Поделиться
«Владивосток стал ближе к телу, чем рубашка»
Поделиться

Писатель Василий Авченко рассказал EastRussia, почему он никогда не покинет Владивосток

EastRussia открывает новую рубрику под названием "Неуехавшие". Здесь не будет историй о триллионах, гигаваттах и тоннокилометрах. Здесь мы будем рассказывать о конкретных людях, которые достигли всего, что только можно представить, на Дальнем Востоке, и могли бы уехать отсюда, чтобы продолжать расти где-то еще. Но — не уехали. И с любовью к дальневосточной земле — растут дальше.

facebook
У среднего россиянина Дальний Восток ассоциируется с заснеженными сопками Маньчжурии, гибелью «Варяга» в холодном море, китайской угрозой и разборками рыбно-икорной мафии. А коренной приморец, писатель и публицист Василий Авченко убежден, что живет на курорте будущего. Из родного Владивостока никуда уезжать не собирается. Растит двух сыновей, пишет книги, которые регулярно попадают в шорт-листы национальных премий, недавно закончил работать над биографией своего земляка — советского писателя Александра Фадеева. Считает себя убежденным провинциалом и вообще не понимает самой постановки вопроса: зачем он должен куда-то уезжать из родного города?

– Помню, как я впервые попал в Москву. Мне было 19 лет, и это был ошеломительный опыт. Все-таки Москва — это Москва. И в тот момент у меня, кажется, были-таки мысли о переезде в столицу, как и у многих моих однокурсников, заметная часть которых давно уже там живет. Но потом я понял, что мое место — это Владивосток. Что мне повезло жить здесь. Желание уехать, если оно и было, пропало. И с каждым годом я все сильнее чувствую себя встроенным именно во владивостокскую реальность. Море, сопки, камбала, корюшка… Но дело на самом деле не в этом. Или не только в этом. Владивосток стал ближе к телу, чем рубашка. При этом я осознаю, что живу в провинции. Я провинциал и отдаю себе в этом отчет. И я убежден, что не все должны жить в Москве. В каком-то смысле, если говорить пафосно, это даже моя гражданская позиция, — говорит писатель.

Разделяют ее далеко не все. За последнюю четверть века население Приморского края сократилось с двух с половиной миллионов человек до неполных двух, Дальнего Востока — с восьми миллионов до шести. Неудивительно — жизнь здесь дорога. Коммунальные услуги, продукты, авиабилеты, бензин — за все приходится платить больше, чем в столице.

— В Москве дороже только квартиры, которые там действительно стоят безумных денег, а все остальное дороже во Владивостоке. А в Магадане или Петропавловске-Камчатском — еще дороже, — отмечает Василий Авченко. — И конечно же, намного хуже ситуация на рынке труда. Здесь меньше возможностей для реализации, чем в Москве или Санкт-Петербурге. Поэтому люди и уезжают.

И все же Василий верит, что у Дальнего Востока есть будущее. А самые большие перспективы — у Владивостока:

— На Владивосток у меня больше всего надежд. Мне кажется, что этому городу может сильно повезти. И в первую очередь — из-за его положения. Владивосток — это выход на Корею, Японию, Китай, а эти страны сейчас развиваются бурно. И то, что Петр Первый говорил про окно в Европу… Сейчас самое подходящее время по-настоящему рубить окно в Азию. Пока это маленькая форточка, ее нужно расширять. Именно Владивосток — одна из ключевых точек России, и я надеюсь, что Москва будет иметь это в виду. Верю, что Владивосток не бросят, а будут развивать, а вслед за ним подтянутся и другие регионы Дальнего Востока. Потому что без государства — а на Дальнем Востоке с его суровыми условиями роль государства всегда важнее, чем в развитых регионах Центральной России — ничего не получится.

Владивосток — это больше, чем окно из России в Азию. Этот город — еще и окно из Азии в Европу. Василий Авченко побывал во многих азиатских странах и убедился, что те же китайцы и корейцы воспринимают Дальний Восток России как часть Европы. Владивосток для них — ближайший европейский город.

— Для жителя Пекина слетать во Владивосток — это самая бюджетная возможность прикоснуться к европейской культуре,— объясняет писатель.— И федеральные власти наконец-то задумались, как это использовать. Сейчас во Владивостоке готовятся к открытию филиалы Эрмитажа, Третьяковки, Русского Музея. Уже открыт филиал Мариинского театра.

По мнению Василия Авченко, во Владивостоке должна появиться и собственная киностудия — взамен потерянной Одесской. Он считает, что России нужна полистоличность.

— В этом отношении мне близок американский опыт, хотя я не могу назвать себя большим поклонником Америки. Но мне нравится, что там реализована схема полистоличности. Вашингтон — политическая столица, но вся жизнь крутится в других городах. Если взять Калифорнию, которую можно в каком-то смысле сопоставить с Приморьем, то губернатор сидит в Сакраменто, а всё самое интересное происходит в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. И никто там себя провинциалом не чувствует,— рассуждает писатель.— Сейчас Владивосток, конечно, скорее гибрид Калифорнии и Аляски. Благословенного юга и сурового Севера. Но он мог бы играть большую роль. Владивосток может стать портом совершенно другого масштаба. Но, чтобы город развивался, нужны, прежде всего, люди, которые хотят здесь жить и работать. А в России сейчас лишних людей, насколько я понимаю, нет. И население Дальнего Востока продолжает сокращаться. В Приморье ситуация, конечно, лучше, чем на наших северных территориях, но численность населения все равно уменьшается. И как это переломить, я не знаю. Очевидно, что надо, чтобы мы больше рожали и меньше умирали, но как это реализовать в нынешних условиях, я понятия не имею.

