«На Чукотку мы пришли надолго и всерьез» 07.02.2017 00:01

Топ-менеджмент Tigers Realm Coal о планах на Дальнем Востоке

Австралийская компания Tigers Realm Coal, Ltd. начала добычу из запасов угольного месторождения Фандюшкинское поле. Основные активы «Tigers» — угольный порт и две лицензионных площади поблизости от морского побережья с ресурсами коксующегося угля более 600 млн тонн — находятся на чукотском побережье Берингова моря. В начале апреля представители руководства и акционеров компании намерены в очередной раз посетить Чукотский автономный округ и провести переговоры с администрацией региона о дальнейшем сотрудничестве с учетом возможностей, которые иностранному инвестору открывает статус резидента территории опережающего развития (ТОР). Главный исполнительный директор (СЕО) Tigers Realm Coal Питер Балка и генеральный директор компании Денис Курочкин рассказали EastRussia о своих планах.

— Иностранные резиденты в российских дальневосточных ТОР пока редкость. Ваша компания — исключение: вы не только не остановили проект в связи «со сложной политической обстановкой и режимом экономических санкций», но и довели его до первого промежуточного финиша. Какими бизнес-соображениями вы при этом руководствовались?

Денис Курочкин:
— Нашу тактику и стратегию в работе на Дальнем Востоке России диктуют объективные обстоятельства, и в первую очередь ситуация на мировом рынке. Резкий, в два с половиной — три раза, всплеск цен на коксующийся уголь во второй половине 2016 года, по мнению большинства экспертов, — явление временное. Связано это было с ограничением объемов добычи, введенными Китаем. Мы понимаем, что цены неизбежно пойдут вниз, и надеемся, что их среднесрочный уровень позволит нам привлекать финансирование для развития наших активов. В нынешней ситуации конкурентоспособность зависит от качества добываемого сырья и логистических факторов — прежде всего от транспортной доступности месторождений. В связи с этим освоение месторождений на Чукотке, не привязанных к железной дороге или чужим портам, представляет для нас особый интерес.

Питер Балка:
— В начале года мы начали добычу угля открытым способом в западной части Фандюшкинского поля. В первой половине 2017 года планируется добыть первые 200 тысяч тонн высококачественного коксующегося угля. Что касается перспектив, то на флангах месторождения продолжаются поисково-оценочные работы, и в будущем есть реальная возможность прирастить к Фандюшкинскому полю новые территории.

Наши планы по доразведке ресурсной базы Верхнего Алькатваама лучше всего объяснять у географической карты. Область нашей лицензии составляет около 400 кв. км. По нашим оценкам, месторождение имеет техническую возможность ежегодной добычи около 2 млн тонн коксующегося угля, востребованного в промышленности и энергетике, на протяжении ближайших 15-20 лет. Очень важно то, что этот уголь можно транспортировать через морской порт Беринговский, который находится менее чем в 40 км от шахты. В течение 2017 года планируется добыть на Фандюшкинском поле до 400 тысяч тонн угля, причем объем отгрузки из местного порта составит 200 тысяч тонн. Конечно, это минимальный, начальный план, нам понадобится некоторое время, чтобы постепенно наращивать объемы. В 2018 году добычу планируется увеличить до 600 тысяч тонн. Мы ожидаем, что благодаря освоению месторождения на Чукотке акции Tigers Realm Coal в ближайшее время вырастут в цене на австралийской фондовой бирже (ASX). Правда, согласно нашему законодательству я не могу называть конкретные цифры и показатели доходности, поэтому от более подробных комментариев воздержусь.

— Как резидент территории опережающего развития (ТОР) компания имеет ряд преференций. Насколько существенны эти льготы и как строится сейчас ваше взаимодействие с органами власти и институтами развития на Дальнем Востоке?

