Осваиваем «пустое пространство» 22.11.2016 00:05

Цикл очерков о понауехавших земляках. Очерк 3-й

Наступление нового столетия началось на Дальнем Востоке чуть позже календарного срока, где-то в 2005-2006 годах. Это было время, года цена за баррель нефти, пробив потолок в 50 долларов, устремилась к сияющим высотам.  У государства появились деньги на серьезные проекты, на масштабные преобразования. И здесь неформальность региональной экономики стала мстить за себя. Ведь большая часть экономических связей и транзакций в регионе протекали за пределами легальных форм фиксации, за пределами бухгалтерии. Согласно официальной статистике, регион был пуст и беден, окружен со всех сторон враждебными иноземцами («тихая экспансия»).

Причин создания такого образа региона множество. Не последняя среди них – стремление региональной элиты оградить себя от центра и его контроля. Для этого и создавались разного рода региональные страшилки. Лидерами здесь, конечно, был Татарстан с его мусульманским национализмом и, чуть позже, Чечня. Но и Дальний Восток вполне освоил эту практику. Региональные хозяйствующие субъекты не стремились к легальности, предпочитали «тень». Фраза «деньги любят тишину» встречается в тот период едва ли не в каждом втором интервью с предпринимателями.

Но теперь эта ситуация начинает мстить за себя. Обретшая ресурсы власть идет спасать пустой и бедный регион. То, что люди здесь как-то жили и даже выжили, в расчет не берется. Все же знают, что Дальний Восток пустой. С пустотой не договариваются, с ней не согласуют пути развития. Пустоту просто осваивают. Именно так и поступил федеральный центр, исходя из той информации, которой он владел. Не то даже, что кто-то поставил себе целью уничтожить региональный бизнес. Его попросту не заметили. Целые отрасли региональной экономики (например, ввоз и обслуживание подержанных иномарок, экспорт «кругляка») в которых трудились сотни тысяч людей, были, походя, уничтожены.

Но им на смену приходят другие виды бизнеса, связанные с бюджетом. Реконструкция Владивостока, строительство путепроводов по всему региону, строительство ВСТО, реконструкция Транссиба и многое другое. Какие-то предприятия, оказавшиеся на свою беду чрезмерно доходными, сменили владельцев, войдя в вертикально интегрированные Всероссийские холдинги. Казалось бы, что за беда: исчезли одни виды деятельности, появились другие. Но все не так просто. Сменилась вся структура занятости населения. Численность людей, занятых в бизнесе, занятых в реальном производстве, сокращается. Зато резко и существенно возрастает численность контролеров, чиновников, офисных клерков. Причина очевидна.

В неформальной региональной экономике, существовавшей в 90-е годы, основой ведения хозяйства был высочайший уровень доверия между партнерами, между работниками и работодателем. Именно он позволял избегать мелочного контроля, снижал транзакционные издержки, гарантировал от саботажа и многое другое. Но между столичным руководством и предприятиями «на местах» подобный уровень доверия был невозможен. Более того, руководителями Всероссийских холдингов все чаще становились не предприниматели, а люди с качественно иным бекграундом, административным. Следствием этого и становится тотальный контроль и невероятный рост числа контролеров, контролеров за контролерами и т.д. Издержки растут, а кормившие в недавнем прошлом регион предприятия становятся привычно убыточными.  Слишком велик груз издержек и «социальной ответственности».

Много говорилось и писалось об огромном перерасходе средств «на проведение саммита АТЭС». Думается, что он не столь велик. Просто любое хозяйственное действие в отдаленном регионе в новых условиях становится «золотым». Поскольку пребывание в регионе теперь не является условием успешного ведения бизнеса, Дальний Восток начинают покидать «олигархи». С точки зрения обычного здравого смысла интереснее быть ближе к началу бюджетного ручейка, а не к его окончанию. Соответственно, падает личная мотивация к инвестированию в социальную инфраструктуру региона. Ведь они здесь не живут. Нет. В регион, конечно, инвестируют. И инвестируют много. Но это только бюджетные деньги или деньги государственных мегакопораций, то есть, на деле, те же бюджетные средства. И только там, где это соответствует отчетным параметрам, а не там, где это нужно жителям. На бюджете строится и весь региональный бизнес.

Кто-то смог «пристегнуться» к Всероссийским проектам или к социальным программам в регионе, кто-то обслуживал предприятия, получившие государственный (из бюджета) заказ. Даже малый бизнес, в основном, оказывается ориентированным на людей с «большими зарплатами»: чиновников, военнослужащих, силовиков. Сверхмалый бизнес региона, будучи не в силах выдержать возрастающую бюрократизацию, уходит в тень.

Жить в регионе становится труднее. Поскольку мест в офисах и контрольных органах все же существенно меньше, чем в прежних сферах занятости (от челноков до лесорубов, авторемонтников и рыбаков), народ начинает вновь потихонечку присматриваться к окружающему пространству за пределами региона.  К традиционным столицам и Югу России – основным направлениям миграции в предшествующий период – присоединяется Китай. Дальневосточники обживают не только привычные Харбин, Далянь, Мудандзян и Чанчунь, но и экзотические в недавнем прошлом Шанхай, Гонконг, Макао, Кумин и т.д.  Пока это еще не бегство, а только увеличившийся отъезд, который пытаются компенсировать встречным потоком гастарбайтеров из Средней Азии. Из относительно стабильной ситуации начала столетия к концу десятых годов складывается крайне неустойчивое положение, держащееся только на новых и новых бюджетных вливаниях. Волшебное заклинание про иностранные инвестиции оказалось блокировано враждебной магией. Местные потенциальные инвесторы предпочитают потихоньку уводить капиталы, выходить «в кэш». В этих условиях достаточно даже слабого толчка, чтобы отъезд превратился в бегство. Но об этом мой следующий очерк.
Теги: