Тяжёлый год — мор и бескормица

В истории пчеловодства Приморья 2023-й год стал одним из самых тяжёлых. Сложились несколько факторов: климатические условия, раннее начало жизненного цикла клеща Varroa destructor (переносчика многих пчелиных заболеваний), дефицит кормовой базы — на большей части территории края липа практически не медоносила. В результате из почти 70 тысяч пчелосемей выжили чуть больше 30%, а медосбор составил всего 2,7 тыс. тонны, в два раза меньше, чем 2022-м, когда собрали 6 тыс. тонн.

Без государственной поддержки пчеловодство в регионе может сойти на нет, акцентирует председатель Союза пчеловодов Приморского края Рамиль Еникеев. Поэтому было принято решение о разработке программы развития отрасли на следующие пять лет. Соответствующий проект подготовлен минсельхозом совместно с Союзом пчеловодов и дальневосточными учёными.

Как отмечает собеседник, данные меры жизненно необходимы рынку не только, чтобы восстановить его после тяжёлого кризиса, но и вывести на принципиально новый уровень. Сегодня в крае насчитывается порядка 6,5 тыс. пчеловодов, медосбор составляет 5-6 тысяч тонн в год.

«Однако наша медоносная база — одна из самых развитых не только в стране, но и в мире — позволяет содержать практически до 1 млн пчелосемей и собирать 70-80 тысяч тонн мёда в год», — комментирует Рамиль Еникеев.

Для того, чтобы претворить программу в жизнь, создаётся единый орган — АНО «Агентство по развитию пчеловодства» под эгидой министерства сельского хозяйства Приморья. Ожидается, что эта структура заработает уже в текущем году. Её главными задачами станут внедрение новых технологий и развитие экспортного потенциала медовой индустрии, увеличение пчелопоголовья, организация и поддержка селекционно-племенной работы, создание промышленных пасек и лабораторной базы для глубоких исследований качества мёда.

Нужны племенные пасеки

Сегодня отрасль находится в зачаточном состоянии, отмечают участники рынка. Средний возраст пчеловода в Приморье составляет 60-65 лет. Для большинства это не основной вид дохода, поэтому после массового мора пчёл в 2023 году некоторые пасечники без особого сожаления закрыли свой бизнес, рассказывает предприниматель Олег Пазенко. Это оказалось проще, чем восстанавливать поголовье, тем более что стоимость пчелосемейств подскочила в разы.

«В прошлом году в мае одна пчелосемья стоила в районе 4,5-5 тысяч рублей, а после медосбора — в районе 2,5 тысяч. В этом году, учитывая дефицит, цены достигают 18-20 тысяч рублей, поэтому многие пасечники ездят в Хабаровский край или Еврейскую автономную область и закупают пчёл там. Кто-то ещё и зарабатывает на перепродаже», — рассказывает Олег Пазенко.

Причём восстановление пчелопоголовья — вопрос тонкий, и заниматься им должны профессионалы. Об этом напоминает ведущий научный сотрудник Федерального научного центра агробиотехнологий Дальнего Востока им. А.К. Чайки, кандидат сельскохозяйственных наук Максим Шаров.

«Действительно, в Приморском крае произошла огромная гибель пчелиных семей, и чтобы восполнить утрату, необходимы именно разведенческие хозяйства или племенные пасеки, которых, к сожалению, нет не только в Приморье, но и на всём Дальнем Востоке. Их необходимо создавать. Это одна из главных задач АНО «Агентство по развитию пчеловодства», — комментирует учёный.

Чтобы организовать такую пасеку, требуются земельный участок, материально—техническая база и команда специалистов. Переподготовкой селекционеров по пчеловодству занимается «Приморский государственный аграрно-технологический университет», так что база для обучения кадров в регионе имеется.

Завезённые пчелиные семьи из Хабаровского края или ЕАО обязательно нужно проверять на их принадлежность к дальневосточной породе, что можно сделать только под микроскопом. Если инородные пчёлы спарятся с местными, они принесут нежизнеспособное потомство. фото: Kamphol Phorangabpai/Shutterstock

При этом, подчёркивает Максим Шаров, селекционную работу можно вести только с дальневосточной пчелой, адаптированной к местному климату.

«На данную тему я делал отдельную презентацию. Есть наработки большого количества ученых приморского региона, которые проводили испытания в 1960-1980-х гг. Они выяснили, что завезённые в Приморье инородные породы, не адаптированные к нашим условиям, показывают плохие результаты. Поэтому ещё в 1982 году было принято решение рекомендовать не завозить их сюда», — комментирует учёный.

Максим Шаров акцентирует, что сегодня необходимо заниматься селекционной работой и размножением местной породы пчёл. Следует обратить внимание на пчелиные семьи, которые выжили в Приморском крае — получать от них потомство и обеспечивать пчеловодов эффективной «рабочей силой». Причём завезённые пчелиные семьи из Хабаровского края или ЕАО обязательно нужно проверять на их принадлежность к дальневосточной породе, что можно сделать только под микроскопом. Если инородные пчёлы спарятся с местными, они принесут нежизнеспособное потомство.

План селекционно-племенной работы составляют селекционер, пчеловод и матковод. Первые результаты можно получить уже в течение года.

«Например, 200 пчелиных семей зимуют на племенной пасеке. Если они не погибли после зимовки, на следующий год вы полноценно приступаете к их размножению и последующему делению. От одной пчелиной матки, грубо говоря, можно получить в пределах 200 тыс. её копий. Если сегодня мы купим 10 пчелиных семей, то к августу путём размножения получим уже 120», — рассказывает Максим Шаров.

Сладкая перезагрузка

Казалось бы, селекционно-племенная работа — перспективная ниша для бизнеса. Однако, считает учёный, отрасль ещё не достигла такого развития, чтобы частный бизнес заинтересовался этим направлением.

«Допустим, пчеловодство Канады представляет мощный кооператив, куда так просто не попадёшь. Это серьёзный бизнес с отрегулированным рынком сбыта. Производство канадского мёда поставлено на промышленные рельсы, застраховано от форс—мажоров, отрасль пользуется различными льготами. Это действительно большая индустрия с единым центром управления — такая же, как и животноводство», — приводит пример Максим Шаров.

Тематическое фото. автор/источник: Miroslav_R/Shutterstock

В Приморье, да и в целом на российском рынке, по его словам, ситуация иная. Большинство пасек сосредоточено в хозяйствах населения, пчеловодство не структурировано и требует координации со стороны органов власти. Необходимо выработать механизмы, которые помогут привлечь инвестиции и молодую кровь в медовый бизнес.

«Когда встречаешься с пчеловодами и говоришь о том, что занимаешься пчёлами, тебя могут спросить: «А работаешь где?» — рассказывает Олег Пазенко. — Притом, что пчеловодство — это не только производство мёда — на одном только мёде, действительно, сложно полноценно зарабатывать — но и другой продукции, включая восковую моль, трутневый гемогенат, маточное молочко. Ту же пыльцу, которую у нас на Востоке не особо употребляют, на Западе заготавливают тоннами. Это высокорентабельно, но заниматься этим не каждый хочет».

Низкие объёмы медосбора объясняются ещё и пассивностью большинства пчеловодов, считает он. В 2023-м году липа почти не медоносила на юге края, но, к примеру, в Спасском районе проблем с кормовой базой не было, и тот, кто поехал туда за нектаром, собрал «медовый урожай». Недостаточно внимания, по его мнению, уделяется и профилактике заболеваемости на приморских пасеках.

Трудный мёд

Однако восстановление пчелиного поголовья — не единственная проблема медовой индустрии. Одним из главных вопросов Рамиль Еникеев называет сохранение липы. Несмотря на то, что в законодательстве вырубка этой породы ограничена зонами покоя, медоносные деревья по-прежнему уничтожаются.

«Пчеловоды начали выезжать в тайгу и фиксируют, что процесс вырубки медоносов, нашей липы, не прекращается. Деревья вырубают и в зонах покоя, и вблизи населённых пунктов, и даже вблизи пасек. Сегодня это одна из главных проблем. А решение, на наш взгляд, единственное — внести все три вида липы в перечень запрещённых к заготовке, как это сделали с сосной корейской», — предлагает Рамиль Еникеев.

Влияет на отрасль так же ужесточение требований со стороны российского законодательства и растущие коммерческие расходы пчеловодов.

«С прошлого года значительно увеличилась стоимость исследований для каждой пасеки, и здесь, скорее всего без поддержки государства, рядовому пчеловоду не обойтись. Цены достигают 60 тыс. рублей в зависимости от количества произведенного меда», — уточняет Рамиль Еникеев.

Таким образом, перед АНО «Агентство по развитию пчеловодства» открывается большой фронт работ. Собеседники агентства уверены, что можно вернуть пчеловодство Приморья к советским показателям, когда край производил до 15 тыс. тонн меда в год, и даже превзойти их.

«Приморье в хорошие годы лидирует по производству мёда не только среди регионов Дальнего Востока, но и России. А по экспорту мы однозначно всегда первые, и одна из главных задач сегодня — нарастить продажи фасованной продукции в Китай. Конечно, 2023-й год серьёзно снизил показатели, но мы надеемся, что в ближайшее время снова займём передовые места. Потенциал у приморского мёда большой, ведь только мёд из нашей липы даёт этот особенный мягкий вкус, который так ценят жители приграничных стран. Сейчас нужно чёткое понимание организации сбыта и мер поддержки», — комментирует Рамиль Еникеев.

Отметим, хотя многие пчеловоды не припомнят такого тяжелого года, как 2023-й, но массовая гибель пчёл не впервые происходит в крае. Подобный мор фиксировали и в 1940-х гг, и в 1970-х, когда раньше срока активизировался клещ Varroa destructor.

«Мы такое уже проходили, просто в прошлом году были не готовы к этому моменту», — отмечает Максим Шаров.

Что касается бескормицы, пасечники сравнивают сбор мёда с заготовкой кедрового ореха или выловом красной рыбы, которые так же цикличны. Из четырёх лет в один год может быть бескормица, два других не очень удачных, и один — богатый нектаром. В этом году пчеловоды ожидают медосбора не ниже 4-5 тыс. тонн.