Денис Курочкин:
— Мне стал уже практически родным аэропорт «Угольные копи» в Анадыре (он находится через пролив от самого города). До порта Беринговский оттуда летают вертолеты – путь занимает часа полтора. На Чукотке мы работаем в плотном контакте с администрацией региона во главе с губернатором Романом Копиным. Полное понимание мы находим и в московских профильных ведомствах.

Питер Балка:
— Лично я на Чукотке бываю постоянно и провожу там около трех недель в течение каждых двух месяцев. Лишь на прошлой неделе я вернулся из двухнедельной командировки в этот регион. Создание ТОР «Беринговский» существенно облегчило нам все бизнес-процессы в Чукотском автономном округе. Благодаря этому мы в оперативном порядке получаем всю необходимую разрешительную документацию при полном содействии Минвостокразвития России, высших исполнительных органов государственной власти, а также исполнительно-распорядительных органов муниципальных образований на территории Чукотского АО. Для финансирования строительства, как и для геологоразведки, компания использует средства акционеров. Однако предоставление всей необходимой документации мы считаем большой помощью в развитии нашего проекта.

— Доразведку компания намерена и дальше вести собственными силами?

Питер Балка:
— Доразведку наша компания осуществляет собственными силами и при финансовой поддержке частных инвесторов, без участия администрации Чукотского АО. Речь о софинансировании работ пока не шла. В разведку новых месторождений мы планируем вложить будущие доходы от добычи угля на Фандюшкинском поле. Таким образом, через три-четыре года мы сможем начать освоение и других перспективных участков — надеемся, что их возможностей хватит еще лет на сто. Это также можно считать и нашей декларацией о намерениях: мы на Чукотке надолго и всерьез.

— Господин Балка, насколько нам известно, вы дипломированный горный инженер и в этой отрасли работаете уже более четверти века. Начали свою производственную карьеру в Rio Tinto, проектировали и строили рудники, шахты и карьеры не только в Австралии, но и в Африке, Индонезии, Колумбии, Лаосе, Новой Зеландии. Вот уже пять лет вы в России. Чего здесь больше — проблем или возможностей?

Питер Балка:
— Мой личный опыт работы в разных странах и над разными горнорудными проектами позволяет с уверенностью констатировать только один факт — идеальных для горной промышленности условий нет ни в одной стране мира. У каждой страны, в каждой юрисдикции есть свои достоинства и свои недостатки, каждой присущи свои сильные и слабые стороны. И в каждой стране можно было бы найти интересные, то есть, прибыльные  при разработке месторождения.

Вот только в каких именно странах новые месторождения будут открываться, разведываться и осваиваться на самом деле? Методы разведки, уровень горнорудной техники, технологии проектирования и разработки месторождений во всех странах и на всех континентах сегодня практически одинаковы. Различия — в особенностях законодательства разных стран и в том, что принято называть инвестиционным климатом. Эти различия и определяют, сколько проектов привлекут внимание инвесторов и, соответственно, сколько месторождений будет в стране открыто, разведано и разработано.

— Чем же иностранных инвесторов привлекает горнодобывающая отрасль России?

Питер Балка:
— Прежде всего тем, что по сравнению с другими странами и континентами ее недра очень слабо разведаны. Значит, здесь есть огромный потенциал открыть большие и богатые месторождения. Но в реальности новых открытий крайне мало, и ни российские, ни зарубежные инвесторы не рвутся инвестировать в геологоразведку российских недр. В 2012 году, например, на всю огромную территорию России пришлось порядка 3% мировых затрат на геологоразведку. Доля меньших по площади и гораздо более геологически разведанных стран в разы больше: Канады — 18%, Австралии — 13%, США — 8%, ЮАР — 8%, Мексики — 6%. Почему так, спросите вы?

— Спрошу, конечно.

Питер Балка:
— Потому что вся относительная перспективность российских недр перечеркивается двумя большими недостатками. Во-первых, рискованная сама по себе, в России геологоразведка искусственно обременена обязанностью нести абсолютно ненужные для пользы дела затраты. Так, в России, в отличие от США, Австралии, ЮАР или Канады, нужно не просто потратить деньги на многостраничный проект, но еще и пройти госэкспертизу и при положительном ее заключении утвердить проект в агентстве по недропользованию. При этом обязательные для проектировщиков рекомендации Госкомиссии по запасам сформулированы скорее в интересах геологической науки, чем эффективности поисков и разведки месторождений. Государственные эксперты — опытные ученые-геологи, а не экономисты. В результате по каждому такому геологическому проекту можно написать и защитить диссертацию, но денег на открытие и разведку месторождения придется потратить кратно больше, чем в Австралии, обеих Америках или Южной Африке. Естественно, что инвесторы предпочитают тратить свои деньги там, где от них будет бóльшая отдача, то есть за пределами российской юрисдикции.

Во-вторых, лицензии на геологическое изучение в России выдают на пять лет, тогда как чтобы найти и опоисковать месторождение в среднем требуется лет 10-12. Как правило, лицензии через пять лет продлевают — на два или три года. Но риск, что ты потратишь деньги, а лицензию могут не продлить, всегда есть. И для многих инвесторов этот риск неприемлем. Аналогично проигрышная для российской юрисдикции ситуация складывается и в государственном регулировании добычи.

— Но без этого не обходится ни одна страна мира. Горнорудная отрасль — стратегически важная для любого государства, было бы странным отдать ее целиком в руки частного бизнеса без соответствующего контроля.

Питер Балка:
— Российские горнорудные предприятия сегодня так же зависят от конъюнктуры мирового рынка, как и их конкуренты в других странах и на других континентах. Рынок диктует производителям цены, а с ними и объемы, и темпы добычи. Диктует везде — но не в России. Здесь надзорные ведомства зорко следят, чтобы предприятие следовало не спросу рынка, а объемам и темпам добычи, предписанным техническим проектом разработки месторождения, показатели которого могли разрабатываться и утверждаться в принципиально других экономических условиях, при других ценах и другом уровне спроса. По ходу разработки месторождения горняки должны каждый год утверждать планы горных работ, за несоответствие которым горные предприятия, как правило, подвергаются санкциям вплоть до остановки производства. В этой бессмысленной борьбе против сил рынка с обеих сторон — и на предприятиях, и в надзорных ведомствах — заняты самые опытные, самые квалифицированные специалисты. А в проигрыше оказываются как предприятия, чью прибыль съедают непроизводительные затраты, так и государство, которое и несет затраты по содержанию госконтролеров, и теряет налоговые поступления.

Согласен, что государственный надзор необходим, и в Австралии, например, он очень жесткий. Но контролируют в Австралии то, что действительно важно для общества. А именно, чтобы разработка месторождений не наносила ущерб природе и не угрожала жизни и здоровью людей. Как тех людей, что живут в зоне потенциального влияния добычи полезных ископаемых, так и работников предприятия-недропользователя и его подрядчиков. Где бурить, как, что и когда добывать, компании решают сами, следуя тенденциям рынка и опираясь на профессиональный опыт своих специалистов.

Мне кажется, если российское правительство и законодатели трезво оценят бюджетные расходы на контроль за горнорудным бизнесом и упростят администрирование геологоразведки и горной промышленности хотя бы до уровня Австралии или Канады — стран, где, в отличие от Соединенных Штатов Америки, недра также находятся в государственной, а не частной собственности — для бюджета это обернется существенной экономией средств, а для отрасли — ростом эффективности и приростом инвестиций.

— Если говорить не об отрасли в целом, а о вашей компании — довольны ли инвесторы Tigers Realm Coal ходом реализации чукотского проекта? И кто они, ваши акционеры?

Денис Курочкин:
— Tigers Realm Coal – открытое акционерное общество, у которого около тысячи совладельцев. На сегодня основными держателями пакетов акций являются Baring Vostok, РФПИ и частный австралийский инвестор Брюс Грей.  Остальные — около тысячи австралийских частных инвесторов и небольших фондов. Инвесторы полностью поддерживают стратегические планы компании в отношении бизнеса на Чукотке, что подтверждается стабильной поддержкой, которую они оказывают при привлечении средств для развития компании, в том числе в самые трудные времена.