Василий Авченко шутит, что свой вклад в увеличение населения Дальнего Востока он уже внес. Привез из Нижнего Новгорода жену Елену. Познакомился с ней на семинаре в Москве и в итоге уговорил переехать во Владивосток. Когда-то и мать Василия — геолог по профессии — окончила с отличием институт в Иркутске и по распределению выбрала Приморье. Здесь и познакомилась с будущим мужем, тоже геологом, коренным приморцем.

— У меня и отец родился в Приморье, и дед, и только прадед приехал из-под Смоленска. Так что я дальневосточник уже в четвертом поколении. Это скорее исключение, чем правило. Во Владивостоке всегда было много приезжих. Население разнородное. Меньше ядро коренных жителей, чем в тех же Брянской или Орловской областях. Большинство из нас приехали сюда — во Владивосток, Хабаровск, Благовещенск, Магадан, Южно-Сахалинск, Петропавловск-Камчатский — недавно, максимум два-три поколения назад.

Деды и прадеды выбрали не самое плохое место для жизни. В России всего два региона, где можно жить у теплого моря — черноморское побережье и Приморье. Сами приморцы убеждены, что их город ничем не хуже Сочи. Он и расположен на той же широте.

— Портовый город – это всегда особый дух,— говорит Василий Авченко.— И особенно это чувствуется по контрасту. Когда я вернулся из Магадана, то показалось, что Магадан — это настоящий Дальний Восток. Сдержанный, суровый, спокойный. А Владивосток — это почти Сочи. Вернулся, пошел на набережную, а здесь происходит то, от чего я уже отвык. Шашлык, чад, люди танцуют, выпивают, знакомятся, купаются в море…. Все расслабленное, южное. Все, как мечтал Остап Бендер, в белых штанах… Такого больше нет ни в Петропавловске, ни в Магадане, ни на Сахалине.

Настоящий приморец в глубине души — всегда авантюрист. Это одна из определяющих черт дальневосточного характера.

— В России, по большому счету, довольно однородное население — даже более однородное, чем в Китае, Франции или Германии. Мы читаем одни и те же книги и говорим на одном языке во всех смыслах этого слова. Мы действительно едины, что порой кажется фантастикой, потому что Россия огромна и разорвана гигантскими расстояниями, дефицитом дорог, стоимостью перемещений. И все же отличия есть. И именно они создают то, что принято называть сибирским или дальневосточным характером. Как мне кажется, здесь определяющий фактор — близость к азиатским странам, к другой культуре, вообще нам малопонятной. Даже нам, дальневосточникам, гораздо ближе немецкая или американская культура, чем китайская или японская. Но близость к этим странам оказывает свое влияние. Как и близость к морю. Приморец – человек, который живет на границе стихий. И на границе культурных океанов, и на границе суши и моря. В специфических условиях — в прибойной полосе. Биологи знают: там, где прилив сменяется отливом, происходит много интересного. Мы живем в этой полосе, и здесь есть ощущение того, что американцы называли фронтиром. Мы – люди фронтира, живем на границе и осваиваем новые пространства. Не случайно Илья Эренбург, а вслед за ним и Никита Сергеевич Хрущев сравнивали Владивосток с Сан-Франциско.

К сожалению, говорит писатель, сейчас у большинства россиян нет возможности своими глазами увидеть Дальний Восток. Причина банальна — дорого. Дешевле побывать в Европе или в Азии. Даже у приморцев не получается посетить Курилы или Чукотку. И накладно, и сложно.

— Чтобы попасть в Певек — это на севере Чукотки — некоторые летают через Москву. Такая у нас логистика. Многие бы с удовольствием летали отдыхать не в Таиланд, а на Камчатку, если бы были условия. Некоторое время назад власти говорили о приоритетных национальных проектах. Так вот, развитие транспортной системы и должно было, на мой взгляд, стать одним из них. Я недавно был в Китае, ехал из Шэньяна в Харбин на скоростном поезде — более 300 км в час. Вся Япония, Китай покрыты сетью таких дорог. У нас тоже делаются первые шаги в этом направлении, но только в столицах. На Дальнем Востоке ничего подобного «Сапсанам» пока нет. Владивосток от Хабаровска находится немногим дальше, чем Шэньян от Харбина, но поехать туда на поезде — это целое приключение. Надо вечером сесть в купе, есть вареную курицу, беседовать с попутчиками — и только утром ты приезжаешь в Хабаровск… А если бы туда можно было бы попасть за 2-3 часа… Это упростило бы коммуникацию. Сейчас Дальний Восток — это разрозненные территории, очень слабо связанные между собой, да и с центральной Россией тоже. Это нужно менять. Мне бы очень хотелось, чтобы у моих соотечественников была возможность здесь побывать.
Полина Виноградова Теги:
Картина дня Вся лента
Больше материалов