фото: пресс-служба правительства Хабаровского края
Губернатор Хабаровского края Дмитрий Демешин представил нового министра транспорта и дорожного хозяйства региона. Исполняющим обязанности министра с 29 октября стал Константин Кравцов.
По словам Дмитрия Демешина, приставка «и.о.» временная и обусловлена отдельными кадровыми вопросами при перемене работы.
«К нему я отношусь с доверием. Прошу коллег взаимодействовать с ним как с назначенным министром», – написал Демешин в своем Telegram-канале.
Константин Кравцов закончил Воронежское высшее военное авиационное инженерное училище и Российский государственный открытый технический университет путей сообщения. Более восьми лет он служил в ВС РФ. Впоследствии прошел путь от монтера пути до первого заместителя начальника дирекции железнодорожных вокзалов.
Глава региона назвал приоритетные задачи для нового главы Минтранса: создание гармоничной системы управления дорожным хозяйством региона в тесном сотрудничестве с администрациями муниципальных образований, обеспечение транспортной доступности всех населенных пунктов региона, упорядочивание схем транспортного снабжения, приобретение нового современного подвижного состава, развитие региональной пассажирской авиации.
В 2020 году в Хабаровском крае назначили исполняющим обязанности министра транспорта и дорожного хозяйства уроженца Самары Романа Мирошина. Бывший глава региона Михаил Дегтярев ранее заявлял, что региональный Минтранс возглавит неместный чиновник. Такое решение он объяснил тем, что это позволит избежать новых уголовных дел среди чиновников и хищений из бюджета.
По задумке российских властей остров Большой Уссурийский должен стать одним из ключевых центров экономического взаимодействия России и Китая. Для запуска амбициозного проекта на российской стороне острова намерены построить грузопассажирский пункт пропуск, о котором говорят уже несколько лет. О том, почему для развития острова необходимо взаимодействие власти, общественности и бизнеса, рассказал член правления, председатель Хабаровского регионального отделения Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Сергей Мазунин.
– Создана единая концепция развития острова Большой Уссурийский, есть определенные направления работы: туристическое, рекреационное, сервисное. Индустриального развития там не подразумевается, и это всем понятно. Даже обработка грузов, мультимодальные проекты будут осуществляться на материковой части. Сейчас больше стоит вопрос не направлений развития острова, а самой реализации концепции. Мы уже писали в Минвостокразвития о том, что нужна точная программа по развитию острова, которая будет содержать конкретные мероприятия со сроками, ответственными лицами, источниками финансирования.
Сегодня на региональном уровне очень мало обсуждений подобных вещей с экспертным и деловым сообществом, зачастую процессы закрыты. Не было обсуждения того же мастер-плана Хабаровска, который делается для людей, для создания благоприятной среды в Хабаровске и на Большом Уссурийском тоже. А ведь это можно назвать Хабаровской агломерацией по аналогии с Владивостокской. В перспективе Хабаровск может стать миллионником, тем более что на правительственном уровне стоит задача – создать миллионники в регионах, в том числе на Дальнем Востоке.
Конечно, открытие грузопассажирского пункта пропуска станет катализатором всех процессов, в том числе развития туризма, привлечения бизнеса, инвесторов из других территорий России и иностранных капиталов. Но здесь опять же нужно понимать, как это можно реализовать, какие потенциальные инвестпроекты уже есть, какие вошли в мастер-план Хабаровска. Мастер-план по развитию Большого Уссурийского острова Корпорация развития Дальнего Востока должна подготовить к июлю следующего года. Если это будут делать только сами московские специалисты, если они будут рассказывать, как и где нам жить, то это, наверное, будет неправильно. Нужно приблизить работу сюда. Президент давно говорит, что федеральные министерства и ведомства должны переехать на восток страны. Я считаю, что хотя бы для обсуждений они должны чаще приезжать на Дальний Восток, проводить форсайт-сессии, стратегические сессии, просто рабочие группы.
Я вошел в специальную рабочую группу по развитию Большого Уссурийского острова, как раз, там можно было бы участвовать, предлагать инициативы. Потому что пока непонятно, какую часть острова планируется защитить береговыми укрепительными сооружениями. А ведь именно там будет определена территория под застройку будущих объектов. Я понимаю, что это дорогостоящие мероприятия, инфраструктурные затраты, тем более в условиях сегодняшнего времени, но можно, рассмотреть и государственно-частное партнерство.
Полпред президента Юрий Трутнев сказал, что своих капиталов достаточно, и мы сможем самостоятельно все сделать. И действительно, российский капитал сегодня имеет возможности развивать на своей территории инфраструктуру, создавать инвестпроекты и делать это без привлечения иностранных вложений. Но нужно разработать финансовые модели для развития транспортной, инженерной и другой инфраструктуры. Тогда бизнесу будут понятны правила игры.
Также нужно просчитывать вложения в создание инфраструктуры, которые вернутся в виде будущих налогов. Ведь, с одной стороны, государство вкладывает деньги в создание инженерной, дорожной инфраструктуры, а с другой – создает инвестиционную привлекательность для проектов, в которые вкладывается частный инвестор. Он же создает налоговую базу и рабочие места.
Конечно, здесь нужно подключать, в том числе, и науку, чтобы ученые просчитали все цифры – не только затраты, но и будущие доходы. Когда строили БАМ, многие говорили, что это дорога в никуда, слишком затратная стройка. А сегодня, мы понимаем, что БАМа даже после реконструкции не хватает. Жизнь развернула все на восток. Такие моменты нужно обсуждать и просчитывать. Не надо бояться больших расходов, надо бояться малых доходов. Сначала государство и другие институты развития инвестируют, создают условия, вкладывают деньги в инфраструктуру и снижают риски для бизнеса, тем самым привлекая частые инвестиции, а потом эти деньги возвращаются в казну в виде налогов. Пускай не в среднесрочной перспективе, но возвращаются.
Мы десять лет ждали развития Большого Уссурийского острова. Мост построили в 2013 году, было поручение президента о создании туристической рекреационной зоны, но ничего до сих пор не создано, хотя за это время можно было пассажирский пункт пропуска открыть. Туристический обмен бы уже пошел, в дальнейшем проект было бы проще развивать. Но разные финансовые группы в этом не заинтересованы. Я знаю, что предпринимаются различные меры, чтобы проект как можно позже заработал, потому что он повлияет на транспортные и туристические потоки.
Важна концентрация экспертного сообщества, органов власти, бизнеса, нужно понимать, кто возьмет на себя инфраструктурные затраты. Ведь если говорить об увеличении турпотока в Хабаровский край из Китая, то нам нужно понимать, что потребуется в 100 раз больше номеров в гостиницах, мест в ресторанах и заведениях общепита. А это инвестиционный цикл, который занимает несколько лет. Уже сегодня с открытием этих новых мест мы опаздываем.
Есть проект пассажирских круизов по Амуру. Это тоже ниша, это туристическое предложение для гостей, прибывших на Большой Уссурийский. В национальном проекте есть планы по увеличению въездного туризма в три раза, доли туризма во внутреннем валовом продукте – до 5%. У нас есть прекрасная возможность перевыполнить эти показатели за счет появления грузопассажирского пункта пропуска на Большом Уссурийском. Но здесь главное – не тянуть одеяло на себя, а разровнять его и действовать вместе: обсудить направления, внести предложения, нащупать проблемные точки и найти точки роста, налаживать диалог между бизнес-сообществом и властью. Этот проект даст хороший толчок для развития города и региона, поэтому мы должны всем миром навалиться, и своими идеями, энергией двигать его вперед и получать от него эффекты.
Накануне Восточного экономического форума редакция EastRussia опросила членов Общественного совета Минвостокразвития о том, какие темы развития Дальнего Востока сегодня актуальнее всего и что необходимо для решения проблемных вопросов.
- Председатель правительства Михаил Мишустин 11 июля 2024 года утвердил обновленную Стратегию развития минерально-сырьевой базы. Срок ее реализации продлен до 2050 года. Развитие минерально-сырьевой базы в регионах Дальнего Востока и Арктики находится под влиянием существующего состояния транспортной инфраструктуры. Транспортная отрасль является наиболее сложным, трудоемким и затратным звеном процесса разработки месторождений полезных ископаемых, доля которой в себестоимости добычи составляет 60-75%.
На территории Дальнего Востока и Арктической зоны РФ, можно выделить сотни значимых действующих, строящихся и планируемых проектов, которые определяют расположение точек генерации грузовой базы, вывоз сырья или продуктов обогащения, который осуществляется практически всеми видами транспорта. Необходима взаимоувязка проектов строительства транспортной инфраструктуры с возможностями природопользования и, в первую очередь, недропользования, поскольку горная промышленность для субъектов Дальнего Востока России и Арктики является одним из основных направлений в экономике.
Минерально-сырьевой потенциал нашей страны способен обеспечить все необходимые задачи национальной экономики и национальной безопасности, исходя из стратегических целей при любых сценариях развития мировой ситуации.
На Дальнем Востоке и Арктической зоне России транспорт и энергетика рассматриваются в качестве основных элементов социально-экономического развития территорий, являясь основой стратегии создания и эксплуатации минерально-сырьевой базы данных макрорегионов.
Стратегия развития Дальнего Востока базируется на формировании транспортно-энергетического каркаса. Регион характеризуется географическими преимуществами и перспективой реализации экспортно-импортных и транзитных перевозок грузов по внутренним и международным транспортным коридорам. Особая значимость каркаса заключается не только в обеспечении грузопотоков в транспортно-логистических цепочках, но и в наполнении инфраструктурных зон в первую очередь проектами по недропользованию. Устойчивость экономики в последующих этапах развития региона связывается с ее индустриализацией.
Процесс индустриализации экономики региона, включающий как малоформатное производство, так и классические металлургические гиганты, предусматривает три этапа: I этап – создание каркаса, II этап – процесс наращивания каркаса внутренними элементами, III этап – освоение пространственно-сгруппированных месторождений различных по запасам и по специализации (узлы, комплексы, кластеры).
В качестве объединяющего центра может рассматриваться Хабаровский край с умеренно развитой инфраструктурой, но с очень высоким потенциалом ее формирования. В Хабаровском крае в последние годы начинает формироваться транспортно-энергетический каркас, который может служить реальной основой реализации других проектов.
К числу заявленных крупных инфраструктурных проектов относятся: железные дороги Эльга – мыс Манорский и Якутск – Магадан, широтная автодорога Амга – Усть-Мая – Аян, меридиональная автомобильная трасса Комсомольск-на-Амуре – Охотск – Магадан и другие. Они затрагивают интересы республики Саха (Якутия), Хабаровского края, Амурской и Магаданской областей. Обсуждается также строительство автодорог Комсомольск-на-Амуре – Чегдомын, Селихино – Николаевск-на-Амуре, по левобережью Амура от Комсомольска-на-Амуре до поселка Октябрьский. Принципиально важным является строительство перерабатывающих производств. К их числу относятся гидрометаллургические комплексы по переработке упорных руд золота Покровского на одноименном месторождении, Амурского в городе Амурск, проектирование и строительство Тихоокеанского в Советской Гавани. Также намечены планы по строительству металлургических комплексов по переработке оловянных, медных и железных концентратов в Хабаровском крае.
В правительстве Хабаровского края рассматриваются вопросы строительства крупных энергетических объектов: Тугурской ПЭС с заводом по производству водорода, Ниманской ГЭС, Эворонской АЭС, Чегдомынской ГРЭС с кольцевыми ЛЭП для решения проблем энергетики.
В силу этого существует реальная необходимость формирования новых подходов к развитию региона. С горнодобывающей промышленностью связаны и взаимозависимы металлургия, машиностроение, строительство, энергетика, транспорт, другие отрасли промышленности. Горный комплекс может рассматриваться в качестве инициатора в новой индустриализации региона.
Фермер из Хабаровского края Михаил Утробин получил «дальневосточный гектар» одним из первых в регионе. Сейчас его продукция представлена в сетевых магазинах краевой столицы, а сам Михаил предлагает инициативы для улучшения сельхозсферы, которые могут повлиять и на экономику ДФО в целом. Одна из инициатив уже поддержана на федеральном уровне.
- Я как простой житель Дальнего Востока ощущаю поддержку, которую оказывает региону государство: есть специальные преференционные режимы, «Дальневосточная ипотека», «Дальневосточный гектар». Я сам являюсь получателем и «дальневосточного гектара», и «дальневосточной ипотеки». Это значит, что я уверен – эти инструменты реально хорошие, рабочие, помогающие выполнять задачи, которые стоят перед Дальним Востоком: сохранение численности населения, разворот на Восток, развитие экономических связей внутри регионов, а также развитие внешнеэкономических связей.
Программы «Дальневосточная ипотека» и «Дальневосточный гектар» – это классные инструменты. Сейчас, конечно, внимание к «гектару» ослабевает, потому что ложка дорога к обеду. Когда нужно было максимально всем рассказать о том, что есть такая программа, было больше внимания со стороны средств массовой информации. Сейчас его намного меньше, но есть и плюсы. Это отдельная программа, которая с 2016 года претерпела кучу изменений: десятки тысяч людей воспользовались правом безвозмездно получить землю, были определенные препоны, но их убирали с помощью внесения корректив в Федеральный закон.
Я фанат «Дальневосточного гектара», всегда искренне «топлю» за эту историю, потому что это реально выгодно. Я предлагал при освоении первого гектара давать второй, третий, десятый гектар. Мы готовы, земли свободные есть. При этом инструмент получения земли реально подразумевает полное отсутствие какой-либо коррупционной составляющей: все делается, сидя за компьютером, никто не сможет какие-то препоны создать. Одна из правок в федеральном законе была принята по моей просьбе – давать дополнительный гектар. Я сам воспользовался этой возможностью и дополнительно к пяти уже имеющимся гектарам, взятым на всю семью, оформил еще два в месте, которое мне очень-очень нравилось. Опять же, не ходя ни к кому на поклоны, ни с кем ничего не обсуждая, а просто в соответствии с законом, который у нас принят. Это здорово.
Конечно, хотелось бы дополнительной поддержки. Мне кажется, было бы неплохо запустить в одном или нескольких регионах ДФО пилотный проект раздачи дальневосточных гектаров не там, где ты выберешь участок, а там, где государственные органы найдут свободную землю, сделают дорожную, электросетевую инфраструктуру, подведут газ и создадут какой-то кластер или современную деревню XXI века со всеми коммуникациями: интернетом, сотовой связью, возможно, единой скважиной и очистными сооружениями. Мне кажется, что в наше время это очень просто: есть модульные решения, готовые, надежные, которые позволяют дать эти коммунальные блага не одному, а сразу многим.
Я построил дом сам, дорожную инфраструктуру, электричество тоже проводил сам, скважину бурил для себя, очистные сооружения делал для своего участка. Просто я понимаю, если бы было 10 рядом компактно расположенных хозяйств, то в пересчете на единицу домовладения это было бы дешевле минимум на 30-50%. Поэтому есть такая задумка о современной деревне, состоящей из «дальневосточных гектаров».
Есть и предложение о предпринимательской деятельности, касающееся разворота на Восток. По моему мнению, стоит распространить условия режимов ТОР и СПВ на всех предпринимателей ДФО. Можно опять же сделать пилотный проект в каком-то дальневосточном регионе, либо предоставить преференции этих режимов для предпринимателей, занятых в приоритетных сферах экономики. Например, можно дать предпринимателям из сельхозсферы такие же налоговые послабления, как для резидентов ТОР и СПВ. Мне кажется, что это предложение позволит проактивно развивать экономику и взвинтить темпы развития Дальнего Востока.
На примере тех же ТОР и СПВ мы видим, что эксперимент начавшийся более десятка лет назад, не сворачивают. Значит государству это выгодно: появляются новые рабочие места, люди закрепляются на территориях. И особенно внимание нужно уделить сельским территориям, потому что село кормит нашу страну. Надо сделать так, чтобы люди перестали бежать в города, потому что в селах сейчас нет должной инфраструктуры, нет «белых» зарплат, люди не могут получить ту же самую «сельскую» или «дальневосточную ипотеку», потому что не устроены. А чтобы закрепить людей, нужно дать им возможность получить возможность жить в новом современном доме.
Решить эту проблему, на мой взгляд, и помогут льготы ТОР и СПВ: работодатели в сельской местности смогут снизить отчисления в различные фонды, благодаря этому будут официально трудоустраивать сельских жителей, платить им «белую» зарплату. А те в свою очередь смогут закрепиться на своей территории.
Главное в сельском хозяйстве, по моему мнению – качество продукта. Последние два года мы идем по пути кооперации с другими фермерами, которые готовы давать высококачественный продукт, чтобы мы поставляли его на прилавки Хабаровска. В 2023 году у нас был рост производства в полтора-два раза относительно предыдущего года. В этом году мы тоже хотим примерно настолько же вырасти, для этого я реконструировал производственные мощности по переработке молока, отладил многие логистические процессы, поменял персонал. Мы готовы к росту, но я против роста в 3-5-10 раз, я так не могу и не хочу. Я за качественный продукт, а не за объемы. Мне приятно, когда я иду по городу, со мной здороваются, говорят, что у нас лучшее молоко в Хабаровске. И пусть у меня будет рост небольшой, зато с сохранением качества, к которому привыкли покупатели. Для меня это принципиально важно. Примерно 95% покупателей нашей продукции – это постоянные клиенты. Я горд этим, а также своей продукцией, и планирую, что дальше будет так же.
Сергей Суровцев — один из самых известных участников программы «Дальневосточный гектар» в Хабаровском крае и в ДФО. О его пасеке наслышаны многие, в 2017 году фермер получил премию «Звезда Дальнего Востока» за самую эффективную и оригинальную реализацию освоения земли. На достигнутом он не остановился и расширил свое дело. Владелец нескольких бесплатных гектаров не понаслышке знает о трудностях в реализации планов и предлагает пути решения проблемных вопросов.
— Я участвую в программе «Дальневосточный гектар» с самого ее начала: в декабре 2016 года моя семья получила три гектара. Надел я брал для пчеловодства и производства различных травяных напитков, для заготовки дикоросов. За это время не только дело развилось, но и появилась инфраструктура: проведено электричество, есть скважина, сушильня, столярный цех с многофункциональным станком для деревообработки, склад для хранения улитары, омшаник — зимовник для пчел. Веранды разные и баня, чтобы восстанавливаться после трудов великих. В общем, если в квадратных метрах выражаться, более 400 кв. метров построено.
Сейчас строю дом на берегу озера, недалеко от пасеки. Возможно, буду принимать гостей. В министерстве туризма не против, чтобы я развивал туристическое направление. Им понравилось, как я в прошлом году возил экскурсии к себе: познавательные, развлекательные, с дегустациями, со знакомством с пчелами, с избавлением от страхов – люди держат пчел в руках. Рассказываю о философии взаимоотношения пчеловода и пчел – непотребительской, не эксплуатационной.
При должном уровне разворотливости владельца гектара, который пользуется мерами господдержки, они очень приходятся к месту, их можно применить, если не стоит цель просто присвоить что-то, ничего не вложив в дело. Ведь есть и такие случаи, когда владельцы гектаров безответственно используют средства или по неопытности расходуют их неэффективно.
В этом году для меня истекает срок получения грантовой поддержки. Средства, полученные по гранту, нужно освоить в течение двух лет и в течение пяти лет развиваться в соответствии с бизнес-планом до указанных в нем параметров. Все это мы сделали. У нас пасека увеличилась с 27 до 100 ульев, мы построили необходимые подсобные помещения, которые позволяют на плановой основе комфортно выполнять трудовые обязанности. Даже банька у нас появилась, чтобы силы восстанавливать – заботимся о кадрах. У нас за пять лет созданы два рабочих места. Они так и остаются.
Организован сбыт продукции в Хабаровске. Объем точно не падает, остается на стабильном уровне. С крупными торговыми сетями для таких, как я, мелких предпринимателей, дела со сбытом остаются сложными. Сетям мы неудобны, потому что не можем обеспечить достаточных объемов и выполнить определенные требования, связанные с той же упаковкой и сопровождением.
В плане стоимости энергоносителей мы отстаем от западных регионов, именно поэтому наша конкурентоспособность с федеральными торговыми сетями, которые сейчас преобладают в Хабаровске, проигрывает. Это происходит, в том числе из-за того, что все-таки плотность населения на Дальнем Востоке меньше, возможности маневрировать в бытовых условиях у нас ниже, соответственно развиваться мы так быстро не можем. Значит, на мой взгляд, это точка для приложения усилий органов местной власти. Считаю, что для выравнивания ситуации с учетом особенностей местного производства, необходимо, по сравнению с западными партнерами, позиционировать, представлять и продвигать местную продукцию.
Я для себя формат сбыта определил, понял, что мне с сетями работать неудобно. Наблюдаю за тем, что происходит на рынке, состою в ассоциации производителей, получаю оттуда информацию и вижу, с какими трудностями сталкиваются в работе с сетями более крупные, чем я, производители. У меня свой путь. Считаю, что у личных хозяйств всегда есть возможности удовлетворять потребность клиентов более гибко, не только по качеству, но и по ориентации клиентуры. Поэтому я буду развивать свои точки. И вот как раз на днях, в феврале, мы открываем небольшой магазинчик в центре города. Я организую сейчас работу с турфирмами, которым будет интересно завозить туда туристов. Магазинчик расположится рядом с площадью Ленина, и по пути с экскурсии туристы смогут ко мне заезжать, брать сувениры для себя, для своих родных, чтобы рассказывать о нашей дальневосточной земле. Такая стратегия дает уверенность на случай каких-то катаклизмов быть более защищенным – это уже своя территория, своя недвижимость,
Считаю, что средств на «Дальневосточный гектар» и на поддержку их владельцев выделяется много, и некоторые даже не осваиваются, из-за чего потом регионы испытывают трудности. Я не специалист в этой области, но могу сказать, что мне получить грант было не трудно. Сейчас, на мой взгляд, значение имеет другая форма помощи: когда выстраивается рынок производства, сопровождения, госконтроля над произведенной продукцией, когда производители должны работать в программах «Меркурий», программах, связанных с введением онлайн-касс, необходимо помогать начинающим производителям. Ведь порой, хочешь, не хочешь, попадаешь в зону риска и можешь стать правонарушителем. Это касается и налогов, и отчетностей.
Для помощи начинающим производителям необходимо создавать инкубаторы, основной целью, которых должно стать создание упрощенных условий вхождения людей в бизнес. Эти инкубаторы могут стать одновременно упрощенной системой для фермеров, например, для помощи в работе в том же «Меркурии» или в оформлении различных документов, и площадкой для подготовки кадров, в том числе, финансово-кредитных, для ветеринарной и другой сфер.
Сейчас «Дальневосточному гектару» не уделяется столько внимания, как раньше, и это, по моему мнению, нормальная история: у страны несколько поменялись приоритеты, плюс на стадии разработки программы серьезные научные работники, прогнозисты не изучали, каким должен быть конечный образ у этой инициативы, не определяли, каким лифтом она может стать для человека, какие стимулы и возможности у него есть, чтобы развивать свое дело. Курсант, поступая в военное училище, понимает, что у него есть перспектива дорасти до генерала, а почему у фермера на «Дальневосточном гектаре» перспектив нет? На мой взгляд, такие вертикали нужно выстраивать во всех отраслях, об этом нужно подумать отраслевым министерствам, ведомствам. Понятно, не все сразу происходит, но нас необходимо обязательно увязывать в государственную систему и находить нам место.
- Да какая рыбалка?! Холодрыга такая на улице! – говорили мне знакомые, заслышав о моих планах отправиться на выходные за ленком и хариусом.
В Хабаровске и правда морозы под 40, но желание «вырваться на оперативные просторы» пересилило – сидеть в городе надоело, да и на «зимней» я бывал лишь единожды: на севере Камчатки, в заливе Корфа. Было это лет 10 назад, ловили мы камбалу и корюшку в заранее подготовленных лунках, так что, можно сказать, это не в счет.
Изначальную идею ехать на «зимнюю горную» и жить в отапливаемой палатке, мы, внимательно изучив показания термометра и прогноз, все же отвергли. Решили остановиться на базе на берегу реки в поселке Сукпай, что примерно в 200 километрах от Хабаровска, в том числе, по «бамовской» трассе (она же «бетонка», она же дорога «Восток», она же федеральная трасса А375) Хабаровск – Находка, которая, на самом деле, никуда не ведет и теряется в тайге сразу после пересечения административной границы между Хабаровским краем и Приморьем.
Неделя до поездки прошла в бурных обсуждениях «сколько брать», «вся рыба наша» и «на что лучше ловится». В итоге решили, что короед (20 рублей за штучку) – наше все и вот уже два боевых экипажа на «Паджерике» и «Форике» (Субару Форестер – прим. ред.) быстро преодолевают «бетонку» сворачивают на «гравийку», ведущую до бывших леспромхозховских некогда богатых поселков. На развилке Мухен – Сукпай заправляемся по полной (раньше на этой АЗС принимали только «налик») и вот она – Сидима (обычно поем про нее на манер «розенбаумовской» «Ах, зима ты, моя, зима», вместо «зимы» вставляя «Сидима»): здесь есть кафе, борщ и можно уже не бояться постов ГИБДД впереди, так что «рыбалка официально открыта».
Филиал Кубы на Дальнем Востоке
Дорога в Сукпай идет по тайге: перевалы, елки, сосны, где среди них где-то бродит амба (Амба –великий, большой, огромный так коренные жители Дальнего Востока называли тигра – прим. ред). Примерно на полпути попадается поселок Золотой – нынче уже наполовину заброшенный. А ведь еще до конца 80-х это были места, куда ехали зарабатывать. Причем, со всего мира. Сукпай, к примеру, строили (а потом и жили здесь) кубинцы: братья с острова Свободы приезжали в глухую дальневосточную тайгу, чтобы строить целый город лесозаготовителей (проект был рассчитан на 50 тысяч жителей), а взамен для своей социалистической республики рубили лес и бесплатно отправляли его к себе на родину. Сукпай, кстати, и переводится, как «луч солнца», правда, в переводе с удэгейского.
Обложка книги Джанси Кимонко "Там, где бежит Сукпай"
Места эти живописно описывал удэгейский писатель Джанси Кимонко в повести «Там, где бежит Сукпай», но каждый раз, когда приезжаешь, открываешь что-то новое.
На въезде в «нижний» поселок
В Сукпай от Транссиба раньше вела Оборская железная дорога, протяженностью около 150 километров – по ней отсюда и соседних поселков - Мухена, Дурмина – вывозили лес (пассажирский поезд тоже был). Сейчас от ветки осталась лишь насыпь, да железобетонные мосты. Впрочем, и поселок нынче оставляет удручающее впечатление. Особенно, «верхний» (или «новый», как его еще называют) – как раз тот, который строили кубинцы. Панельные дома зияют выбитыми стеклами, некоторые из них так вообще разобрали.
«Верхний» поселок, построенный кубинцами
Жилищная афера
Лет 10 назад в Сукпае случился «бум» - в поселке стали скупать квартиры, особенно 3-х комнатные. В роли покупателей, как правило, выступали жители севера Сахалина. Как оказалось, это была схема по обналичиванию жилищных сертификатов для выезжающих из районов Крайнего Севера – благоустроенное жилье посреди тайги покупалось за копейки, а по сертификату за него давали кратно больше. Теперь это – те самые квартиры с выбитыми стеклами: понятное дело, что никто сюда переезжать и не думал.
Впрочем, финиш у нас не в Сукпае, а примерно в пяти километрах, недалеко от вожделенной речки, на базе, где нас встречает Игорь – мужчина лет 50-60-ти.
Таежная база
Работает здесь смотрителем/распорядителем. Сам родом из Амурской области, год назад уехал домой к дочерям, но началась «СВО» и владелец базы вместе с сыном попали под мобилизацию. Тогда супруга (она же мать) мобилизованных позвонила Игорю и сказала «приезжай, без тебя не справиться». Вот и живет теперь с лошадью, двумя собаками и кучей кошек.
Елка по-сукпайски, украшенная компакт-дисками
Кошки, кстати, опасные: куриную кость, нечаянно уроненную со стола, подхватят на лету, да перегрызут тут же – настоящие дальневосточные коты. А еще они сидят возле домика, где мы остановились, и мяукают, когда ты выходишь – мол, дай пожрать! А вот если заходить в дом, то молчат – понимают.
Те самые кошки
То, что мы сняли домик на базе – это правильно. Света в нем хоть и нет (LED-освещение от солнечных батарей не в счет), но «буржуйка» греет, а за окном – 40. Чтобы не бегать к машине, ставим брелоки в режим «прогрев каждые четыре часа» и понеслось: UNO, нарды, «разговоры разговариваем». Завтра – на рыбалку.
На лед!
До реки Сукпай, скованной льдом, не больше километра – загружаем в сани-волокуши все необходимое и отправляемся на рыбалку.
На льду Сукпая
Через минут 40, выйдя на лед, и подобрав место под «завалом» (в этом смысле горная рыбалка зимой мало чем отличается от осенне-летне-весенней – выбираем те места, где любит прятаться рыба), ставим палатку без дна – в ней можно укрыться от ветра и отгородить рыбу от солнечного света, который может пробиться через пробуренную лунку и вспугнуть рыбу, и бурим лунки.
Алексей за работой
Тут стоит сказать, что у нас с собой был мотобур. Без него было бы тяжело – лед на Сукпае хоть и метра не достиг, но вручную было бы сложно.
Владелец бура – Алексей, кстати, также впервые оказавшийся на зимней горной рыбалке, провел разъяснительную работу: ножи для бура на "горняшке" (горная рыбалка - прим. ред.) подходят любые, а вот для бурения на Амуре далеко не все - лед на главной дальневосточной реке и «горняшке» абсолютно разный.
В ожидании рыбы
Стоит ли говорить, что мы ничего не поймали? Не помог ни короед, ни крючки «нужной формы». Ничего. Хотя, справедливости ради, поклевка была, и не единожды. Впрочем, рыбалка – это же не всегда про улов.
Возвращались с твердым желанием вернуться по весне и «наказать всю рыбу». На базе устроили чемпионат по нардам. Я, кстати, выиграл.
Вид на реку Хор, в которую впадает Сукпай
Смотритель Игорь успокоил: мол, не вы первые, кто возвращается с «сухими канами» (кан – емкость для рыбы - прим.ред). Во-первых, близость к населенному пункту практически всегда означает, что рыбы здесь нет – ее попросту выловили местные. К тому же хариус с ленком – рыба достаточно привередливая: то солнце слишком ярко светит, то вода недостаточно мутная, то температура неподходящая. И если на осенней или летней рыбалке ты можешь спокойно поменять локацию, выбрав на реке более подходящую яму или залом, где в горных реках любит прятаться хариус, то на зимней для этого приходится бурить новые лунки.
Развитие импортозамещающих производств в усложнившихся экономических условиях приобрело стратегическое значение. ЕastRussia наблюдает за работой дальневосточных предприятий, стремящихся восполнить дефицит и наполнить рынок отечественной продукцией.
Предприятие «Союзкомпозит» за счет реализации нового инвестпроекта сможет увеличить производство ДКП до 1000 тонн ежегодно (рост производственных мощностей составит 250 тонн), будет создано пять новых рабочих мест (штат сотрудников увеличится до 30 человек). Налоговые отчисления в бюджет края составят 17,5 млн рублей за пять лет, выручка увеличится на 58 млн рублей в год.
Линия по производству террасной доски
фото: EastRussia
Древесно-полимерный композит торговой марки SEQUOIA по сравнению с натуральной древесиной имеет более высокую прочность и долговечность, водонепроницаемость, огнестойкость, устойчивость к плесени и насекомым. Новая продукция поможет сократить потребления сырья. При производстве главным образом используется натуральная древесная мука и высокоплотный полиэтилен. В производстве композитного материала на предприятии практически не используются импортные материалы. Новая линейка материалов будет более атмосферостойкая и иметь значительное сходство с натуральным деревом по тактильным и визуальным ощущениям.
Как рассказал главный инженер компании «Союзкомпозит» Александр Ковалев, продукцию в основном производят из опилков лиственницы, поставляемых из Комсомольска-на-Амуре, пластик получают также от предприятий края – уже очищенный. Добавку, защищающую производимый материал от вредного воздействия солнечных лучей, заказывают в Китае. Это – единственный импортный компонент.
«Ультрафиолетовая защита – это очень дорого, и некоторые недобросовестные производители экономят на этом. Раньше мы все ввозили из Китая, а теперь производим сами – под брендом “Секвойя”. Древесно-полимерный композит может прослужить 50 лет в теории, но так как его выпускаем относительно недавно, реально это еще не проверено. Гарантию даем 25 лет, потом материал можно направить на переработку и вторичное использование», – рассказывает он, добавляя, что на Дальнем Востоке конкурентов у компании нет, а продукция предприятия поставляется потребителям из соседних регионов, а также по всей России, где пользуется большим спросом.
фото: EastRussia
Из древесно-полимерного композита ООО «Союзкомпозит» производит террасную доску и лаги, перила, столбы и балясины для ограждений, доски для заборов, ступени для лестниц, фасадные системы. Чаще всего эту продукцию используют для благоустройства придомовой территории.
Увеличить количество поставок изделий из композитного материала компания сможет за счет расширения производства: в рамках софинансирования 50/50 будет получен льготный пятилетний заем 20 млн рублей на более современное оборудование для выпуска новой линейки продукции из древесно-полимерного композита.
Как отметила и.о. директора Фонда развития промышленности Хабаровского края Татьяна Веретенникова, «Союзкомплекту» не сложно получить поддержку – это действующее производство, зарекомендовавшее себя на рынке.
«Мы не финансируем стартапы и убыточные предприятия, текущее финансовое состояние предприятия должно быть стабильным – мы должны быть уверены, что предприятие вернет полученные средства. Деньги будут выделены из регионального бюджета – 20 млн рублей на покупку технологического оборудования, также 20 млн рублей предприятие вкладывает самостоятельно на развитие своего производства. Займ сроком до пяти лет под 5% годовых с возможностью досрочного погашения. Первые три года предприятие выплачивает только проценты, основное тело займа погашается в последние два года», – уточнила Веретенникова.
фото: EastRussia
Краевой Фонд развития промышленности уже пять лет оказывает поддержку предприятиям обрабатывающего производства. Компании получают льготные займы на развитие и модернизацию производства, покупку и реконструкцию технологического оборудования. Минимальная сумма – пять млн рублей, максимальная – пять млрд рублей (выдается федеральным Фондом развития промышленности при содействии регионального).
В 2022 году в региональный фонд было подано 16 заявок, деньги получили четыре компании, прошли согласование восемь – вскоре они получат средства. По словам Татьяны Веретенниковой, от подачи заявки до получения средств может пройти до полугода, региональные займы выдают быстрее – тут срок до двух месяцев.
«Сроки стараемся не затягивать. Мы продолжаем выдавать предприятиям льготные займы для реализации проектов по приоритетным направлениям российской промышленности. Предприятия могут рассчитывать на займы в сумме от пяти до 100 млн рублей с процентной ставкой 1-5%. И сейчас они как никогда более привлекательны для предприятий», – отметила Татьяна Веретенникова.
В 2022-2023 годах из краевого и федерального бюджетов выделено 268,5 млн рублей на финансирование деятельности регионального Фонда развития промышленности.