— Михаил, в моем понимании ты — до мозга костей человек природы, ты всегда в каких-то походах, покорениях горных вершин и в планах о дальнейших подобных событиях. Как пришла такая привязанность к туризму?

— В первый свой большой многодневный поход я отправился в возрасте 11 лет и до сих пор не могу с этой темы соскочить. Тогда я записался в туристический клуб «Землепроходцы», который работал при школе, где я учился, и занимался там до окончания школы, после устроился работать в этот клуб инструктором. В трудовой книжке с тех пор — одно место работы — Камчатский дом детского туризма, который, правда, периодически немного менял названия. Надо сказать, я благодарен родителям, что они доверяли мне и поддержали мое увлечение.

— Ты много путешествуешь, расскажи о своем самом крутом переживании, связанном с природой, на Камчатке и за ее пределами.

— На самом деле, хотелось бы путешествовать больше. В моем личном топе — два приключения на Камчатке. Первое — вулкан Камень. 

Вулкан Камень со спуска с Ключевской сопки. фото: Михаил Костыря

Все хорошо знают вулкан Ключевская сопка, это такой местный бренд. Но удивительно, что мало кто знает его соседа — вулкан Камень, который соединен с Ключевской сопкой перевалом Вулканологов. Это довольно высокая гора высотой более 4 тыс. метров, склоны которой – это не столько шлак и снежники, а сплошной монолитный лед. Можно сказать, альпинизмом я занялся, еще только на фотографии увидев этот вулкан. При подъеме на Камень я испытал одно из мощнейших эстетических и духовных переживаний в своей жизни. Зимой в ночь перед восхождением, в домике на перевале Вулканологов, я вышел и увидел с одной стороны огромный Ключевской, у которого светилась верхушка (начиналось извержение), услышал его рокот, который чувствовался скорее диафрагмой, чем ушами. С другой стороны от меня был Камень — в свете луны его ледяные склоны сияли, а его льды периодически издавали громкий треск, похожий на выстрелы. Получается, с одной стороны огненная гора, с другой — ледяная, над ними луна, и ты между всем этим просто теряешься — это очень мощно.

Второе невероятное по силе ощущение — поход в район Ичинского вулкана. Там есть стойбище под вулканом, где мы встретили бригаду эвенов, которые перегоняли оленей. Там очень красивая местность, мало посещаемая (надеюсь, такой и останется), со здоровенными отвесными стенами гор, похожими на вершины Патагонии, с огромными лавовыми полями, настоящей тундрой, где много ягоды, медведей и оленей. Никогда не забуду, как мы перевалили через застывший лавовый поток и далеко внизу увидели абсолютно плоскую равнину около озера Кетачан. Подходил циклон, сильный ветер гнал облака и по этой плоской равнине мощно двигались столбы золотого света из прорех в тучах, а в этих столбах золотого света – сотни северных оленей.

За пределами Камчатского края абсолютный мой максимум и по сложности, и по ощущениям это — пик Озоди в Таджикистане (бывший пик Корженевской). Один из семитысячников бывшего Советского Союза. Когда нам удалось туда сделать восхождение — это были очень сильные ощущения: огромное напряжение сил на грани моих возможностей и навыков — и такое невероятное воздаяние за потраченные силы! Моральное, эстетическое, духовное переживание, подобного которому не было, но, надеюсь, еще будет.

Восхождение на пик Озоди. фото: Антон Климов

— Для того, чтобы быть наставником для других, нужно самому иметь за плечами богатый опыт — и он у тебя есть, — причем то, как ты рассказываешь, думаю, также является вдохновением для детей и подростков к погружению в природу. Расскажи, что получают обучающиеся в Доме туризма?

— То, что ребята получают у нас — универсальные компетенции по умению обеспечить свою безопасность, оценивать риски, работать в ситуации стресса, усталости, принимать оптимальные решения в сложных ситуациях. Все это применимо в любой сфере жизни. Кроме того, Камчатка — это место, где вероятность оказаться в дикой природе у любого человека довольна велика, и, если он умеет вести себя там правильно, это уже большой плюс.   

Михаил Костыря: «Камчатка — это место, где вероятность оказаться в дикой природе у любого человека довольна велика, и, если он умеет вести себя там правильно, это уже большой плюс». фото: Константин Савчук  

Основной ресурс Камчатки — это природа. Если мы ребенка максимально погружаем в природу — мы «якорим» его на Камчатке. Если уникальная природа становится естественной для человека с детства — он понимает этот кайф, и есть большая вероятность того, что он здесь останется. А проблема оттока населения, к сожалению, на Камчатке, как и на всем Дальнем Востоке, является существенной. Кстати, мы сделали исследование среди людей, кто занимается коммерческим туризмом на полуострове – спросили, кто из них пришел в профессию из детского туризма. Оказалось, больше 60% в детстве занимались в туристических клубах при школах или ходили в походы с семьей. Получается, когда человек с детства погружен в такую среду, он с большой вероятностью продолжит этим заниматься. Получается, в меру своих сил, создаем базу для формирования кадров для турима.

— Какие-то официальные документы по окончании обучения выдаете?

— Документов, которые дают право вести профессиональную туристическую деятельность — нет. Это может быть плюсом к портфолио выпускника. Центр — образовательная организация и наша миссия — привести ребят в мир дикой Камчатки, сделать это безопасно, с удовольствием и в перспективе дать импульс в выборе профессии. У нас занимается около тысячи ребят по всей Камчатке. Наши клубы работают на базе школ — таких более 30 по краю. Ребята занимаются по направлениям: «Спортивный туризм» (маршруты, дистанции, первые шаги),  «Юный путешественник», «Основы туризма», «Твоя Камчатка» и ряд других. Стремимся покрыть весь спектр деятельности, который связан с активным туризмом. Хотим, чтобы появилось новое направление «Водный туризм». Строим обучающую программу как некую цепочку приключений, которые постепенно усложняются и в итоге выливаются в большой поход.

— Для взрослых есть какие-то «детско-юношеские» программы — для начинающих?

— Делали пилотные наборы для взрослых людей, желающих обучиться туризму с нуля. Первые шаги человеку трудно сделать, но желающие есть. За два последних года сделали четыре набора — около 60 человек прошли у нас обучение. И планируем развивать это направление, спрос есть.  Дети обучаются бесплатно, взрослые — на платной основе.

Напарница. Поход к Ичинскому вулкану. фото: Александр Тихонов

— Куда бы ты посоветовал пойти гостям Камчатки, не боящимся туристических нагрузок, но не профессиональным туристам?

— Если говорить о людях, которые готовы «встать под рюкзак», я рекомендую Налычевский природный парк. Это простая и недорогая логистика. Можно доехать даже рейсовым автобусом. Тут такой срез Камчатки, очень компактно расположенный – действующие вулканы, горячие источники, нерестовые реки, медведи. А если осенью туда попасть — это просто сумасшествие: золото листвы, багряная тундра, белые вершины и синее небо. Если нет желания с рюкзаком путешествовать — можно попробовать взойти на Авачинский вулкан — он очень доступный с точки зрения логистики, на вершину ведет хорошая тропа, при этом это – полноценный действующий вулкан высотой более 2700 метров. Когда подходишь к кратеру, к лавовой пробке, которая его покрывает – видишь серные отложения, дымящиеся фумаролы, можно руками почувствовать тепло недр – это очень сильные ощущения. Надо сразу сказать, что без опытного проводника ходить туда не рекомендуется, и нужно иметь соответствующую подготовку и экипировку.  Обязательно к посещению побережье океана. 

На маршруте по Ключевскому природному парку. фото: Михаил Костыря

Еще относительно доступное место — район Мутновского и Горелого вулканов — там все, что есть на Камчатке, компактно расположено. Если есть желание с пользой потратить время и деньги — надо попасть в район Ключевской группы вулканов — там совершенно другая Камчатка, нежели вокруг Петропавловска. Там надо постараться побывать хотя бы раз в жизни, если тебе интересен Камчатский край.

— Я так понимаю, что все эти локации — и не только эти — ты планируешь показать своему сыну? В каком возрасте он впервые начал изучать Камчатку и приобщаться к спортивному туризму?

— На природе он первый раз переночевал в четыре месяца. Тихон Михайлович очень внимательно смотрел на костер и крепко спал в палатке. Думаю, он остался доволен. Мы ходили с семьей на океан.

— Ты используешь профессиональные навыки в воспитании сына?

— Это один из самых больших моих страхов. Объясню: я очень хочу, чтоб мои профессиональные навыки пригодились сыну. Мечтаю с ним, когда подрастет, заниматься активным туризмом. Я ему могу качественно и полноценно это дать, но боюсь, что ему не понравится, ведь так бывает… Очень многие делают такую ошибку – занимаются активным туризмом так, чтобы ребенок был рядом – чтоб под присмотром. А чтобы заниматься туризмом с ребенком, нужно полностью подстроиться под него – выбрать нужные нагрузки, маршрут, содержание. Я очень надеюсь, что я смогу, вооруженный своим опытом, сделать так, чтобы Тихон тащился от этого также, как и я тащусь. Я постараюсь сделать все правильно. 

Иван Костюков, фото из личного архива

— Я долгое время был управляющим в спортивном магазине, потом случился небольшой перерыв в трудовой деятельности. Все это время я занимался саморазвитием и наконец созрел для открытия своего дела — написал бизнес-план и начал работать. Весной 2014 года открыл магазин Stuff Point (стаффом называют снаряжение для сноуборда, одежду, аксессуары для того, чтобы и круто кататься, и модно выглядеть). Своего рода барахолка, там продавал свои вещи (почти новые), потом добавил несколько брендов. Взял кредит и начал бизнес всерьез. В 2016 году начали делать футболки с камчатскими принтами, наклейки — это зашло покупателю даже больше, чем иностранные и российские бренды. Со временем мы вывели собственный мерч за пределы магазина сноубордов. Так началась история KamchaShop — теперь это сеть, где эксклюзивно представлены несколько основных брендов: Kamcha Clothing, Kamchadal studio, Kamchatka bros., Unique Kamchatka, Шикша на Камчатке. Большую часть ассортимента производим сами», — рассказывает Иван.

фото: KamchaShop

— У вас стильный логотип, ничего лишнего. Кто его разрабатывал?

— Логотип разработал я. Имея огромный опыт работы в бордшопе, у меня сложилась большая насмотренность разных крутых брендов, и это помогло мне в его создании. Фишка в том, что логотип я разработал «на коленке» — с помощью общедоступного платного графического редактора. Быстро сверстал. Несколько раз пытались с дизайнерами совершить ребрендинг, но все равно остались на этом логотипе, и до сих пор его используем. Лого я разработал изначально для наших камчатских сноубордистов-профи, но он нравится всем. Этим я хочу сказать, что любой, имея большое желание, может делать крутые вещи и не обязательно за большие бюджеты. Мы гордимся тем местом, где живем и развиваемся, у нас много талантливых ребят, все движения у нас на порядочно высоком уровне, несмотря на то что мы небольшой регион. Вот и мы быстро начали развиваться — через два года уже переехали в новое помещение, вдвое больше предыдущего. С этим, кстати, помог известный местный бизнесмен, заметил меня на бизнес-форуме, где я представлял магазин, и предложив вне очереди место в самом проходимом в Петропавловске-Камчатском торговом центре.

— Насколько велик ваш ассортимент и какие материалы используете?

— Точно не считали, но не менее тысячи наименований: толстовки, футболки, свитшоты лонгсливы, штаны (кстати, они очень полюбились профессиональным спортсменам), рюкзаки, термосы, варежки, кольца… Долго перечислять. Также мы продаем от «Шикши бум» крутые купальники — с фотопринтом «Ганальские востряки» — это красивейшие местные горы. Относительно материалов: не используем кожу, меха, дериваты диких животных, только кожзам, текстиль, переработанный пластик. Используем все российские материалы, доступные на рынке, но самые дорогие — премиум качества. Кепки выпускаем на базе топового корейского производителя, на котором шьются Nike, Adidas, Burton и многие другие мировые бренды. Надо сказать, мы работаем с небольшими камчатскими производствами, которые раньше делали свою одежду, но теперь переориентировались исключительно на нас, так как объем продукции вырос в разы — мы не успеваем отшивать.

 фото: KamchaShop

— У кого более популярна ваша одежда: у местных или туристов?

— Мы никогда не ориентировались только на туристов, хотя они безусловно большая часть наших клиентов в сезон, но и весь оставшийся год мы работаем хорошо.

— Как вы себя позиционируете, есть ли какой-то особый посыл?

— От молодежного спортивного позиционирования мы отошли давно. Мы поняли, что наша продукция пользуется популярностью у всех возрастных категорий. Многие, зайдя впервые в наш магазин, ошеломляются от огромного выбора, никто без покупки не уходит. По поводу посыла вот что скажу: многие развивают Камчатку больше как уникальную природу, а мы — через людей. Камчатка — это не только природа, это еще и люди. Хорошие, позитивные, добрые и активные. Наши земляки добиваются больших результатов. Мы не хотим казаться кем-то, а являемся теми, кто есть. Мы не просто магазин — мы активная компания, всегда участвуем в социальной жизни Камчатского края, поддерживаем различные мероприятия, спортсменов и просто талантливых людей. Являемся двигателем индустрии: проводим соревнования — скейтборд, сноуборд поддерживаем, сотрудничаем со школой серфинга Snowave. Помогаем проводить КВНы, студенческую весну, разные квизы.

— Чуть подробнее расскажите о ваших коллаборациях.

— Например, работаем с камчатской чулочно-носочной фабрикой «Ворсок». Они производят носки высочайшего качества с нашим логотипом, не хуже «найков» и прочего. Стоят всего 350 рублей. Те, кто хоть раз их опробовал, «подсаживаются» на них навсегда. 

фото: KamchaShop

Также вместе с камчатскими производителями соевых свечей создали арома-свечи, с запахом «замша и костер» – для некоторых москвичей, которые никогда не жгли костры, это интересно. Для нас салон «Эко-спа» поставляет профессиональную натуральную косметику из камчатских ингредиентов. Кроме того, недавно мы приобрели экопросветительскую мастерскую «Плавильня», где перерабатываем пластиковые крышки. Пластик мы собираем, чистим, сортируем и после этого отправляем в шредер, а из полученного материала изготавливаем значки, брелоки, магниты, фурнитуру для кепок, пуговицы и бирки — технология полного цикла. Кроме того, проводим экопросветительские мастер-классы для взрослых и детей, рассказываем о вреде пластика для экологии.

— Это для вас бизнес или хобби?

— Это дело моей жизни. Номинально это бизнес, но почти всю выручку тратим на расширение. Без этого бизнеса не вижу смысла, это часть жизни.

— Иван, какие планы на развитие?

— Планируем выходить за пределы Камчатки – шагнем во Владивосток. Будем развиваться там, вернее пиарить столицу Приморья. Рабочее название бренда – «Владик». Пробную партию мерча уже сделали. Продолжаем укреплять позиции на Камчатке (в Елизове планируем новый магазин) а в ближайшем будущем — ждите во Владивостоке!

— Наталия, как вы пришли к решению кардинально поменять свою жизнь и начать варить сыр, что называется, в условиях рискованного земледелия?

—Мы просто очень любим моцареллу, а у нас в регионе никто не занимался молодыми сырами. Вот и возникла идея сделать это самим. У меня перед глазами был пример руководителя «Агротека» Владимира Рубахина, у которого я проработала долгое время, – он начинал с небольшого колбасного цеха и своим трудом развил его в огромный холдинг. В процессе старта мне пришлось развестись с мужем, заложить квартиру, продать дачу, машину и набрать кучу кредитов, но все это пошло на пользу дела! Наверное, если бы я знала, какой тернистый путь предстоит пройти – не уверена, что рискнула бы. Но теперь не жалею абсолютно. Слава благодарности наших покупателей, их любовь и уважение — это очень дорогого стоит.

Наталия Урсол. фото из личного архива

— Расскажите, в чем особенность ваших сыров?

— Основная наша идея — именно фермерская продукция, никакого промышленного производства, никакого ноу-хау, никакого технического прогресса. Есть руки, есть молоко, есть температуры, есть бактерии и то, что нам дала природа. Никаких «счастливых» добавок со странными названиями мы не используем. Отсюда и получаются наши очень вкусные продукты — они пользуются спросом и популярностью у ценителей качества, как среди местных жителей, так и среди гостей полуострова. На начальной стадии мы варили только молодые сыры: моцареллу, буррату, страчателлу, потом добавили сулугуни, «Фермерский», халуми и скаморцу. Когда поставили оборудование, включая камеру для созревания, начали делать уже выдержанные сыры. Сейчас у нас около 15 сыров выдержанных, также мы делаем камамбер и валансе. Три года назад наш камамбер стал победителем Всероссийского конкурса «Лучший сыр России», а два года назад «золото» взяла наша буррата. Там все строго – все присылают образцы, они проходят только под номерами, и никто не знает даже номер своей продукции. Эксперты исследуют органолептику продукта путем дегустации образцов. 

Вызревший камамбер внутри становится жидко-тягучим и обладает выраженным сложным ароматом грибов, сырой земли. фото: «Аристель»

Также мы производим питьевые йогурты с местной ягодой — жимолостью, голубикой — для этого запустили цех по переработке дикоросов. Есть у нас и сыр с жимолостью — такого никто не делает в России. С такими продуктами не стыдно и в ресторан поставки делать, что мы успешно и практикуем на местном уровне. Кстати, ряд топовых московских ресторанов приобретает у нас сливочное масло, но тут речь о небольших поставках.

— За качество сыра в первую очередь отвечает исходное сырье — молоко. И для многих сыроделов во всех регионах страны существует проблема найти хорошего поставщика качественного молока. Как вы с этим справились?

— Не сразу, но нашли. Действительно, для того, чтобы корова давала правильное хорошее молоко, в ее рационе должен полностью отсутствовать силос — это самое дешевое сырье для корма коров. С ним будет мертвый сыр, он даже не получится. Нам повезло, и мы нашли такого хорошего фермера. Я могу в любой момент приехать к нему на ферму, а такое не каждый позволяет делать. Ему не стыдно показать свое хозяйство. Мы также продаем его молоко в пастеризованном виде — люди очень хвалят, говорят «как у бабушки в деревне».

— Можно ли выделить какой-то самый популярный вид вашей продукции?

– Это невозможно! У нас вся продукция уходит нарасхват. Могу сказать только, что сезонность присутствует — летнее масло пользуется большим спросом. На самом раннем этапе развития мы откликнулись на просьбы наших покупателей и сделали маложирный сыр из обезжиренного молока — всего 15% жирности. Сделать-то его мы сделали, и он получился очень вкусным, но только потом узнали, что так делать сыр нельзя. Как в анекдоте: «у него получилось, потому что он не знал, что так нельзя». Сыр очень интересный, когда его пробуют другие сыровары —– даже не понимают, что он сделан из обезжиренного молока. Все-таки есть какое-то чудо в нашем вулканическом молоке! Вся пластичность, весь вкус сыра — в его жирности. И тут мы поняли, что в наших камчатских почвах точно есть волшебное. Коровы пасутся на травушке, которая всегда зеленая в отличие от южных полей, где летом сухостой от жары. И мы ухватились за эту фишку – вулканическое молоко, вулканический сыр — это теперь запатентованное название. Маложирный сыр мы назвали первым нашим камчатским названием – «Аянка».

Ликбез по камамберу от Наталии Урсол

«Камамбер, продающийся в масс-маркете, – это, как правило, плавленый сыр с белой плесенью. А он должен менять структуру уже после созревания, при продаже. Есть понятие молодой и вызревший камамбер. Молодой: по краям тягучий, а в центре довольно плотный. В середине созревания сыр будет плотной тягучести, обволакивающий своей сливочностью, имеющий запах плесени и грибов. А вызревший камамбер внутри становится жидко-тягучим и обладает выраженным сложным ароматом грибов, сырой земли — всем тем, что так любят и ценят французы».

— Какие еще местные топографические названия вы используете?

— Например, все сыры не могут называться пармезаном — такое название имеют право использовать только по географическому наименованию, как «Шампанское» в провинции Шампань. Сыр по типу пармезана у нас называется «Корфадер» — было на Камчатке такое село Корф, где в 2006 году произошло разрушительное землетрясение. Всех людей оттуда вывезли, поселок закрыли. В память об этом селе мы назвали наш твёрдый сыр, созревающий два года. Еще у нас есть такие локальные названия: «Ковран», «Каяндер» (камчатская лиственница), «Кирганик» (речка), «Лазор», есть у нас творожок «Имушка» – по названию реки Имка в Олюторском районе. По нашим сырам можно изучать камчатские названия и растительный мир полуострова.

Наталия Урсол: «Мы не одну собаку съели во время строительства сыроварни».  под фото: «Аристель»

Самый знатный наш сыр – «Уйкоаль» (в переводе с ительменского — Камчатка) — с итальянским белым трюфелем. Есть сыр «Алакин», что в переводе с корякского означает «летний» — его мы делаем только на летнем молоке, созревает год. Есть сыр «Эльвель». Это название мы взяли из легенды северных народов Камчатки. Если коротко, то девушка влюбилась в двух братьев, и не могла выбрать кого больше любит, а злой шаман превратил братьев в реки, а девушку в гору между ними. Девушку звали Эльвель.

— Какими новинками будете удивлять своих покупателей в ближайшем будущем?

— В этом году мы выпустили сырные трюфели. Сыр перемешиваем с очень хорошим какао — не экономим, понимая, что тут важно качество ингредиентов. Получается нежный, тающий трюфель. По отзывам, они очень похожи на швейцарские и японские трюфели. На будущее есть проект — сделать твердый сыр в шоколаде. Хотим начать взаимодействие с местной шоколадной фабрикой.

Творожная арифметика от Наталии Урсол

«Не может стоить творог меньше тысячи рублей за кг – объясню почему. Из 100 литров молока можно сделать без добавок 13 кг творога. Сколько стоит молоко? А еще электроэнергия, аренда, налоги, зарплата – и цифру нужно удвоить. А если это сыр – там более длительный процесс приготовления, вызревания и ухода за продуктом – еще на два умножить надо. То же самое со сливочным маслом: из 100 литров молока мы получим всего около 4 кг масла. Чудес не бывает, есть только чудеса химической и микробиологической промышленности».

— Что мешает и что помогает вам делать бизнес на Камчатке?

— Делать бизнес ничего не мешает. В целом очень выгодно и правильно развивать свой бизнес на Камчатке. Мы энтузиасты, мы любим наш край, а когда я слышу, что говорят, что на Камчатке делать нечего и надо сваливать — считаю, это крысы, бегущие с корабля. И они переезжают в другие регионы и говорят, что и там все плохо. На самом деле на Камчатке ничего не мешает бизнесу развиваться. В другом, густонаселенном регионе построить бизнес построить гораздо сложнее. У нас много свободных ниш, развивается туризм, в силу географической отдаленности у нас хорошие добрососедские отношения. Мы не считаем, что кто-то у нас конкурент — всем нам хватит. А сегодня мы больше про любовь, нежели про деньги. А любовь требует более высокого качества.

— Планируете масштабирование бизнеса?

— Возможно, скорее по франшизе. Мы не одну собаку съели во время строительства сыроварни. Своими знаниями поделиться можем – оборудование, материалы, продукты, опыт. Я буду рада.

– Лена, с чего началось твое увлечение фотографией, чем вдохновлялась в самом начале и чем сейчас?

– Впервые загорелась фотографией в начале 2000-х годов, после того как сходила в большой поход помощником гида. У нашего главного гида получились тогда классные фотографии на пленочный фотоаппарат. Себе я тоже такой купила и начала экспериментировать. Со временем приобрела цифровой фотоаппарат, испытывала его в походах с туристами, спортсменами, снимала природу, людей, соревнования.

– Ты где-то училась в последствии или самостоятельно освоила?

– Я самоучка, училась по книжкам – это Камчатка, проблемы с интернетом были до 2016 года, скачивать какие-то материалы было проблематично, изначально вообще невозможно. А потом начали появляться в России фан-сайты разные, в том числе для фотографов, где можно было задать вопросы фотографам из других регионов. Очень классные фотографии всегда были в спортивных журналах – «Доски», «Оn board». Там публиковалось большое количество зарубежных топ-фотографов, на которых хотелось равняться. В фотографии, как и во многих других сферах, также важна «насмотренность». Посмотришь, как другие работают, что-то свое придумаешь, где-то совета спросишь. Но потом все начали резко переводить в цифру, печатные журналы у нас начали исчезать. Долгое время держался журнал «Вертикальный мир», но он тоже ушел в онлайн. И это такая печаль и боль для многих фотографов, которые хотели бы, чтобы их работы были напечатаны.

Вулкан Кизимен и озеро Теплякова. Фото: Елена Верещака

Сейчас все онлайн. Лично я не очень стремлюсь выкладывать свои фото в интернет. Потому что некоторые недобросовестные пользователи могут взять твои фото, опубликовать у себя, не подписывая. А каждому автору хочется, чтобы его имя было на фотографии. Когда у меня спрашивают разрешение на то, чтобы взять фото, я спрашиваю для каких целей. Если это цель коммерческая, я говорю, что фото можно купить. Это же моя работа, мне не дадут кусок хлеба в магазине просто так. Однако для социальных целей я могу предоставить фото бесплатно.

– А офлайн-конкурсы не спасают от дефицита печатных фотографий?   

– На самом деле, я на конкурсы тоже перестала уже отправлять свои работы, поскольку я нахожусь на Камчатке. И отсюда не видно крутых выставок, да и лететь для участия, допустим, в Москву – это как минимум дорого. Ну и, как многие творческие люди, я достаточно самокритична, и, считаю, что еще не сняла свой шедевр. Хотя не раз становилась победителем или финалистом достаточно крупных конкурсов.

Вулкан Ключевской. Извержение октябрь 2023 года. Фото: Елена Верещака

– Ты делала крутую выставку на Камчатке, посвященную извержениям вулканов. Как все прошло?  

– Да, небольшая выставка прошла в Петропавловске, в арт-пространстве «Все связано». Там было 13 работ. Все их потом раскупили. Выставку я делала полностью на свои средства. Печатала фотографии в Москве, так как там достойное качество. В общем-то, продажа этих фото и окупила печать выставки. Это был пробный шар, который позволил мне понять, как это вообще – организовать выставку, какие есть сложности, как нужно подходить к выбору фотографий. Часто, пока не увидишь в напечатанном виде, просто не представляешь, как смотрится фотография, цепляет она или нет.

– Насколько опасно снимать извержение?

– Я же еще гид-проводник и давно занимаюсь туризмом на Камчатке. Конечно же, мы выбираем наиболее безопасное место, адекватное расстояние. Мы не самоубийцы. В 2023 году при съемке извержения от нас до вулкана было 27 км, плюс, мы специально расположились на возвышенности, чтобы, если вдруг пойдут пирокластические потоки - это когда раскаленный газ из кратера вулкана несется с огромной скоростью вниз, собирая в свой поток пепел, шлак, камни, мы оказались в недосягаемом для него месте. Также хорошая оптика, хорошая камера, и получилось, как будто мы стоим вот прям рядом.

Вулкан Ключевской. Извержение октябрь 2023 года. Фото: Елена Верещака

– Ты работаешь в жанрах пейзажное фото, тревел-фотография, репортажная и спортивная фотография. Скажи, а что самое сложное в работе фотографа твоего жанра?

– Сложностей никаких, только нужно технику регулярно обновлять, а это недешево. Появляются новые фотоаппараты, объективы. Более скоростные, более емкие, более четкие. Погода не пугает – все зависит от того, что ты хочешь снять: шторм, ветер, брызги океана. Просто одеваешься по погоде и защищаешь камеру, для этого есть специальные средства. Если снимать людей, то, наверное, всегда волнует адекватное восприятие. Но на Камчатке я с таким не сталкивалась.  

Вулкан Безымянный. Извержение, октябрь 2023 года. Фото: Елена Верещака

– Есть у тебя есть особенное, любимое место для съемок на Камчатке? Может быть, даже любимая фотография?

– Самая, конечно, моя любимая — это Ключевская группа вулканов, в составе которой аж 13 исполинов. Там невероятно разные пейзажи. Если это вулкан Толбачик, то это гигантские шлаковые поля, а с другой стороны – тундра с лавовыми потоками. Плюс, с его кратера вид на самый высокий действующий вулкан Евразии — Ключевской. Если объехать Ключевской вулкан, там есть место под названием Апахончич: красивейший разнообразный ландшафт и обзор на четыре вулкана. Все это — зона современного активного вулканизма, там постоянно что-то происходит. Например, тот же Ключевской извергается в среднем раз в два года, а Безымянный почти постоянно выдавливает из кратера вязкую лаву, которая в темное время суток напоминает огненную реку. А еще там невероятное звездное небо.

Южная группа вулканов - Мутновский, Горелый, Вилючинский. Там есть два невероятных времени: сентябрь, когда тундра покрывается желтыми, красными, бордовыми красками, а на верхушках вулканов появляются шапки из снега; начало июля - когда снег начинает таять, текут ручьи, снег на тундре и в кальдере вулкана Горелый становится ярко-голубого цвета. И в это же время на любой, даже маленькой полянке, освободившейся от снега, начинают цвести цветы, например, редкие золотистые рододендроны. Чтобы за мишками поехать посмотреть – Ключевское озеро. Особенно хорошо там осенью, когда лес начинает становиться золотистым, а мишки округляются перед тем, как лечь в спячку. Вообще у нас очень много красивых мест, даже совершенно неочевидных, но до многих из них надо пройтись ножками.

Вулканы Кроноцкий и Кизимен (на переднем плане). Фото: Елена Верещака

По поводу фото: у меня есть несколько любимых, но там скорее любимые объекты на фотографиях. Допустим, Кроноцкий вулкан. По моему мнению, вообще самый красивый вулкан мира. Идеальная острая форма, очень красивый. И там, где Кроноцкое озеро и Кроноцкий лиман – место шикарнейшее, но добраться туда можно только вертолетом.

Нравится мне фотография с дрона, которую я сняла во время извержения вулкана Карымский – водопад внизу и вертолет стоит. Тут я довольна собой максимально – это панорама, снятая с дрона, и там все в одном кадре.

– Можно сказать, что ты во всех уголках Камчатки уже побывала со своим фотоаппаратом?

– Нет конечно. Чтобы всю Камчатку посетить, жизни не хватит. Я каждый год стараюсь открывать какие-нибудь новые местечки для себя. Допустим, в этом году я впервые побывала на Командорских островах: в составе научной экспедицией во главе с Владимиром Буркановым. Это один из немногих социалистов России, кто занимается изучением морских львов – сивучей. Мы помогали ученым в обслуживании фотокамер. А в предстоящий сезон пока что не знаю, еще не придумала.

Фото: Елена Верещака

– Расскажи, как прошел твой сезон как гида? Много ли людей приехало? Как июльское землетрясение повлияло?

– Сезон прошел бурно, но людей меньше приехало – из-за землетрясения и не прекращающихся афтершоков кто-то побоялся ехать и отказался от тура, кто-то перенес на следующий год визит. Хотя, были и те, кто наоборот купил билеты и примчался, чтобы увидеть извержения вулканов Крашенинникова и Ключевской, начавшиеся сразу после землетрясения.

– Что в планах на будущий год?

– Я гид-экскурсовод, а в следующем году буду защищаться на инструктора-проводника в соответствии с новым законодательством. Хочу делать интересные проекты именно туристической направленности. Сейчас ведем переговоры об организации фототуров на Камчатку. Это востребовано как у начинающих фотографов, так и у профессионалов. Можно убить за один приезд двух зайцев, как говорится. И Камчатку посмотреть, и увезти отсюда классные фотоработы, которые, возможно, займут призовые места на конкурсах фотографий. 

Фото: Елена Верещака

Работаю иногда с туристическими компаниями и снимаю путешествия их туристов, которые понимают, что не хотят ходить с телефонами, а хотят наслаждаться красотой. Ведь, когда ты смотришь глазами, то можешь оценить весь тот объем красоты, что вокруг тебя, а когда через камеру телефона — постоянно отвлекаешься, ориентируешься на экран, впечатления притупляются.

 Мои картины… мои картины написаны маслом в технике фигуративной живописи – это яркие контрастные цвета, где-то наивный стиль. Для всех работ референсами служили фотографии моего дома, в котором я жила с 7 до 19 лет. Сейчас мне 26, и я живу уже отдельно. Фото я сделала, когда в последний раз заходила в ту квартиру в Хабаровске. Нужно было просто какую-то вещь забрать, быстро прям заскочить, но увидев этот бесконечный хлам снова – после долгого перерыва, меня накрыли неприятные эмоции, и я начала фотографировать, как бы защищаясь от этих чувств. Так бывает, когда люди видят что-то им неприятное, и машинально начинают доставать телефон и снимать. Я знала, что в это место, скорее всего, очень нескоро повторно попаду, и мне хотелось иметь, наверное, какие-то доказательства того, что все это правда было. Примерно на втором году психотерапии я начала задумываться о том, что хочу сделать такую выставку.

Фото: Ольга Кошелева

В терапию я пришла с проблемой высокой тревожности в ковидный период, когда все сидели дома, то есть я шла прям по нужде, от безысходности. Позже психолог призналась мне, когда она меня увидела, то подумала, что ничем не сможет помочь. Настолько я была закрыта. Она меня даже сравнила с волчонком, который хочет есть, идет к людям, но при этом огрызается и боится. Мы четыре года работали в психоанализе. Это в первую очередь разговоры. Мне в начале и правда было страшно рассказать об этом постороннему человеку – психологу, потому что тема патологического накопительства для меня была табуирована. Был страх отверженности, что если я расскажу, то меня не поймут или будут смеяться.

Когда я была маленькая и пыталась что-то выкидывать, когда человек был на работе, заканчивалось все ссорами. Я вообще не представляю, как это происходит, но он видел, что где-то какой-то пакетик на миллиметр сдвинулся, хотя он в таком хаосе лежит. Ну то есть, я бы точно не заметила, а там человек действительно видит, что кто-то трогал пакетики, что кто-то пытался что-то вытащить оттуда, выкинуть и так далее.

Я не знаю, почему мой близкий человек занимался накопительством, и мы никогда не разговаривали об этом, так как он достаточно холодный. Но когда я родилась, этот синдром накопительства уже был. Человек ведет социальную жизнь, ходит на работу, которая связана с людьми. Он не видит в этом проблемы. Каждая принесенная домой вещь, по его мнению, когда-то может пригодиться, а значит, не надо будет покупать. Экономия. Или можно продать. Но проблема в том, что эти вещи не используются, не продаются, не носятся. Они просто лежат. Этот человек довольно экономный, старается смотреть что-то подешевле, поэтому на моих картинах можете видеть надписи дискаунтеров на пакетах – «Экономыч», «Близкий».

Во взрослом возрасте буквально до драк доходило за какие-то пакетики, использованные одноразовые контейнеры, которых и так в доме уже сто тысяч. Он их все равно оставляет, вдруг, пригодится: какую-то еду убрать и так далее. И я не могу на человека никак повлиять, могу сделать выставку, могу осветить эту тему, но за шкирку к врачу я никого не потащу.    

Фото: Ольга Кошелева

Для меня эта выставка – это способ разделить мой опыт со зрителем, рефлексия через искусство, попытка говорить о чем-то болезненном, при этом не рассказывая об этом, то есть это работа через образы. Например, на выставке можно увидеть четыре картины с белым котом, который стоит посреди кучи мусора с выпученными от страха глазами. Многие зрители подходили и спрашивали: «А кот жив?». Я говорю: «Кота у меня никогда не было». Этого кота я, наверное, ассоциирую с собой – маленький испуганный котенок в бесконечных цветных текстурах.

Помимо картин на выставке есть три инсталляции. Первая – это домашний диван. Ткань, которой он обтянут, она архивная, то есть с той квартиры. Я покрасила ее баллончиками и получился разноцветный грязный диван. Вторая инсталляция – это замоченные детские вещи. Вещи тоже мои. И третья – это инсталляция с Дедом Морозом и Снегурочкой как символ надежды на хорошие изменения, что жизнь будет иная.

 

Да, выставка получилась достаточно откровенной, но я не ощущаю себя голой, наоборот, это какая-то отдушина для меня. Главная цель выставки – снять табу с темы патологического накопительства. Почему это важно? Я сама долго не осознавала, что моя тревога во взрослом возрасте напрямую связана с пережитым в детстве опытом, а значит, не искала помощи. Я думала, что это нормально. Но пройдя курс психотерапии я улучшила качество своей жизни. Тревога и стыд ушли. Возможно, кто-то в моих картинах узнает свой опыт и тоже захочет измениться.

Что касается людей, которые несут всё домой, то они, как правило, не обращаются за помощью. Их все устраивает, и они рационализируют все, что делают. Клетка для хомяка, найденная на помойке, куча одноразовых контейнеров и ложек, пакеты, неработающая техника. Всё это, по мнению, может еще пригодится когда-то потом. Но проблема в том, что вот это потом становится их идеологией.

Фото: Ольга Кошелева

Я хочу двигать эту выставку дальше. Есть планы после Хабаровска попробовать ее вывезти на запад страны. Посмотреть выставку можно до 30 ноября в галерее «Биом».

СПРАВКА

 Синдром Плюшкина — это бытовое название синдрома патологического накопительства. Оно происходит от персонажа романа Н.В. Гоголя «Мёртвые души» — Плюшкина, скупого старика, превращавшего своё имение в свалку бесполезных вещей.

Это психическое расстройство, при котором человек испытывает непреодолимую потребность сохранять и собирать предметы, независимо от их ценности, и не способен расстаться с ними даже при очевидной бесполезности. Со временем это приводит к захламлению жилья, возникает опасность пожаров или обрушений. Кроме того, человек может подхватить

респираторные заболевания из-за пыли, споров плесени и аллергенов, кожные инфекции — из-за антисанитарии и укусов насекомых. Также возникает социальная изоляция — стыд, страх быть осмеянным, отказ пускать гостей.

Люди занимаются неконтролируемым накопительством по нескольким причинам. Это может быть страх потери и бедности, дефицит чувства контроля над жизнью — человек компенсирует это контролем над вещами. Также среди причин – одиночество и изоляция; депрессия, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР); ранние травмы утраты (например, смерть близкого); воспитание в семье, где вещи наделялись особой ценностью («всё пригодится»).

Синдром обычно ярко проявляется к 40–60 годам. Лечение комплексное и длительное и обязательно включает в себя психотерапию.

Справка

Фрегат «Паллада» — трёхмачтовый парусно-винтовой корабль Российского Императорского флота, спущенный на воду в 1832 году в Санкт-Петербурге. Он стал одним из самых известных судов своего времени благодаря дальним морским экспедициям и описанию в книге Ивана Гончарова «Фрегат “Паллада”». В 1852–1855 годах корабль участвовал в дипломатической миссии в Японию под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина. Во время Крымской войны «Паллада» находилась на Дальнем Востоке и использовалась для защиты российских интересов в Тихом океане. Из-за технических неполадок и общего износа судно было признано непригодным к дальним плаваниям. В 1855 году фрегат находился в японском порту Нагасаки, а затем был отправлен во Владивосток, где использовался как плавучий склад. Позднее, чтобы не допустить его захвата британскими силами, было принято решение затопить «Палладу» в бухте Постовая. Так завершилась история знаменитого корабля, ставшего символом эпохи русских морских путешествий и культурного обмена с Востоком.

Когда идея чуть не пошла ко дну

На встрече с хабаровчанами в 2016 году писателя Михаила Задорнова спросили, какую книгу он посоветовал бы прочитать. — «Фрегат “Паллада” надо прочитать! — ответил он. — Она ведь затоплена здесь, у вас, в Советской Гавани, чтобы её англосаксы, негодяи, не нашли!» 

И тогда в 2016-м, и сейчас в 2025 для многих жителей края становится неожиданностью известие о том, что история Крымской войны так близко, что остов легендарного фрегата ещё сохранился на дне залива в Советско-Гаванском районе.

Когда хабаровский режиссер и оператор Александр Гриценко узнал про историю «Паллады» и о том, что на нее можно до сих пор взглянуть, пусть и под водой, решение снять фильм появилось сразу же. И было это несколько лет назад. Начал на свои деньги, заразил идеей коллег, но оказалось, что ресурсов катастрофически не хватает. Съемки встали на паузу, а вот рассказы про них «пошли в народ».       

– Дошло то того, что малознакомые люди ко мне подходили и спрашивали: «Ну как твоя «Паллада»? — делится Александр. — Оказалось, что по сарафанному радио разошлась информация, люди предлагали помощь и для меня это был как знак, что проект нужен и что если я этого не сделаю, сделает кто-то другой.

Александр Гриценко, режиссер фильма «Паллада. Последний поход»

С деньгами вопрос решился — помог проект «Бери Ресурс», в котором подсказали, как оформить грант. В итоге команда получила финансовую поддержку от комитета по внутренней политике правительства Хабаровского края и Фонда президентских грантов.

Остальное документалисты взяли в свои руки. В буквальном смысле — сыгравший в фильме вице-адмирала Путятина актер Хабаровского краевого Театра Драмы Виктор Асецкий вместе с супругой взялись за иголку с ниткой, чтобы создать костюмы.

– Чтобы соблюсти историческую достоверность, пришлось перелопатить гору книг, найти референсы пуговиц, эполет. А после отыскать из чего и как это можно изготовить в современных условиях. Что-то пришлось мне изготавливать вручную. Долго и упорно, – рассказывает Виктор Асецкий.

Съемки проходили в местах реальных событий – в Советской Гавани (ранее именовавшейся Императорской), в Татарском проливе. Команде проекта удалось даже снять «Палладу» под водой. Неоценимую помощь в этом оказал местный житель ответственный редактор газеты «На страже Родины», капитан 3 ранга в запасе Иван Сидоряк. Его рассказ стал частью повествования. Есть в фильме и современная «Паллада» — воссозданный трехмачтовый парусник, который сейчас является учебным судном Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета. Кстати, он регулярно наведывается в Советскую гавань с вахтой памяти.

Так всё-таки фильм про историю?

Конечно, история в фильме есть — и как описание того, что происходило с фрегатом, и как рассказы тех, кому «Паллада» была не просто пристанищем на воде, или морским транспортным средством. Но как утверждают сами создатели фильма: «Он в первую очередь про людей, а не про парусник».

– Саша мне сделал подборку из энциклопедий, книг про фрегат и так далее, — рассказывает сценарист Рома Овсейчук. — Моя задача состояла в том, чтобы придать этому форму. Я вычленил то, что мне в этой истории показалось важным, попытался понять про что эта история для меня, придумал сюжетную линию о поиске неким поручиком своего идеального места… ну и написал сценарий.

Памятник фрегату «Паллада» и его экипажу в Советской гавани.

Не пытаясь педантично воссоздавать и реконструировать антураж самого фрегата или дотошно перечислять исторические факты, авторы фильма дают ключевым фигурам экипажа «Паллады» возможность рассказать о своих переживаниях, тревогах, поисках. И эти рассказы внезапно оказываются во многом про сейчас. Про вещи и истины вне времени.

— Это фильм о поиске своего места и о том, что это место иногда оказывается рядом, — рассказывает член авторской группы и руководитель проекта «Бери ресурс» Алла Джан-Ша. — Параллельная идея о том, что Дальний Восток — это часть страны, и это одна из лучших её частей. Сама «Паллада» для нас скорее сюжетный фон. Больше фактов про неё можно узнать в музеях. А вот поговорить со зрителем через фильм о таких вещах как верность, патриотизм, нравственный выбор, долг — это нам показалось важнее.

Насколько это удалось — решать каждому. Увидеть документальный фильм «Паллада. Последний поход» жители Хабаровского края смогут 24 октября на телеканале «Губерния» — в 9.00 и 19.45 местного времени.