Питер Балка:
— За прошедший год удалось собрать около 23 млн австралийских долларов инвестиций от существующих акционеров компании (примерно $18 млн). Эти деньги мы немедленно начали вкладывать в строительство объектов инфраструктуры, причем не только инженерных сетей, но и жилья для персонала. С августа по декабрь 2016 года мы успели освоить около $4 млн, полностью закончив строительство дороги для эксплуатации шахты в зимний период. Однако чтобы сделать сухопутный «автозимник» пригодным для летнего использования, потребуются дополнительные работы. Сделать дорогу всесезонной мы планируем летом 2017 года.

Кроме этого, уже построены и введены в эксплуатацию такие промышленно-производственные объекты, как ремонтный цех на месторождении и угольная лаборатория в порту, а из числа непроизводственных — офисное здание для административного персонала и жилой комплекс для сотрудников. Сейчас часть работников живет в 40 км от шахты, в поселке Беринговский, и каждый день ездит домой. Остальные предпочитают поселиться в непосредственной близости от производства и трудиться вахтовым методом.

— Вы планируете массовый набор персонала? С учетом суровых условий Чукотки, чем вы сможете привлечь таких сотрудников?

Питер Балка:
— На первом этапе разработки месторождения, пока объем добычи не превышает 200-500 тысяч тонн, мы намерены задействовать от 80 до 120 человек персонала. В будущем мы планируем увеличивать объемы добычи и создать на месторождении и в порту к 2019-2020 годам около 500 рабочих мест. Мы можем нанимать людей как с опытом, так и без опыта работы в угольной индустрии. В настоящее время к нам идут работать люди из разных регионов России, но в основном, естественно, с территории Дальнего Востока и Восточной Сибири.

Денис Курочкин:
— Мы обеспечиваем нашим сотрудникам достаточно высокий уровень зарплаты. Так, например, квалифицированный производственный персонал, работающий на добыче и транспортировке угля, получает порядка 80-100 тысяч рублей в месяц, ключевые инженерно-технические сотрудники — вдвое больше. Мы ценим квалифицированные кадры и стремимся их не терять.

Питер Балка:
— В настоящее время на месторождении задействовано около 30 местных жителей — это как административный и обслуживающий, так и инженерно-технический персонал. Недалеко от поселка Беринговский не так давно закрылась местная шахта, поэтому мы получили возможность брать на работу людей разных профессий с опытом в угольной отрасли. Всего же в России компанию представляют около 120 человек, включая московский офис, состоящий из 10-12 человек. Руководство компании также часто бывает в России и плотно контролирует бизнес-процессы. Пока недовольства ни компания, ни акционеры, ни сотрудники не высказывали. Надеюсь, что и в дальнейшем повода для разочарований Чукотка нам не даст.

— Есть ли трудности в реализации проекта на сегодняшний день?

Денис Курочкин:
— Как таковых неразрешимых проблем, связанных с самим проектом, нет. Но, как и любого проекта, есть проблемы бюрократических согласований, получение которых требует больших временных затрат. Например, чтобы начать экспортные поставки угля во второй половине года, должен быть открыт пункт пропуска в порту Беринговский. Для этого требуется получить целый ряд согласований от таможенных, пограничных и санитарных органов касательно начала работы в условиях удовлетворения их  минимальных требований. В настоящее время пункт пропуска, удовлетворяющий всем предусмотренным законодательством требованиям, построить в столь короткие сроки возможности у нас нет. Да он и не нужен для порта, который работает только на отгрузку 10-15 судов с углем на экспорт в течение пяти месяцев навигации. Надеемся, что опираясь на уже имеющуюся поддержку региональных и федеральных властей мы сумеем пройти этот период с наименьшими затратами усилий и времени.
Ольга Меркулова Теги: