Сибирь и Дальний Восток неотъемлемые части одного макрорегиона 02.03.2016 12:44

В современных условиях необходим интегрированный подход к управлению Сибирью и Дальним Востоком, убежден кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Игорь Макаров

Поворот на Восток в российской государственной политике набирает обороты. За 2015 год сформирована его институциональная база: вступил в силу закон о территориях опережающего развития (ТОРах), закреплен статус Владивостока как свободного порта, утверждены первые приоритетные инвестиционные проекты, заработали Корпорация и Фонд развития Дальнего Востока.

Оценивать результаты работы этих институтов пока рано. Но уже можно признать, что инвестиционный климат в регионе начал улучшаться. Общероссийские проблемы в экономике не обошли Дальний Восток стороной, но на фоне рецессии в стране регион все же демонстрирует позитивную динамику и по объемам инвестиций, и по темпам промышленного роста.

Именно сейчас наступает ключевой момент российского поворота на Восток. Велик соблазн приостановиться: процесс формирования новой структуры управления регионом завершен, теперь можно подождать результатов. Однако такой подход был бы ошибкой.

Во-первых, структурные проблемы развития Дальнего Востока никуда не делись: экономика по-прежнему имеет исключительно сырьевой характер, иностранный капитал не идет, а отток населения продолжается. Без решения этих проблем регион едва ли может превратиться в долгосрочный драйвер развития экономики России.

Во-вторых, с момента начала активной государственной политики развития Дальнего Востока существенно изменилось внешняя среда. Надежды на массированный приток инвестиций из-за границы не оправдываются. В ТОРах, которые задумывались как площадка именно для иностранных инвесторов, пока зарегистрирован только один зарубежный резидент. Коммерческие банки и инвестиционные фонды азиатских стран оценивают риски вложений в Россию как высокие на фоне общеэкономических проблем, политических рисков и санкций со стороны Запада. Даже среди китайских финансовых институтов активность в отношении России проявляют лишь банки развития и Фонд Шелкового пути, при этом условия предоставления кредитов, как правило, малопривлекательны. Ситуацию усугубляет общее замедление в китайской экономике, нестабильность национальных финансовых рынков и антикоррупционная кампания, удерживающая китайские элиты от каких-либо рискованных инициатив.

Другая важная тенденция — поворот Китая на Запад. Страна пытается продлить экстенсивный экономический рост за счет ускоренного развития относительно слабо развитых внутренних районов, вовлечь в свою модель развития страны Центральной Евразии, диверсифицировать риски экспортных поставок в условиях обострившейся конкуренции с США на морях.

Российская модель развития восточных территорий была разработана в иной международной среде. Не будучи скорректирована, она оказывается неспособной адаптироваться к новым рискам и использовать открывающиеся возможности.

Во-первых, с учетом трудностей привлечения крупного иностранного бизнеса все большее внимание следует уделять взаимодействию со средним и малым, как российским, так и зарубежным. Однако для этого недостаточно создания административных оазисов на наиболее перспективных площадках. Нужна последовательная работа как федеральных органов власти, так и региональных и местных администраций по снижению административного давления, снятию избыточных барьеров для бизнеса, облегчению доступа к инфраструктуре, созданию благоприятной социальной среды. Восток России мог бы стать местом апробации новой экономической модели, базирующейся на всестороннем поощрении частной инициативы. Модели, которая в дальнейшем может быть распространена на всю страну.

Во-вторых, в новых условиях не просто желательным, а необходимым становится интегрированный подход к управлению Сибирью и Дальним Востоком. Он был заложен в изначальную идею поворота на Восток — в частности, когда С.К. Шойгу предлагал амбициозный проект создания Государственной корпорации развития Сибири и Дальнего Востока. В Послании Федеральному собранию 2013 г. В.В. Путин назвал подъем Сибири и Дальнего Востока «национальным приоритетом на весь XXI век». А далее про Сибирь забыли — в следующих Посланиях речь шла только о Дальнем Востоке, им же ограничивается сфера ответственности профильного министерства.

Между тем, Сибирь и Дальний Восток — неотъемлемые части одного макрорегиона. Они связаны исторически — со времен русских землепроходцев название «Сибирь» относилось ко всей территории от Уральских гор до Тихого океана. На этой территории сложилась особая идентичность, олицетворяемая правой головой двуглавого орла на национальном гербе. Сибирь и Дальний Восток активно взаимодействуют между собой на уровне экономических связей и человеческих контактов — нередко более активно, чем с Москвой. Наконец, они взаимоувязаны инфраструктурно — посредством Транссибирской магистрали и Северного морского пути.

Экономический потенциал Сибири в целом выше экономического потенциала Дальнего Востока. Население Сибирского федерального округа — 19,3 млн чел., Дальневосточного — 6,2 млн (при большей площади территории). Сибирский федеральный округ не менее богат природными ресурсами, но имеет большие возможности по развитию производств с высокой добавленной стоимостью. Здесь выше человеческий потенциал: например, в первой двадцатке рейтинга вузов России пять сибирских университетов и ни одного дальневосточного.

Главное проклятие Сибири — ее континентальность, удаленность от ключевых рынков сбыта, дополненная слабым развитием транспортной инфраструктуры. Запущенный Китаем проект Экономического пояса Шелкового пути открывает перед Сибирью новые возможности. Если региону удастся встроиться в создаваемый в Центральной Евразии транспортно-промышленный кластер, он может обрести новое дыхание, обратив недостатки своего географического положения в достоинства.

Ускоренное развитие Дальнего Востока без учета его тесной взаимосвязи с Сибирью неизбежно приведет — через загрузку транспортных мощностей — к усугублению континентального положения последней. Между тем, развитие дальневосточной инфраструктуры, наоборот, должно иметь одной из целей сделать Сибирь «ближе» к внешним рынкам. Однако сложно требовать этого от Министерства по развитию Дальнего Востока, в сферу ответственности которого Сибирь не входит.

Схожие проблемы координации встают и в развитии Арктики, деление которой на Сибирскую и Дальневосточную — не более чем административная условность. Однако она препятствует координированному развитию инфраструктуры, ведь значительная ее часть — та, которая связана с Северным морским путем — имеет межрегиональный характер.

Теперь, когда институты развития Дальнего Востока заработали, координация развития этого региона с Сибирью — следующая важная задача в рамках политики ускоренного развития Востока России. Решать ее лучше всего параллельно с разработкой конкретных механизмов сопряжения евразийского интеграционного проекта с Экономическим поясом Шелкового пути. Происходящие в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в Центральной Евразии процессы разворачиваются очень быстро, и России важно за ними успевать. Сам поворот на Восток запоздал на десятилетие за бурным экономическим ростом восточноазиатских государств. Сейчас важно не повторять предыдущих ошибок. Игорь Макаров Теги: