Будущее международного образования: ДВФУ и стратегические партнерства с Китаем
О результатах ВЭФ для Дальневосточного федерального университета, о сотрудничестве с международными партнёрами, о амбициозных планах и вызовах рассказал в интервью EastRussia проректор по международным отношениям ДВФУ Евгений Власов
— Как человек, который участвует в организации и как непосредственный спикер и участник ВЭФа почти с самого начала — с 2016-го года, могу сказать, что ВЭФ-2024 с точки зрения политического контекста оказался максимально интересным и продуктивным. Весьма интересные позиции высказал на пленарном заседании и наш Президент, и премьер-министр Малайзии Инвар Ибрагим, и, безусловно, глава китайской делегации заместитель Председателя КНР Хань Чжэн. При этом я бы хотел особо отметить и других спикеров, которые на очень высоком уровне объясняли и транслировали информацию, разъясняющую государственную политику своих стран в области международного сотрудничества.
В первую очередь я говорю про наших китайских коллег. Мы вместе с с Китайским народным университетом (Чжунго Жэньминь Дасюэ – прим ред.), который имеет негласный статус «второй высшей политической школы страны», организовывали большую сессию касательно взглядов на будущее миропорядка. И экспертиза, которую дали коллеги, безусловно крайне интересна и для нас, для наших экспертов с российской стороны, и она очень интересна для китайских пользователей. Более того, я считаю, что и эта сессия, и ряд сессий, где выступали другие медийные китайские политологи из Фуданьского университета, например, — это тоже очень такая понятная позиция, которая транслировалась не только для нашей аудитории, но и для наших соседей.
Несмотря на то, что многие абсолютно справедливо называют Россию и Китай стратегическими партнерами, я сознательно использую формулировку «соседи», потому что так или иначе мы ими являемся. Как говорит Президент: «Стратегических партнеров можно выбрать, а соседей не выбирают».
Возвращаясь к информации, озвученной на сессиях, хочу подчеркнуть, что она очень важна с точки зрения обогащения идеями друг друга, понимания позиций друг друга, и крайне важна с точки зрения трансляции этой экспертизы в первую очередь в истеблишмент, потому что эти люди общаются на уровне элит, в дальнейшем это всё транслируется СМИ простым обывателям, которые не являются законодателями в области международных отношений или не задумываются в обыденной жизни о судьбах мира, оставляя это представителям аналитических центров. Именно такие коллеги, как мне кажется, блистали в наших экспертных сессиях, которые были проведены в рамках ВЭФ.
— Спасибо за Вашу оценку. Если перейти в практическую плоскость — что принёс ВЭФ-2024 ДВФУ в части новых международных связей?
— Здесь я бы хотел отметить подписанное соглашение с Ляонинским университетом. Оно очень важно в плане двухстороннего взаимодействия России и Китая: в прошлом году лидеры наших стран поставили довольно высокую планку в увеличении товарооборота между нашими странами, но по итогам года мы её перевыполнили. При этом основной поток коммуникаций, в том числе неформальных, шёл по линии Приморского края и северо-востока Китая.
Мы — ДВФУ, понимая запрос на кадры, на действующих чиновников, которые уже занимаются этой деятельностью, на действующих руководителей, топ-менеджмент предприятий и организаций, которые участвуют во внешнеэкономической деятельности с Китаем, мы договорились с Ляонинским университетом собрать вместе наши сильные стороны.
Со стороны Китая — это их опыт управления экономикой, опыт новой индустриализации, их прорывные технологии в управлении и в развитии своего производства. Мы здесь во Владивостоке обладаем мощным академическим сообществом, которое понимает, как работать с Китаем, понимает, как выстраивать коммуникацию, как анализировать и делать правильные выводы. То есть замысел такой — совместить академическое присутствие интеллектуальной России с практическим опытом управления экономикой Китая. В итоге родилось соглашение с Ляонинским университетом по реализации магистерской программы управления экономикой.
— Была ещё новость про организацию совместного института…
— Точно. Это тоже очень интересный кейс, но сначала хотел бы сделать небольшое отступление: исторически Владивосток крайне близок провинциям Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, индустриальным и промышленным центрам этих территорий. Наши выпускники туда выезжали, и так сложилось, что российский Дальний Восток и исторически, и уже на новом этапе, по-прежнему остался в коммуникациях именно с этими территориями.
Но торгово-экономический рост, бурное развитие инноваций и технологий появление новых компаний, предприятий — всё это произошло за последние 20−30 лет в южных провинциях Китая. Если говорить в более широком контексте, у Китая есть такой проект — «Большой залив». Это провинции Гуандун, Макао и Гонконг, крупнейшие научно-технологические игроки, с высокой концентрацией передовых компаний, ровно потому, что там есть академическое сообщество, это сосредоточение интеллектуальной элиты и, скажем так, людей с предпринимательским духом.
Нам очень интересно выйти на этот новый рынок, и для этого мы заручились поддержкой нашего друга — частного университета Синьхуа в городе Гуанчжоу, который специализируется на биомедицинских исследованиях и на исследованиях в области фармакологии и на подготовке специалистов в этой области. Мы вместе с нашим индустриальным партнером, российской компанией ГЕРОФАРМ — крупным игроком на этом рынке, договорились о создании совместного проекта. Он подразумевает с одной стороны подготовку кадров — российских и китайских для этих отраслей, а с другой — сможет уходить в релевантные адресные исследования с учетом базы, которая есть у нашего университета и у китайских партнеров.
— Как это работает на практике? Это будет сотрудничество исследователей высокого ранга, или это будет обмен студентами? Они поедут к нам, мы поедем к ним?
— Вопрос абсолютно правильный, но я здесь сразу отмечу, что произойдёт это не завтра, это работа очень длительная, но мы шаг за шагом к ней идем. Мы балансируем образовательные программы, потому что нам нужно, чтобы образовательные стандарты совпадали, чтобы мы признавали все квалификации и академические результаты друг друга. Это очень важно. Студенты будут учиться и в Китае, и в России, то есть они получат опыт двух сторон. Это первый момент.
Второй момент. Здесь нет ничего сложного, потому что это будет формат совместных образовательных программ, когда мы используем и инфраструктуру Дальневосточного федерального университета, и инфраструктуру вуза-партнера. При этом кадры и потенциал, мы тоже задействуем с двух сторон. Мы берем преподавателей и российских, и китайских, и здесь мы, конечно, рассчитываем на поддержку наших индустриальных партнеров: с российской стороны это корпорация ГЕРОФАРМ, с китайской стороны тоже есть поддержка со стороны крупного местного производителя, и мы хотели бы, чтобы преподаватели, во-первых, делились опытом, а во-вторых, чтобы эти корпорации давали конкретные кейсы. То есть, чтобы студенты могли бы решать задачи прикладного характера, будучи в процессе обучения, но при этом уже давая пользу, например, для своего будущего работодателя. В такой работе работодателю проще отследить динамику студента, его квалификацию, и, возможно, уже во время обучения принять его на работу.
— Может я наивный вопрос задам, но на каком языке будут общаться эти исследователи, преподаватели, студенты? Конечно, образованные специалисты и в России, и в Китае говорят на английском, но когда речь идёт о таких сложных материях, как биомедицина, то и прямой перевод непрост, а когда используется «язык-посредник»… не осложняет ли это профессиональное общение?
— Это, конечно же, уместный вопрос, и весьма серьёзный. Коммуникация — основа взаимодействия, а язык — это средство коммуникации. Мы для себя ставим основную задачу интегрировать в образовательные программы дополнительное изучение русского языка в Китае, а у нас есть такая амбиция — мы её аккуратно так приземляем... Вот прямо сейчас в ДВФУ китайский язык изучают 1 200 студентов, а когда-то — 125 лет назад китайский язык изучали в Восточном институте на всех отделениях. И это наша амбиция к 2030 году!
— В завершении беседы хотелось бы услышать, какие вызовы, Вы — как проректор по международным отношениям ДВФУ, видите по своему профилю для университета?
— Доступность качественного образования для всех, как мне кажется, это тот вызов, перед которым мы сейчас стоим, потому что запрос огромный сейчас на образование. Как проектор по международной деятельности могу сказать: ежегодно только в одном Китае, в местных центрах подготовки, в наших совместных институтах десять тысяч китайских школьников хотят поступить в ДВФУ. При том, что у нас общее количество студентов — 20 тысяч. Конечно, мы не можем всех взять. И это только один Китай, а у нас обучаются студенты из 80 стран, поэтому приходится ограничивать, проводить жёсткий отбор.
Сейчас у нас 3500 иностранных студентов, в основном это представители стран BRICS, «глобального Юга», и когда мы говорим про академическое сообщество, про университет, то это не только про качественное образование, но и про тот образ жизни, который студенты себе присваивают.
Каждый студент, когда поступает в какой-то университет, он видит перед собой определенную ролевую модель и целевой образ, которому он бы хотел соответствовать, какому сообществу он бы хотел принадлежать. И мы в этом плане показываем очень успешную, я считаю, модель людей, которые развивают огромный большой регион вместе друг с другом и при этом стараются быть лидерами в области научно-технического сотрудничества.
беседовал Алексей ЗбарскийГосударство выделило на изучение искусственного интеллекта (ИИ) 7,3 миллиарда рублей. Деньги, среди прочего, пойдут и на создание в России в течение четырех лет 24 исследовательских центров ИИ на базе вузов и научных организаций. Где искусственный интеллект используют сейчас, на что он способен, и с какими проблемами при активном его внедрении может столкнуться человечество, EastRussia спросила у директора Школы цифровой экономики ДВФУ Ильи Мирина.
ПРОГНОЗЫ И ГЕНЕРАЦИЯ
- Илья Геннадьевич, в Школе постоянно реализуются проекты, связанные с ИИ. В каких сферах лежат интересы?
- У большого направления «искусственный интеллект» есть свои предметные области, среди них, например, компьютерное зрение, которое сильно отличается от генерации текста. Вместе с тем, внутри направлений имеется гигантское количество различных ответвлений. И здесь не нужно себя искусственно сдерживать, потому что часто полученные знания и результаты находят применение в совершенно иных областях. Те же сверточные (специальная архитектура искусственных нейронных сетей, нацеленная на эффективное распознавание образов – прим. ред.) сети, которые сейчас много где используются, - в чистом виде компьютерное зрение. Технология позволяет хорошо определять лица на видеокамерах – в разное время суток, с разным освещением, с головными уборами и без.
Поэтому мы беремся почти за все, что интересно. Что-то получается, что-то нет, но в рамках учебной программы это нормально.
Наши магистранты делали прогноз по развитию пандемии коронавируса в Приморье и состоянию пост-ковидной экономики в России. Оба сработали. Они брали информацию по числу случаев COVID-19 по странам и датам за предыдущие несколько дней и предлагали машине их обработать. Это не алгоритм, принцип работы которого мы понимаем, а именно обучение. Есть данные на вход и выход, и, много раз повторяя простые операции подборки, получается результат. Чем больше цифр и чем они точнее, тем он ближе к реальности. По расчетам, на пике пандемии в Приморье в сутки диагноз COVID-19 должны были получать около 260 людей, в реальности цифра была в районе 250. Небольшая ошибка, думаю, связана с особенностями статистики, куда попадают не все заболевшие.
Справедливости ради надо сказать, что экономический прогноз хоть и был в целом верен, но все-таки немного не точен. Среди прочего, мы прогнозировали снижение продаж новых автомобилей на 300 - 400 тысяч в год в России, рост цен на бензин, курс доллара до 75 рублей. Сейчас мы считаем эти проекты завершенными, и будем обязательно использовать полученный опыт.
- Если так пойдет дальше, то машины смогут заменить экспертов?
- Грамотные прогнозы, как правило, делаются за большие деньги, а то, что мы видим и читаем в открытом доступе в виде публичных выступлений, имеет небольшую ценность. Еще есть интересный момент, который я бы тоже обязательно отметил: эксперты очень часто меняют мнение, а с машиной «все ходы записаны». По прошествии времени можно понять, насколько правильную методику избрали для прогнозирования, «открутить» назад и посмотреть, как нейросети вели бы себя в других ситуациях.
Так что, прогностические компьютерные модели, несмотря на минусы, займут и уже занимают свои ниши.
- Где еще в недалеком будущем машины они могут найти применение?
- Одно из самых востребованных направлений – генерация текстов и лидов – первых абзацев текстов, где собрана суть текста. Похожие и хорошо реализованные решения есть. Например, Яндекс собирает из массы текстов некую «франкин-новость». Мне кажется, это не слишком интересно, потому что сильно привязано к первоисточникам, которые могут быть перепечаткой одного пресс-релиза.
Куда интереснее брать какие-то данные и генерировать из них новость. Так, мы учили машину из набора цифр – температуры, скорости ветра, давления, возможности осадков – составлять связный складный текст о погоде. Сейчас переходим к работе над спортивными матчами.
В США уже есть коммерческий продукт для хоккея – ИИ по видео определяет ситуацию на поле и, исходя из этого, быстро создает репортаж. Мы приступили к созданию подобной программы, и это достаточно сложно. Но, думаю, уже в этом году появятся такие решения, так что ждем наступления эры электронных комментаторов.
- А предсказать исход матча ИИ сможет?
- В таких играх высока роль случайностей, и компьютер должен учитывать много неизвестных факторов – травма кого-то из игроков, о которой он, возможно не знает, но которая скажется на его игре, и тому подобное. Рискну предположить, что искусственный интеллект довольно быстро научится просчитывать вероятный вариант развития событий в процессе игры, но заранее – маловероятно. Но если результат матча и получится предсказывать, то вот серии – вряд ли, так как сложность возрастает не кратно или экспоненциально, она становится качественно другой. Поэтому основная угроза ИИ уже неоднократно себя проявляла – умные алгоритмы достаточно предсказуемы, они ориентируются, в первую очередь, на имеющийся опыт. Конечно, есть определенные манипуляции. Допустим, при обучении можно «подложить» какие-то не существовавшие варианты, которые, как мы предполагаем, могут случиться, чтобы машина имела их ввиду.
Но всех вариантов она все равно учесть не может, а глупости может делать со скоростью, недоступной людям. Именно поэтому машины нежелательно подключать к жизненно важным системам.
- Иначе нам грозит воплощение в жизнь сценария фильма «Терминатор»?
- Думаю, более реалистичен негативный сценарий, когда жизненно важные или судьбоносные для человека решения принимаются машинным способом без возможности их отмены. Как система социального рейтинга в Китае. Это 100% источник проблем в недалеком будущем.
Экспериментов с рейтингами проводилось огромное количество – банками, страховыми компаниями. Но человеческий мозг изощрен, и всегда находятся последователи чтившего закон Остапа Бендера, которые изобретают легальные способы обмана, получения необоснованных, с точки зрения организаторов, бонусов, чем дискредитируют систему. Так что человека из этих цепочек исключать нельзя, финальное решение должно оставаться за ним – это раз. Второе – последствия решения не должны наступать слишком быстро, необходимо оставлять время на то, чтобы успеть среагировать. И третье – нужно соблюдать баланс между удобством и дегуманизацией, когда к человеку относятся как к набору документов.
ГЕНИЙ МАРКЕТИНГА
- Когда мы вводим запрос в интернете, то потом еще долго видим похожие рекламные предложения. Ведь то тоже делает ИИ?
- Конечно. Маркетинг и продажи – колоссальная ниша, которая и дальше будет развиваться. Но сейчас это работает довольно грубо. Человек хочет купить автомобиль, заходит на YouTube, смотрит какие-то видео, и дальше огромная многокомпонентная машина начинает перестраиваться таким образом, чтобы показывать материалы на запрошенную тему, подтолкнув тем самым к покупке.
Пока там нет нарратива, и это просто перестройка информационного пространства. Необходимо менять содержание сообщения. Netflix уже достаточно давно пытается делать конструктор из сюжетов – когда разным людям показывают разные финалы сериалов. Не факт, что экономически эффективно в кинопроизводстве, но может хорошо работать с точки зрения продаж. Например, в технообзорах можно подменять концовки. И если настроить хорошо, люди даже догадываться не будут.
Но пока вся эта система работает не идеально, потому что не идеально идет распределение комиссии всем тем, кто участвует в продаже. Если бы каждый получал свою копеечку, даже если внес вклад месяц назад, все уже действовало бы лучше. Возможно, это дело 2-3 ближайших лет.
- Где еще применим такой подход?
- Безусловно, в политике. Кандидат будущего - это просто паспорт. Если потребительское поведение человека предсказуемо – что 100 лет назад, что сейчас, ему нужен был максимально быстрый, удобный и дешевый автомобиль, то политические настроения нестабильны.
Сейчас мы работаем над парафразом – когда машина возвращает вам ваши же мысли другими словами. Для английского это сделано достаточно давно, но с русским из-за особенностей языка дело идет сложно.
Парафраз – часть общего механизма. Учитывая впечатления, убеждения, желания людей, ИИ сможет конструировать и продавать политика, который нравится всем. В принципе, это старый добрый суфлер, но гораздо более технологичный. Представьте: перед политиком стоит много людей. С помощью камер видеонаблюдения высокой четкости машина понимает, к какой возрастной и социальной группе они принадлежат, кто они конкретно, проанализировав выражения лиц, делает вывод об их эмоциях и настрое, и, исходя из спектра полученных данных, подсказывает направление разговора.
С политиками в этом смысле проще всего - как правило, у них в голове уже есть несколько основных вариантов, нужно вовремя выбрать подходящий. Но в целом, это касается любого маркетинга - один и тот же смартфон продают как медиаустройство для любителей фотографировать, устройство с большим экраном для любителей сериалов и так далее.
Проблема в том, что политический маркетинг достаточно коррумпирован, поэтому и инновации туда идут сложнее всего, но и там такие решения со временем появятся.
ПОЭТ, ХУДОЖНИК, МУЗЫКАНТ
- Недавно Школа цифровой экономики рассказала о создании цифрового поэта, который творит в духе Владимира Маяковского. Он действительно сочиняет настоящие стихи?
- Стихи - это результат сделанного нашими магистрантами огромного количества экспериментов, большая часть из которых уходила в брак. Где-то не согласованы времена, неправильная структура предложения, рифма хромает. Стихи Маяковского для обучения ИИ выбрали по нескольким причинам, одна из них в том, что его обширное творческое наследие находится в открытом доступе, а кроме того, я почти уверен, что поэт был бы рад такому повороту.
Но никакой робот не заменит настоящего поэта, а вот, например, того, кто сочиняет незамысловатые поздравления к юбилеям и праздникам – запросто. Проект достиг определенного результата, но я кое-какие вещи усилил бы. Вот небольшой пример
восток бросал в одну пылающую вазу
Берите милые, но только сразу
Простыни вод под брюхом были
в метелях полуденной пыли
Значит кто-то хочет чтобы они были
Их рвал на волны белый зуб
Громче радуйтесь или
любовь и похоть медью труб
на флейте водосточных труб
землю растаптывает скрипящ и груб
Адище города окна разбили
гору взоров в гроб бросили
неужели не наскучили
Был вой трубы как будто лили
Мы победили
(пунктация и орфография автора сохранены - прим. ред)
Вообще, на мой взгляд, цифровое искусство - самое перспективное мирное направление использования ИИ, и «Маяковский» не первая наша творческая синтетическая личность. Магистранты по заказу Сбера работали над цифровым музыкантом, исполняющим легкие произведения в стиле лаунж. Он состоит из двух неравнозначных частей - одна учит сочинять нейросеть музыку, а вторая воспроизводит ее, озвучивая разными инструментами. Обучался музыкант на основе уже существующих мелодий, сочиненных людьми.
У нас неоднократно были выставки картин, созданных ИИ. Новая запланирована на апрель.
Есть ИИ, который занимается разработкой архитектурных решений. Творит, конечно, человек, но такой умной кисточки у него еще не было. Произведение традиционного искусства – это адский труд, и за конченым результатом стоит чудовищное количество этюдов или набросков, но с помощью ИИ их можно провести за разумный срок.
Плюс к этому, мы пробовали работать на пересечении видов творчества – начали экспериментировать с Театром молодежи в области создания искусственного актера. Это некий интерактивный персонаж, который помогал бы творческому коллективу работать на сцене. Как он будет выглядеть – задача режиссера и постановщика. К сожалению, из-за пандемии эксперимент пришлось приостановить, но надеюсь, мы вернемся к нему.
- В социальной сфере у ИИ есть перспективы?
- Да. Сейчас мы переключились на распознавание языка глухонемых. Это не денежная, не хайповая, но востребованная и по-человечески правильная задача. Первый прототип уже отправился к коллегам в Москву на экспертизу.
Мы наблюдаем не повсеместный, но достаточно заметный переход на бесконтактный интерфейс – там, где раньше нажимали кнопку и дергали ручку, зачастую можно подать команду голосом. Ковид и связанные с ним события подстегнули переход. Для многих глухих это не очень удобно. Если в нашей стране еще сохранились остатки советской системы обучения речи, то во многих других государствах этим не занимаются, и люди с проблемами слуха оказались отрезанными от подобных интерфейсов в общественных пространствах.
С этим вопросом тесно связан другой- нейродегенеративных заболеваний. В медцентре ДВФУ работает хирург Артур Биктимиров, который поставил себе цель создать некую технологическую концепцию, позволяющую понимать, как происходит развитие таких болезней. Пока доктора видят людей, страдающих паркинсонизмом, с задержкой – больные не могут ежедневно ходить на прием или годами лежать под наблюдением в стационаре. Мы научили ИИ распознавать жесты, и теперь по движению конечностей пытаемся понять динамику развития болезни.
РАЗРЕШЕНО ВСЕ, ЧТО НЕ ЗАПРЕЩЕНО
- Какие этические вопросы возникают вместе со все более активным использованием ИИ?
- Один из самых сложных – глубокий майнинг (поиск и анализ информации - прим. ред). Есть персональные данные: фамилия, имя, отчество, медицинская история, и в целом эта информация защищена законом. Но есть и такие, которые однозначно не попадают под персональные, но, являясь в той или иной форме публичными, могут очень многое рассказать о человеке.
Вы ходите в какой-то интернет-магазин. Сами эти платформы, так как это прописано в соглашениях, абсолютно законно собирают о вас информацию. Браузер на компьютере или телефоне знает, что вас интересует. На основе таких данных, особенно если соединить полученные из разных источников, можно, например, установить беременность, наличие каких-то, в том числе, стигматизирующих, заболеваний, сделать вывод, что человек собирается разводиться, жениться. Анализируя это, в нужный момент его легко подсовывать подходящую рекламу – клиник, путешествий... Но здесь встает критический вопрос, насколько это легально.
Это очень скользкая история, и к ней есть несколько подходов. Первый, условно американский - все продается и покупается, все разрешить. Второй, условно европейский - с целым комплексом жестких запретов.
В прошлом году наш магистрант работал над электронным юристом. Имея большую статистику, с помощью машинного обучения можно строить математические модели, которые дают возможность прогнозировать решения суда, понять, какие факторы на него влияют. Так вот, во Франции запрещен мониторинг судов. В России де-факто это пока разрешено.
Но мы, как публичная организация, не занимаемся глубоким майнингом физлиц. Хотя в нашей стране, как и в США, уже есть компании, чей бизнес построен на этом.
- Где, на Ваш взгляд, ИИ обязательно нужно искать применение?
- В мире его используют по-разному. Есть эксперименты, когда людям, которые имеют проблемы с передвижением и живут в одиночестве, предоставляют электронного собеседника. Это разные, очень неплохо сделанные персонажи. С одной стороны, лучше, чем ничего, с другой – эрзац. С такими вещами нужно быть осторожными, ведь они могут усилить дегуманизацию общества. Между тем, ИИ может помочь найти реальных людей для общения.
Можно уволить журналистов и поставить машину, которая будет генерировать новости. А можно помочь журналисту, который пишет на специфические, узкопрофильные темы с помощью ИИ найти свою аудиторию.
Искусственный интеллект должен объединять людей, помогать им общаться, взаимодействовать. Я ратую за использование его в гуманитарных целях, и надеюсь, со временем такой подход станет доминирующим.
В Нанайском районе в нынешнем году стартует разработка гигантского месторождения меди — Малмыжского. Проект масштабный и крайне перспективный. Компания «Амур Минералс» уже построила там высокотехнологичный горно-обогатительный комбинат, один из крупнейших как в России, так и в мире. Ему, как и отрасли в целом, требуются специалисты новой генерации – с новым инженерным мышлением, способные к решению комплексных задач и владеющие самыми современными цифровыми технологиями. Сейчас таких будут обучать в ТОГУ.
В Тихоокеанском госуниверситете с нового учебного года заработала первая в Хабаровском крае ПИШ — передовая инженерная школа - «С.И.Г.М.А». Ее создание поможет уйти в историю байке о том, как молодой специалист приходит на первое место работы, а начальник говорит ему: «Забудьте все, чему вас учили в вузе». Задача ПИШ — вырастить профессионалов-практиков с хорошей памятью, с современными инженерными компетенциями, исследовательским типом мышления, знающих современные системы планирования, управления и контроля.
— Наша Школа создана совместно с ООО «Амур Минералс» для развития высшего инженерного образования и самых современных инженерных разработок в области «Сквозных технологий и инженерии в горном деле и металлургии», — рассказывает директор департамента академической политики ТОГУ Иван Зубко. — В реализации образовательного процесса в ней участвуют не только сотрудники компании, но и ученые Хабаровского Института горного дела ДВО РАН.
Впрочем, подчеркивает Зубко, само инженерное образование невозможно без погружения студентов в современную инженерную деятельность. В ПИШ оно строится на сочетании фундаментального образования, применения цифровых технологий в совместной проектной деятельности студентов и сотрудников «Амур Минералс» (включая работу с программным обеспечением, которое используется ведущими отраслевыми компаниями) и практических модулей, которые проходят прямо на предприятии.
В этом году в Школе был проведен набор на первый курс на специалитет «Открытые горные работы» — 20 человек. В ПИШ переведены и студенты старших курсов этого же направления, для которых дополнительных испытаний не вводили. Особенности этой образовательной программы — глубокое изучение технологии и организации горного производства, а также работа на новейшем оборудовании и технологических комплексах, в том числе на Малмыжском ГОКе.
— ПИШ — это место для эксперимента по созданию самого передового инженерного образования, в нашем случае в отрасли добычи, обогащения и переработки полезных ископаемых. А это направление является стратегическим для нашей страны. А для Дальнего Востока, богатого самыми разнообразными месторождениями, оно особенно важно, — убежден Иван Зубко.
Сейчас у «пишевцев» идет стадия знакомства с предприятием. Студенты должны будут сами выяснить, какие задачи развития стоят перед компанией. Это как раз и будут те задачи, которые они смогут выполнять в процессе обучения. Так первокурсники сразу будут четко понимать, какие знания и для решения каких проблем им необходимы. Старшекурсникам чуть проще — они уже бывали на Малмыжском ГОКе и знакомы с его технологическими процессами и оборудованием.
Конечно, среди поступивших в Передовую инженерную школу есть и ребята из Амурского, Комсомольского и Нанайского районов: в них расположены объекты «Амур Минералс». В основном это выпускники средних специальных учебных заведений-партнеров компании: все они — участники мероприятий, направленных на популяризацию профессий, востребованных на ГОКе. «Амур Минералс» работой со школьниками (а их в 48 образовательных учреждениях трех районов края более10 тысяч) занимается системно.
— Приоритет кадровой политики предприятия — трудоустройство местного населения, — отмечает начальник отдела социальной политики ООО «Амур Минералс» Евгений Шумилов. — Более 1000 сотрудников сегодня работают в «Амур Минералс», 70 процентов из них — местные жители. Потребность в квалифицированных кадрах к запуску предприятия на полную мощность в 2025 году — 2576 специалистов. И мы готовим пополнение прямо со школьной скамьи, с упором на профильные предметы.
Компания «Амур Минералс» заключила договоры о сотрудничестве по подготовке потенциальных кадров для строящегося предприятия с шестью хабаровскоми техникумами и ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет»
Так, в минувших апреле-июне компания совместно с ТОГУ провела физико-математическую школу в режиме онлайн для школьников Амурского и Нанайского районов. Проект нашел хороший отклик среди ребят, планирующих получить высшее образование. В 2024-2025 году учебном году предприятие решило продолжить такую практику. Сейчас более 200 учащихся 8-11 классов готовятся пройти обучение по математике, физике и информатике. Впереди — проведение профильных олимпиад по геологии.
— Создание ПИШ было вызвано стремлением изменить подход к высшему инженерному образованию в отрасли, — говорит Иван Зубко, директор департамента академической политики Тихоокеанского государственного университета Появление в Хабаровске центра современного высшего инженерного образования в горной отрасли позволяет создать место притяжения абитуриентов и специалистов из других регионов, обеспечить опору для экономического развития как Хабаровского края, так и всего Дальнего Востока.
Михаил Кузнецов, директор ФАНУ «Востокгосплан»:
— В регионах Дальнего Востока сосредоточено почти 40 процентов разведанных запасов меди в России. Малмыжское месторождение в Хабаровском крае – одно из крупнейших – восемь процентов от запасов меди в стране.
Предстоящий запуск Малмыжского ГОКа — значительный вклад в экономику Хабаровского края. Это и рост ВРП, и дополнительные налоговые отчисления в бюджет региона, и создание 2500 рабочих мест, а также — участие инвестора в развитии социальной инфраструктуры и благотворительных проектах.
С выходом на проектные мощности Удоканского и Малмыжского ГОКов добыча меди на Дальнем Востоке вырастет более чем в пять раз по сравнению с 2022 годом, а его доля в общероссийской добыче — с 10 до 35 процентов.
Учитывая возрастающий спрос на медь в мире (на 18-28 процентов к 2030 году), и особенно в странах АТР (74 процента общемирового спроса), в связи с развитием сектора возобновляемых источников энергии — солнечных и ветряных электростанций, а также ростом производства электромобилей, развитие центров производства меди открывает для Дальнего Востока большие возможности.
— Проект освоения Малмыжского месторождения и строительства крупнейшего в России горно-обогатительного комбината вновь поднял проблему нехватки квалифицированных инженеров для горнодобывающей отрасли, — рассказывает Елена Свищ, заместитель генерального директора ООО «Амур Минералс» по социальной по социальной и кадровой политике: В этом контексте важно то, что с Тихоокеанским государственным университетом у компании «Амур Минералс» уже выстроено взаимовыгодное сотрудничество. Проект «Передовая инженерная школа» стал результатом совместной работы и общего понимания целей компании и университета. Он позволит организовать подготовку инженерных кадров с применением новых подходов к получению высшего образования.
Справочно
Запасы Малмыжского месторождения, расположенного в районе одноименного села Хабаровского края примерно в 80 километрах к югу от Комсомольска-на-Амуре, оценивают более чем в 2 миллиарда тонн руды, в том числе более 8,3 миллиона тонн меди и 347 тонн золота. Поэтому проект освоения сокровищ Малмыжа рассчитан до 2056-го.
«…За последние десятилетия в континентальном Китае появилось несколько элитных вузов, которые стремятся стать исследовательскими университетами мирового класса. В качестве примера можно назвать открывшийся в 2011 году Южный научно-технологический университет (SUSTech), основанный в 2013 году Шанхайский технический университет и Вестлейкский институт перспективных исследований (WIAS), открытый в 2016 году.
Эти три элитных вуза были созданы практически без вмешательства центрального правительства и в отсутствие финансирования из центрального бюджета, что принципиально отличает их от остальных китайских университетов.
Можно выделить три основных сходства с точки зрения стратегии их развития. Во-первых, все они хотят стать небольшими исследовательскими университетами мирового класса и специализироваться в области естественных наук и инженерного дела. Во-вторых, все они развиваются по модели американских исследовательских университетов […]. Однако, в отличие от американских частных исследовательских университетов, новые китайские университеты испытывают большее влияние со стороны местного правительства. В-третьих, все три новых вуза используют альтернативные модели обучения и управления. Однако диапазон возможностей, которыми обладают SUSTech и Шанхайский технический университет, ограничен тем, что они получают государственное финансирование, и в последние пять лет SUSTech приблизился к остальным китайским университетам в вопросах правил приема абитуриентов…».
«Внедрение экспериментальных моделей управления в университетах является не просто эффективной практикой, а необходимостью в современном мире. Когда вузы функционируют с большей гибкостью и не полностью зависят от общенациональной системы образования, они способны быстрее адаптироваться к стремительно меняющимся требованиям общества и рынка труда. Ярким примером служит "китайская модель", где культура поэтапного внедрения масштабных изменений методом проб и ошибок стала одним из ключевых факторов успеха страны. Архитектор китайских реформ Дэн Сяопин описывал этот подход метафорой: "переходить реку, нащупывая камни". Это означает, что самые смелые реформы сначала пилотируются в отдельных регионах, чтобы затем выбрать наиболее успешные практики и масштабировать их на всю страну.
Создание университетов, которые сами определяют свою стратегию развития, привлекают ресурсы и формулируют критерии для приема абитуриентов, переводит вузы в проактивную, субъектную позицию. Обычно университеты, за исключением самых передовых, являются инертными и бюрократизированными структурами. Делегирование ответственности и расширение автономии позволяют им отходить от приказного, ручного управления и стимулируют искать пути к инновациям. Такие инициативы в духе низовой демократии – еще одна важная составляющая "китайской модели" развития. Мы привыкли считать китайскую систему управления жесткой и абсолютно вертикально ориентированной, но это является верным лишь отчасти. Жесткость в одних вопросах гармонично сочетается с гибкостью в других: в допустимых рамках поощряется конкуренция и инициатива "снизу", что высвобождает продуктивные силы в обществе. Таким образом, автономия и инициатива позволяют достигать стратегических целей развития, которые ставит государство.
Несмотря на то, что объективные условия в России и Китае различаются, особенно в части качества и объема рыночной среды, подобные практики уже начинают реализовываться и в нашей стране. В рамках федеральной программы "Приоритет-2030" университеты перешли в позицию, когда ресурсы не приходят "сверху" сами, а их нужно добиваться в конкурентной среде на основе ежегодных результатов развития. Это стимулирует университеты повышать эффективность и внедрять новые подходы в своей работе. Например, университеты-участники программы "Передовые инженерные школы" (ПИШ) создают экспериментальные модели, где пилотируются новые подходы для сотрудничества с реальным сектором: от управления ресурсами до образовательных практик. Дальневосточный федеральный университет является участником обеих программ. И, конечно же, о кардинальных результатах на уровне всей системы образования говорить пока рано, ведь такие проекты реализуют в долгосрочной перспективе. Однако, безусловно можно констатировать, что российские университеты сегодня меняют логику своего развития и ведут свою деятельность более осознанно, становятся субъектными.
Субъектность развивает ответственность за свои действия, а ответственность становится ключевым фактором успеха в развитии университетов. Когда вузы сами определяют свои цели, они более осознанно подходят к своему развитию и лучше реагируют на вызовы времени. Осознанные университеты способны быстрее внедрять инновации, адаптироваться к меняющимся условиям и готовить специалистов, востребованных на рынке труда. Это особенно важно в эпоху четвертой промышленной революции, когда технологии меняются с невероятной скоростью, и система образования должна успевать за этими изменениями».
Во время XIV Всероссийского съезда востоковедов, который прошел во Владивостоке, ведущие ученые этой научной отрасли выступили с лекциями перед студентами ДВФУ. В кооперации с пресс-службой университета EastRussia удалось расспросить доктора исторических наук, заместителя директора по научной работе Института востоковедения РАН (Москва) Валентина Головачева о роли востоковедения в происходящем процессе поворота России на Восток.
— Валентин Цуньлиевич, какие основные вызовы стоят перед современным востоковедением, китаеведением и что нужно сделать, чтобы их преодолеть?
— В плане функциональном – как сделать свою профессиональную работу по-настоящему нужной, отвечающей требованиям времени, востребованной и эффективной. В материальном плане основным вызовом остается недофинансирование, из-за чего ученые и преподаватели вузов вынуждены размениваться на подработки и отвлекаться от основной работы, требующей максимальной сосредоточенности и творческих усилий. Основным вызовом постсоветского периода остаются и кадры, то есть подготовка молодых специалистов и обеспечение должной преемственности между поколениями профессиональных востоковедов.
— И как преодолеть эти вызовы?
— Конечно, для этого надо усиливать государственную поддержку, разрабатывать новые действенные стратегии развития востоковедения и китаеведения. Нужно повышать авторитет преподавателей и улучшать условия их работы в вузах. Нужно возрождать и совершенствовать лучший опыт организации базового образования в вузах и расширять возможности для регулярных стажировок в изучаемых странах, привлекать молодежь в науку. От всех этих мер прямо зависит успех решения тех задач, которые стоят сегодня перед востоковедами.
— Что дает взаимодействие с зарубежными партнерами? Это «калибровка стандартов», это больше обмен опытом, или что-то еще?
— «Калибровка стандартов» или «сверка часов» позволяет обмениваться лучшим опытом и говорить с зарубежными коллегами на одном языке. Хотя у нас могут быть разные подходы и разные взгляды, мы должны уметь понимать друг друга и договариваться друг с другом. Лишь в этом случае может возникнуть эффект синергии, позволяющий синтезировать усилия всех сторон и решать общие проблемы гораздо более эффективно.
— С учетом нынешнего разворота России на Восток, какие отрасли видятся наиболее перспективными именно в востоковедении? Что в приоритете — экономика, политика, культура? И в части географии — фокус на Китай и Японию или какие-то другие ключевые страны?
— Настоящие востоковеды всегда «повернуты» на Восток, потому что это их судьба, это их жизнь и работа. Никуда им разворачиваться не нужно, просто нужны нормальные условия для профессиональной работы. Кроме того, мы живем в эпоху глобализации, когда уже исчезает любое искусственное противопоставление Востока и Запада. Сегодня Запад содержит в себе Восток, а Восток содержит в себе Запад. Они взаимодействуют и соприсутствуют друг в друге. Так называемые «люди Востока» и «люди Запада» живут теперь по всему миру, которому остается лишь одна возможность – развернуться лицом к самуму себе. Для России «поворот на Восток» тоже предполагает новый взгляд и на внешний мир, и на самих себя глазами друзей и партнеров. Реализация таких подходов невозможна без участия востоковедов. Что касается географии, то фокусы могут быть разными, но все страны – в том числе и Китай, и Япония — являются по-своему ключевыми.
— Какие именно отрасли сейчас особенно актуальны?
— Экономика, политика и культура – все это неотъемлемые стороны нашей жизни, которые одинаково приоритетны, а внимание к ним должно находиться в гармоничном балансе. Культура в широком смысле включает в себя и экономику, и политику. Поэтому знание культуры — это «волшебный ключ», который помогает решать любые проблемы. Безусловно, нам нужны востоковеды, имеющие компетенции в специальных областях знания, таких как право, экономика, финансы и так далее. К овладению этими специальностями можно идти через освоение «микро-компетенций», цель которых — выработать навыки овладения любыми компетенциями. Ведь хороший востоковед не должен быть «узким специалистом». Он должен быть многогранным, иметь способность адаптироваться и овладевать любыми компетенциями в нужное время, в нужном месте.
— Как по-вашему, что проще — востоковеду освоить финансы, право, политику и другие аспекты, или же политику, финансисту или правоведу проще освоить восточный язык и погрузиться в восточный менталитет?
— Думаю, оба пути одинаково трудны, потому что любой человек может стать профессионалом лишь в том случае, если посвящает своему делу всю жизнь. Чтобы стать хорошим востоковедом, нужно потратить на это свою жизнь. Чтобы стать хорошим экономистом или юристом, тоже нужно потратить на это всю жизнь. «Синтезировать» востоковедение с иными специальностями жизненно необходимо. Каждый путь к этому по-своему труден, поэтому не стоит противопоставлять их вообще. Я уверен, что хороший экономист вполне может стать хорошим востоковедом, и наоборот. У нас есть успешные востоковеды, имеющие специальности и ученые степени экономистов, юристов и даже биологов. А один коллега, уже будучи дважды доктором наук в области истории и политологии, готовится защитить третью докторскую диссертацию в области права. По-моему, это замечательный пример профессиональной универсальности! К этому нужно стремиться всем. Я тоже стремлюсь, по мере возможности, расширять свои профессиональные горизонты, хотя многого пока еще не достиг.
— Какие регионы наиболее перспективны сейчас в плане изучения? И можно ли вообще говорить о том, что есть более перспективные регионы на Востоке, а есть менее перспективные?
— Я уже сказал, что пространство со-развития охватывает сегодня весь мир. В последние десятилетия наибольшим спросом пользуется все, что связано с так называемым «китайским миром», который тоже стал теперь уже глобальным: китайские автомобили (кстати, очень хорошие) заполонили российские дороги и все быстрее завоевывают весь мир, как и всевозможные китайские гаджеты. Поэтому я думаю, что мы живем в таком глобальном мире, где потенциально перспективны все регионы.
— Сближение России и Китая, которое мы сейчас наблюдаем, дало что-то нашей науке? Появились ли новые источники литературы или возможность пользоваться недоступными ранее архивами?
— Конечно, у нас появились огромные новые возможности: во-первых, контактов с нашими коллегами, во-вторых, работы с архивами и доступа к научной литературе. Сегодня мы можем дистанционно и бесплатно или почти бесплатно пользоваться огромнейшими цифровыми базами научных данных, созданными в Китае. Китайцы в этом плане опережают нас, так как последовательно вкладывают в науку огромные средства. С другой стороны, имеются и барьеры, потому что не все документы и материалы архивов доступны для зарубежных ученых в Китае. И наши российские архивы тоже не всегда доступны для зарубежных коллег. Но есть и немало примеров успешного двустороннего сотрудничества, основанного на двустороннем информационном обмене.
— Всероссийский съезд востоковедов впервые за всю его историю — с 1997 года — проходит во Владивостоке. Это говорит о том, что Россия действительно развернулась на Восток? Ведь где, как не во Владивостоке, на Камчатке или на Сахалине проводить съезды востоковедов?
— Конечно, это важное событие и важный признак общего разворота на Восток. В целом XIV съезд востоковедов России подготовлен и проводится во Владивостоке на великолепном уровне! История общества востоковедов России началась не в 1997 году – оно было создано в 1900 году и воссоздано Е.М. Примаковым в 1979 году. Но этот съезд действительно проходит во Владивостоке впервые. Коллегам из западных районов нашей страны гораздо труднее доехать до Владивостока, но зато сюда удобно добираться из востоковедных центров Сибири и Дальнего Востока – Екатеринбурга, Новосибирска, Иркутска, Улан-Удэ, Читы, Благовещенска и Хабаровска. Думаю, что мы идем в правильном направлении, а первый съезд во Владивостоке свидетельствует и о растущем внимании к Востоку, и о готовности востоковедов нашей страны поддержать развитие востоковедения на Дальнем Востоке. Я убежден и надеюсь, что это первый, но далеко не последний съезд востоковедов во Владивостоке, что такие встречи будут снова проводиться и во Владивостоке, и в Хабаровске.
— Какую роль ДВФУ вы видите в этом процессе — в становлении востоковедения в том русле, которое сегодня так требуется России?
— ДВФУ может и должен играть ключевую роль. Мне кажется, что сегодня нашему университету (это, кстати, и моя Alma Mater) необходимо активнее усиливать связи с академической наукой, с Российской академией наук, в том числе и с Институтом востоковедения РАН, где я сегодня работаю. Наш институт уже второй год успешно сотрудничает в рамках проекта «Приоритет-2030» с МГИМО(у). Мы очень надеемся развивать подобное сотрудничество и с другими вузами, например, с ДВФУ!
— Вы говорите про науку, но государство хочет видеть прикладные решения: если это научные исследования, то они должны приносить практическую пользу и их можно было оперативно внедрить в бизнес-среду…
— Одной оперативности мало. У государства есть интересы краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные. И эти интересы требуют четкой координации. Нельзя никоим образом продвигать прикладные исследования в ущерб фундаментальным исследованиям, так как прикладные исследования произрастают из фундаментальных. Бизнес может определять оперативную научную повестку, но наука может определять перспективы бизнеса на десятилетия вперед. В случае востоковедения мы обычно говорим не про фундаментальные, а про «классические» исследования, которые, даже если это не всем очевидно, исключительно важны и для бизнеса, который приходится вести в специфичной «восточной» среде. Все это мы очень хорошо видим на примере Китая, где современное руководство активно использует традиции, постоянно цитирует китайских классиков, обращается к примерам из древней китайской истории. Чтобы адекватно понимать смыслы, намерения и цели китайских партнеров, мы тоже должны хорошо знать и понимать китайскую историю и культуру. Такой подход необходим и для «поворота» России в отношении всех стран и регионов Востока.
О результатах ВЭФ для Дальневосточного федерального университета, о сотрудничестве с международными партнёрами, о амбициозных планах и вызовах рассказал в интервью EastRussia проректор по международным отношениям ДВФУ Евгений Власов
— Как человек, который участвует в организации и как непосредственный спикер и участник ВЭФа почти с самого начала — с 2016-го года, могу сказать, что ВЭФ-2024 с точки зрения политического контекста оказался максимально интересным и продуктивным. Весьма интересные позиции высказал на пленарном заседании и наш Президент, и премьер-министр Малайзии Инвар Ибрагим, и, безусловно, глава китайской делегации заместитель Председателя КНР Хань Чжэн. При этом я бы хотел особо отметить и других спикеров, которые на очень высоком уровне объясняли и транслировали информацию, разъясняющую государственную политику своих стран в области международного сотрудничества.
В первую очередь я говорю про наших китайских коллег. Мы вместе с с Китайским народным университетом (Чжунго Жэньминь Дасюэ – прим ред.), который имеет негласный статус «второй высшей политической школы страны», организовывали большую сессию касательно взглядов на будущее миропорядка. И экспертиза, которую дали коллеги, безусловно крайне интересна и для нас, для наших экспертов с российской стороны, и она очень интересна для китайских пользователей. Более того, я считаю, что и эта сессия, и ряд сессий, где выступали другие медийные китайские политологи из Фуданьского университета, например, — это тоже очень такая понятная позиция, которая транслировалась не только для нашей аудитории, но и для наших соседей.
Несмотря на то, что многие абсолютно справедливо называют Россию и Китай стратегическими партнерами, я сознательно использую формулировку «соседи», потому что так или иначе мы ими являемся. Как говорит Президент: «Стратегических партнеров можно выбрать, а соседей не выбирают».
Возвращаясь к информации, озвученной на сессиях, хочу подчеркнуть, что она очень важна с точки зрения обогащения идеями друг друга, понимания позиций друг друга, и крайне важна с точки зрения трансляции этой экспертизы в первую очередь в истеблишмент, потому что эти люди общаются на уровне элит, в дальнейшем это всё транслируется СМИ простым обывателям, которые не являются законодателями в области международных отношений или не задумываются в обыденной жизни о судьбах мира, оставляя это представителям аналитических центров. Именно такие коллеги, как мне кажется, блистали в наших экспертных сессиях, которые были проведены в рамках ВЭФ.
— Спасибо за Вашу оценку. Если перейти в практическую плоскость — что принёс ВЭФ-2024 ДВФУ в части новых международных связей?
— Здесь я бы хотел отметить подписанное соглашение с Ляонинским университетом. Оно очень важно в плане двухстороннего взаимодействия России и Китая: в прошлом году лидеры наших стран поставили довольно высокую планку в увеличении товарооборота между нашими странами, но по итогам года мы её перевыполнили. При этом основной поток коммуникаций, в том числе неформальных, шёл по линии Приморского края и северо-востока Китая.
Мы — ДВФУ, понимая запрос на кадры, на действующих чиновников, которые уже занимаются этой деятельностью, на действующих руководителей, топ-менеджмент предприятий и организаций, которые участвуют во внешнеэкономической деятельности с Китаем, мы договорились с Ляонинским университетом собрать вместе наши сильные стороны.
Со стороны Китая — это их опыт управления экономикой, опыт новой индустриализации, их прорывные технологии в управлении и в развитии своего производства. Мы здесь во Владивостоке обладаем мощным академическим сообществом, которое понимает, как работать с Китаем, понимает, как выстраивать коммуникацию, как анализировать и делать правильные выводы. То есть замысел такой — совместить академическое присутствие интеллектуальной России с практическим опытом управления экономикой Китая. В итоге родилось соглашение с Ляонинским университетом по реализации магистерской программы управления экономикой.
— Была ещё новость про организацию совместного института…
— Точно. Это тоже очень интересный кейс, но сначала хотел бы сделать небольшое отступление: исторически Владивосток крайне близок провинциям Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, индустриальным и промышленным центрам этих территорий. Наши выпускники туда выезжали, и так сложилось, что российский Дальний Восток и исторически, и уже на новом этапе, по-прежнему остался в коммуникациях именно с этими территориями.
Но торгово-экономический рост, бурное развитие инноваций и технологий появление новых компаний, предприятий — всё это произошло за последние 20−30 лет в южных провинциях Китая. Если говорить в более широком контексте, у Китая есть такой проект — «Большой залив». Это провинции Гуандун, Макао и Гонконг, крупнейшие научно-технологические игроки, с высокой концентрацией передовых компаний, ровно потому, что там есть академическое сообщество, это сосредоточение интеллектуальной элиты и, скажем так, людей с предпринимательским духом.
Нам очень интересно выйти на этот новый рынок, и для этого мы заручились поддержкой нашего друга — частного университета Синьхуа в городе Гуанчжоу, который специализируется на биомедицинских исследованиях и на исследованиях в области фармакологии и на подготовке специалистов в этой области. Мы вместе с нашим индустриальным партнером, российской компанией ГЕРОФАРМ — крупным игроком на этом рынке, договорились о создании совместного проекта. Он подразумевает с одной стороны подготовку кадров — российских и китайских для этих отраслей, а с другой — сможет уходить в релевантные адресные исследования с учетом базы, которая есть у нашего университета и у китайских партнеров.
— Как это работает на практике? Это будет сотрудничество исследователей высокого ранга, или это будет обмен студентами? Они поедут к нам, мы поедем к ним?
— Вопрос абсолютно правильный, но я здесь сразу отмечу, что произойдёт это не завтра, это работа очень длительная, но мы шаг за шагом к ней идем. Мы балансируем образовательные программы, потому что нам нужно, чтобы образовательные стандарты совпадали, чтобы мы признавали все квалификации и академические результаты друг друга. Это очень важно. Студенты будут учиться и в Китае, и в России, то есть они получат опыт двух сторон. Это первый момент.
Второй момент. Здесь нет ничего сложного, потому что это будет формат совместных образовательных программ, когда мы используем и инфраструктуру Дальневосточного федерального университета, и инфраструктуру вуза-партнера. При этом кадры и потенциал, мы тоже задействуем с двух сторон. Мы берем преподавателей и российских, и китайских, и здесь мы, конечно, рассчитываем на поддержку наших индустриальных партнеров: с российской стороны это корпорация ГЕРОФАРМ, с китайской стороны тоже есть поддержка со стороны крупного местного производителя, и мы хотели бы, чтобы преподаватели, во-первых, делились опытом, а во-вторых, чтобы эти корпорации давали конкретные кейсы. То есть, чтобы студенты могли бы решать задачи прикладного характера, будучи в процессе обучения, но при этом уже давая пользу, например, для своего будущего работодателя. В такой работе работодателю проще отследить динамику студента, его квалификацию, и, возможно, уже во время обучения принять его на работу.
— Может я наивный вопрос задам, но на каком языке будут общаться эти исследователи, преподаватели, студенты? Конечно, образованные специалисты и в России, и в Китае говорят на английском, но когда речь идёт о таких сложных материях, как биомедицина, то и прямой перевод непрост, а когда используется «язык-посредник»… не осложняет ли это профессиональное общение?
— Это, конечно же, уместный вопрос, и весьма серьёзный. Коммуникация — основа взаимодействия, а язык — это средство коммуникации. Мы для себя ставим основную задачу интегрировать в образовательные программы дополнительное изучение русского языка в Китае, а у нас есть такая амбиция — мы её аккуратно так приземляем... Вот прямо сейчас в ДВФУ китайский язык изучают 1 200 студентов, а когда-то — 125 лет назад китайский язык изучали в Восточном институте на всех отделениях. И это наша амбиция к 2030 году!
— В завершении беседы хотелось бы услышать, какие вызовы, Вы — как проректор по международным отношениям ДВФУ, видите по своему профилю для университета?
— Доступность качественного образования для всех, как мне кажется, это тот вызов, перед которым мы сейчас стоим, потому что запрос огромный сейчас на образование. Как проектор по международной деятельности могу сказать: ежегодно только в одном Китае, в местных центрах подготовки, в наших совместных институтах десять тысяч китайских школьников хотят поступить в ДВФУ. При том, что у нас общее количество студентов — 20 тысяч. Конечно, мы не можем всех взять. И это только один Китай, а у нас обучаются студенты из 80 стран, поэтому приходится ограничивать, проводить жёсткий отбор.
Сейчас у нас 3500 иностранных студентов, в основном это представители стран BRICS, «глобального Юга», и когда мы говорим про академическое сообщество, про университет, то это не только про качественное образование, но и про тот образ жизни, который студенты себе присваивают.
Каждый студент, когда поступает в какой-то университет, он видит перед собой определенную ролевую модель и целевой образ, которому он бы хотел соответствовать, какому сообществу он бы хотел принадлежать. И мы в этом плане показываем очень успешную, я считаю, модель людей, которые развивают огромный большой регион вместе друг с другом и при этом стараются быть лидерами в области научно-технического сотрудничества.
Накануне Восточного экономического форума редакция EastRussia опросила членов Общественного совета Минвостокразвития о том, какие темы развития Дальнего Востока сегодня актуальнее всего и что необходимо для решения проблемных вопросов.
- Президент России Владимир Путин неоднократно заявлял, что реализовывать национальные проекты невозможно только силами органов власти, необходима мобилизация ресурсов бизнеса, НКО, волонтеров, общественных палат, общественных советов при органах, ОНФ, партий, профсоюзов, активных граждан, студентов, т.е. всех институтов гражданского общества.
И таким ресурсом для новых национальных проектов может стать курс «Обучение служением», который с 1 сентября этого года начнет преподаваться во всех вузах страны. Его главная цель – воспитание гражданственности, которая понимается как готовность и способность личности участвовать в делах общества и государства. Следовательно, участие студентов в реализации нацпроектов работает на эту цель. Но надо, чтобы каждый вуз с учетом своих основных образовательных программ определил, в каком именно национальном проекте и в какой форме его студенты могут участвовать.
Приведу пример как это можно сделать. Первая национальная цель гласит – сохранение населения, укрепление здоровья и повышение благополучия людей, поддержка семьи, Один из показателей ее достижения - снижение к 2030 году суммарной продолжительности временной нетрудоспособности граждан в трудоспособном возрасте на основе формирования здорового образа жизни, создания условий для своевременной профилактики заболеваний и привлечения граждан к систематическим занятиям спортом». Для вузов со специальностью «Физическая культура» здесь непочатый край работы. Проекты студентов с корпоративными программами укрепления здоровья, которые они могут разработать в курсе «Обучение служением», будут востребованы и властью, и особенно бизнесом, который возьмет на себя обязательство следовать Стандарту общественного капитала бизнеса.
Этот Стандарт тоже будет принят в ближайшее время, а те организации, которые добровольно будут ему следовать, получат преимущество в господдержке. Одним из направлений Стандарта является «Забота о сотрудниках и членах их семей», а показателем его достижения «Поддержка здорового и сбалансированного досуга». /Другое направление - «Укрепление своей страны» с показателем «Вклад в достижение национальных целей развития России».
Итак, новый курс «Обучение служением» – это ресурс для власти, для бизнеса и для молодежи. Только надо суметь им воспользоваться.