EastRussia выясняет, чего ожидать от саммита ШОС – 2015

От слов – к делу: накануне саммита Шанхайской организации сотрудничества в Уфе заместитель руководителя Центра изучения стратегических проблем СВА и ШОС Института Дальнего Востока РАН, генерал-лейтенант Анатолий Клименко поделился мнением с EastRussia, как сделать ШОС дееспособной.

- Анатолий Филиппович, чего, по вашему мнению, можно ожидать от саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в этом году?

- Сегодня Шанхайская организация подошла к качественно новому этапу своего развития, когда во многом из виртуального образования она получила реальный шанс стать полноценной интеграционной региональной структурой, обладающей таким важным качеством, как дееспособность. До сих пор это, в общем-то, была в большей степени декларативная организация. Об этом свидетельствует тот факт, что только сегодня, на саммите глав государств-членов ШОС планируется утвердить стратегию развития Шанхайской организации до 2025 года. Это один из ключевых документов, который определяет перспективы ее развития. Кстати, об этом у нас шла речь давно. Еще в 1999 году в нашем институте вышла монография «Стратегия развития Шанхайской организации сотрудничества», где были проанализированы все достоинства и недостатки ШОС и сделан вывод о том, что без четкой, вразумительной стратегии невозможно ожидать чего-либо от этой организации. Сейчас учредители ШОС уже подошли тому, что готовы принять такую стратегию.

Этот документ, как заявляют его составители, призван вывести организацию на более эффективный уровень партнерства во всех сферах, включая близкую мне – военную. В нем дается анализ основных тенденций мирового, регионального развития.

Мне импонирует заявление министра обороны РФ Сергея Шойгу о том, что в плане повышения дееспособности ШОС в сфере обеспечения региональной безопасности Россия выступит на предстоящем саммите с инициативой создать при Организации новый орган – аппарат национальных военных советников. Нечто подобное мы тоже предлагали раньше, но называли его по-другому – Координационный комитет по военному сотрудничеству. По нашему мнению, этот орган должен осуществлять мониторинг ситуации в регионе, выявлять угрозы странам-участницам Шанхайской организации сотрудничества, готовить рекомендации для глав государств, что противопоставить этим угрозам, а также планировать применение необходимых сил и средств для нейтрализации таких угроз.

Мы понимаем, что Шанхайская организация позиционирует себя не как военно-политический союз, а как организация стратегического партнерства. И, тем не менее, в соответствии со своей Хартией она несёт ответственность за обеспечение региональной безопасности и стабильности и должна быть способной в полной мере решать задачи борьбы с терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком и другими вызовами и угрозами.

- О конкретных результатах работы этой организации (ШОС создана в 2001 году) можно говорить или нет? Или это лишь сплошные декларации?

- О конкретных результатах говорить можно. В Организации есть региональная антитеррористическая структура, создан институт учений «Мирная миссия», регулярно проводятся маневры стран-участниц Шанхайской организации как на двусторонней, так и на многосторонней основе. Что это дает? Это представляет нам возможность при необходимости в короткие сроки создать группировку вооруженных сил, которая сможет противостоять масштабным террористическим угрозам. Вопрос в том, чтобы такая возможность была подкреплена законодательно и был орган, готовый взять на себя управление. Институт военных советников, о котором говорит министр обороны Шойгу, как раз и может быть основой этого органа. Это практические дела в сфере безопасности.

Следующий вопрос, обсуждению которого будет дан старт в Уфе, заключается в изучении и анализе всех аспектов политического и экономического сопряжения Евразийского экономического союза и мегапроекта Пекина - экономического пояса «Шелковый путь», а также создание Международного центра предпроектной подготовки и финансирования проектов ШОС. Если мы говорим о сопряжении этих двух проектов, то, естественно, без финансирования никакое дело не тронется с места. Поэтому среди известных вопросов повестки дня Шанхайской организации выделяются два, решение которых и будет определять ее будущее. Это создание Банка развития и Фонда развития Шанхайской организации сотрудничества.

Нельзя сказать, что раньше у ШОС не было никаких проектов. Были пилотные проекты по строительству автомобильных дорог, по созданию энергетического клуба, по взаимному использованию в общих интересах водных ресурсов. Не секрет, что между членами Шанхайской организации возникают порой следующие противоречия: горные государства (Киргизия, Таджикистан), которые имеют водные и энергетические ресурсы, и равнинные государства (Казахстан, Узбекистан), которые должны использовать эти ресурсы, никак не могли найти общий язык, как работать в общих интересах. В Советском Союзе все решалось централизованно. Сегодня решения ШОС направлены на то, чтобы придать новый импульс этим экономическим проектам.

- Удается придавать импульс?

- Противоречия между Узбекистаном и Таджикистаном только сейчас начинают разрешаться (речь идет о территориальных претензиях Таджикистана на узбекские города Самарканд и Бухара – прим.автора). Шанхайская организация для начала и создавалась для того, чтобы разрешать противоречия между государствами по пограничным вопросам. Но почему ШОС не может координировать действия этих государств по водным, энергетическим и прочим проблемам? Не хватает координационного комитета.

Секретариат готовит только саммиты, различные совещания и советы. Хорошо бы на базе секретариата (или вне его) по всем названным мною проблемам: a) экономическим, b) безопасности, c) гуманитарным и d) по политическим вопросам создать координационные группы. Пока, как мы видим, только в областях экономики и безопасности мы начинаем выходить на какие-то решения, которые будут приняты в этом году.

- То есть получается, что с 2001 года работа ШОС была не очень эффективной?

- Мы не можем так говорить. Ведь Шанхайская организация создавалась с нуля. Причем она себя начала позиционировать не как обязывающий орган, а как орган, который призван сопрягать интересы входящих в него государств. Поэтому и родились различные советы, совещания, секретариаты, которые эти вопросы решают. А теперь мы подходим к пониманию того, что этого недостаточно, и надо работать над повышением её дееспособности. А для этого Организация должна иметь соответствующие структуры на тех направлениях, на которых она призвана работать в соответствии с Хартией ШОС – политическом, экономическом, гуманитарном, безопасности.

- Можно ли говорить в связи с обострением геополитической ситуации в мире об усилении роли Китая в ШОС, причем именно в экономическом аспекте?

- Дискуссия о создании Банка развития и Фонда развития ШОС продолжалась уже в течение нескольких лет, в том числе из-за отрицательного отношения к этому проекту с российской стороны. Почему? Прежде всего из-за нежелания институализировать китайское финансово-экономическое доминирование в постсоветских странах-участницах организации. Не секрет, что Китай готов предложить различный ассортимент продукции по приемлемым ценам. Но что тогда будут делать промышленные предприятия в России, в Казахстане и т.д.? Мы станем энергетическим придатком Китая, столкнемся с безработицей. Выгодно это нам? Нет. Поэтому мы с некоторым недоверием относились к китайским предложениям. Но кризис во взаимоотношениях с западными государствами, видимо, подтолкнул Россию к пересмотру своих приоритетов во внешней политике и наметил некий разворот в сторону Востока.

С другой стороны, Китай, понимая, что не пробивает российское сопротивление, начал создавать свой Азиатский банк, другие органы, развивать сотрудничество с центральноазиатскими участниками ШОС на двусторонней основе. По-видимому, это подтолкнуло Россию на уточнение своих подходов к этой проблеме, чтобы не остаться в стороне.

- Так сложилось, что в ШОС произошло разделение функций: Россия – это безопасность, а Китай – экономика. Учитывая непростую ситуацию в регионе, пришло время сопрягать интересы?

- Да, сопрягать интересы непросто необходимо. Ситуация складывается очень серьезная, и не только в Центрально-Азиатском регионе, но и на соседнем Ближнем Востоке. Исламское государство – это не разрозненные группки, сообщества исламских фундаменталистов, а уже псевдогосударство, которое имеет свои финансы, политику, вооруженные силы, собирается печатать деньги, захватило половину Сирии, контролирует треть территории Ирака. Они не ограничиваются Ближним Востоком. По данным узбекских спецслужб, передовые группы этих исламистов действуют уже в узбекских отрогах Чимгана.

Более того, известно о планах Исламского государства создать на территории Центральной Азии новое государственное образование - Хорасан. А сейчас из Афганистана уходят контингенты западных сил, оставляя там 10-15 тысяч человек, преимущественно военных советников. Но смогут ли они удержать под своим контролем ситуацию, если со стороны исламских государств и местных фундаменталистов начнется натиск?! Даже если Исламское государство будет разгромлено (ну, допустим, возьмется за это международное сообщество), то экстремисты, прошедшие хорошую военную подготовку, начнут возвращаться в свои государства – в Россию, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан – и будут там будировать беспорядки. В любом случае Шанхайская организация должна быть готова к самым негативным вариантам развития событий. А почему Китай должен оставаться в стороне? Ведь китайский Синьцзян-Уйгурский автономный район, Тибет и, быть может, в меньшей степени Внутренняя Монголия – это тоже те точки, которые могут взорваться, особенно при содействии извне, и Китаю нужно это осознавать.

- Индия и Пакистан подали заявку на вступление в ШОС. Они ожидают, что эта заявка будет реализована. Что это даст организации в целом и этим государствам в частности?

- Что касается Индии, то ведущие индийские эксперты говорят, что она готова разделить ответственность за безопасность в Центрально-Азиатском регионе, в Афганистане и на пространстве Шанхайской организации сотрудничества. Тем более, если Пакистан тоже будет в ШОС, может быть, им легче будет находить общий язык по урегулированию существующих межгосударственных проблем.

И Индия, и Китай заинтересованы в работе с Афганистаном. Например, через территорию Афганистана и Пакистана возможен энергетический трубопровод в Индию. Это проекты, которые в перспективе могут быть реализованы.

И еще мне хотелось бы сказать об Иране. Иран 11 лет назад подал заявку на вступление в ШОС. Он ожидал, что, поскольку вопрос с ядерной проблемой сдвинулся с места, санкции ослабляются, можно было бы и реализовывать вопрос о его приеме в эту организацию. Но пока не получается. Хотя Иран солидарен с главными игроками ШОС (и с Россией, и с Китаем) в том, что регион должен самостоятельно обеспечить свою безопасность, без вмешательства внешних сил. Нам не нужны западные контингенты, мы сами должны эти вопросы решать на своем пространстве. Более того, ожидается, что и Афганистан может подать заявку на вступление в качестве полноправного члена ШОС (он сейчас наблюдатель при этой организации).

Совпадение интересов Ирана и других участников ШОС создает хорошие предпосылки для взаимодействия в области безопасности. Статус полноценного члена ШОС позволил бы Ирану в полной мере использовать членство в организации для обозначения своих принципиальных подходов в формировании в Центральной Азии региональной системы безопасности. Ведь мы же видим, какие усилия прикладывает Иран для противодействия ИГИЛ (Исламское государство Ирака и Леванта – прим.автора), для оказания помощи Ираку и Сирии в борьбе с этим псевдогосударством. Он оказывал большую помощь Афганистану в борьбе с Аль-Каидой и другими террористическими организациями. То есть это готовый, так сказать, участник, который может немедленно внести свой вклад в обеспечение региональной безопасности.

- Если Индия все-таки в этом году вступит в ШОС, то как это изменит ситуацию в мире вообще? Ведь это государство с очень большими резервами.

- В ШОС может быть создано своеобразное ядро на основе РИК (России, Индии, Китая), которое может придать новый толчок развитию этой организации, увлечь за собой, благодаря своим финансам, экономическому, политическому потенциалу и международному авторитету, другие государства. Это высокий потенциал. Но как реализовать этот потенциал, - пока что вопрос. Не секрет, что Индия – это колеблющееся государство. Соединенные Штаты очень тесно с ней работают, пытаясь вовлечь в русло своей политики. Нужно работать, нужно показывать преимущества, нужно ШОС сделать дееспособной организацией, которая работала бы в интересах своих участников и могла бы дать не меньше, чем дадут США.

- Если говорить о Турции, какова ее позиция?

- Позиция Турции как раз настораживает. Она партнер по диалогу в Шанхайской организации. Ну а каков её вклад? Пока этого не видно - наоборот, она оказывает помощь тем, кто ведет борьбу против законного правительства Сирии, через свою территорию осуществляет пропуск тех, кто стремится попасть в Исламское государство, создает для этого благоприятные условия. А потом она – член НАТО, этого нельзя забывать. Если речь идет о вступлении ее в качестве полноправного члена ШОС, то Турция должна подумать, как ей быть с НАТО. Ведь ШОС не может принимать в свой состав государства, которые состоят в других военно-политических союзах.

- Не получится ли так, что, пытаясь возрождать «Шелковый путь», в том числе и с помощью Шанхайской организации, мы снова станем сырьевым придатком Китая?

- Россия должна увидеть выгоду в этих проектах. Нам выгодны скоростные железные дороги? Выгодны. Это же не только железнодорожная колея, это строительство инфраструктуры вдоль железной дороги, это создание рабочих мест, это повышение занятости населения и его благосостояния, это решение социальных вопросов. Это нам выгодно. Ну, а обмен товарами – это наша проблема, и нам ее решать. Конечно, нам трудно конкурировать с Китаем, потому что у Китая товары дешевле, но это временное явление. Рабочая сила дорожает и в Китае, и со временем это фактор будет играть все более значительную роль. Кто нам запрещает работать в направлении отстаивания своих интересов, своих выгод?

- В Уфе одновременно практически будут проходить саммиты и ШОС, и БРИКС. Они будут пересекаться идеологически?

- Конечно, не секрет, что сейчас страны объединяются вокруг или западноцентричной модели, или восточноцентричной модели. Вот где биполярность намечается. Если эта биполярность четко обозначится, то мы придем к более стабильному миру: многополярный мир больше подвержен дестабилизации, чем биполярный мир. Даже «холодная война» между США и СССР в большей мере обусловливала стабильность, чем многополярный мир, к строительству которого мы призывали после развала Советского Союза. Ну, не получается стабильный мир, потому что очень много игроков, и каждый игрок отстаивает свои интересы и действует в своих интересах, и очень трудно сопрягать эти интересы. Биполярный мир проще.

- Место России в современном мире каково?

- Мы себя позиционируем как евроазиатская страна, и у нас политика нацелена на взаимодействие с другими мировыми игроками. То есть политика многовекторная: мы готовы работать по всем азимутам, в различных организациях и не зацикливаемся только на Шанхайской организации. Мы готовы взаимодействовать и в БРИКС, и с государствами Североатлантического союза, и с АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии – прим.автора). Мы не изолируемся от азиатского мира и готовы там работать.