! Кто скорее! Согласился медведь. Покатились они кувырком. Катится лиса и поет:

- Катись, катись, мяса кусок!

- Что ты поешь? - спрашивает медведь лису.

- Да вот пою, что теперь мяса на четверть зимы есть.

Катятся они дальше. Лиса все свое тянет. Спрашивает ее медведь, что она теперь поет. Отвечает лиса:

- Пою, сосед, что теперь мяса на ползимы есть. Наткнулся медведь на нож, что лиса на тропинке воткнула, распорол себе брюхо. А лиса во весь голос поет:

- Лежи, лежи, мяса кусок! Охает медведь, спрашивает лису:

- А теперь что ты поешь?

- Да вот пою, сосед, что мяса на целую зиму есть. Издох медведь. Лиса медвежье мясо в берлогу перетаскала.

Там и зиму перезимовала. Вот так лиса обманула медведя. Верно говорят, что от хитреца да плута добра не жди!

(Рисунок Max Dobromisl)

Елена Вертянкина Теги: