Быть дальневосточником! 27.07.2017 00:10

От казаков до резидентов ТОРов: кем живет российский Дальний Восток, изучает EastRussia

Окончание. Начало читайте здесь: “Кто такие дальневосточники".

Итак, как и во всей России, на Дальнем Востоке случилась советская власть. Случилась она здесь попозже, чем в остальной стране, в первой половине 20-х годов XX века. Начиналась она не особенно смело. Уж больно места эти непонятные. Уж больно крестьяне, да промышленный люд разбалованы вольницей. До конца 20-х годов работала лесная биржа во Владивостоке, на которой устанавливались цены на лес во всем макрорегионе, до середины 30-х годов существовало частное рыболовство, домовладение, предпринимательство. Но всему этому приходит конец. Собственно, было понятно изначально, что гибель всего этого – вопрос времени. Именно поэтому не столько столичная элита бежала в Харбин и далее, сколько десятки и сотни тысяч крестьян, мастеровых, купцов бежали «за речку» от советского счастья. Их потомки до сих пор живут в северных провинциях КНР.

Регион вновь опустел. В условиях соседства с Японией и США, вполне заинтересованных в эксплуатации его природных богатств, да еще и имеющих изрядный опыт работы в регионе (американские и японские предприятия работали здесь с конца XIX века), это означало постепенную потерю территории. Организовать массовое переселение (например, «трудящихся евреев» в конце 20-х годов) в тот период не удалось. Потому был принят военный план развития Дальнего Востока. Сначала удержим, а потом посмотрим. В результате, на Дальний Восток потек достаточно специфический поток переселенцев: военнослужащие с семьями и спецконтингент (без семей). Конечно, были здесь и рыбаки с моряками, крестьяне и охотники. Только военные, заключенные и рабочие строящихся оборонных заводов преобладали.  По подсчетам исследователей только военные с семьями составляли 15-18% трудоспособного населения Дальнего Востока.

Деятельность, которой занимались эти люди, безусловно, важная и нужная, но имела к хозяйству региона далеко не прямое отношение. Как и деятельность работников оборонных заводов. Однако потребление и здесь оставалось региональным. В результате менее трети населения были должны производить продукцию, способную прокормить население региона. Поскольку с этой задачей  справляться не выходило, регион оказывался зависимым от поставок извне. Так возникает особая ситуация «развивающегося» региона, никак не переходящего в развитый. Развивающийся же он потому, что, собственно, региональное хозяйство и не развивали. М.б. за исключением рыболовства, тоже отнесенного к стратегическим направлениям развития территории.

Поскольку же поставки в регион были не особенно ритмичными, население потихоньку возвращается к практикам самообеспечения, правда, часто находящимися за пределами формальных правил и идеологических норм. Охота, рыбалка, сбор дикоросов, работа на подсобных участках («дачах»), разведение домашнего скота и птицы становится для большого числа жителей не менее значимыми, чем официальная зарплата. Начальство, зная ситуацию, вынуждено было «закрывать глаза» на эти занятия, осуществляемые порой и в рабочее время. Важнейшее региональное качество – способность договариваться – проявляется и здесь. Постепенно из индивидуальных и побочных практик начинают вырастать небольшие теневые предприятия. Кто-то ловит и продает рыбу, кто-то растит поросят и продает мясо, сало и колбасу. Живут люди и другим дают. Только в годы «косыгинской реформы» (60-е – 70-е годы) были попытки развивать, собственно, региональное хозяйство. Правда, «идеологическая чуждость» и взлетевшие цены на нефть привели к их постепенному сворачиванию. Так и оставались люди на Дальнем Востоке сами со своими проблемами. Так, волей или неволей приобретали главное качество дальневосточника – умение жить с другими, умение находить общий язык.

Именно это качество стало для Дальнего Востока, точнее, для его жителей спасительным в трудные постсоветские годы. Для Дальнего Востока распад СССР означал, прежде всего, резкое сокращение поставок извне, отсутствие востребованности танков, подводных лодок, кораблей и военных самолетов, производящихся здесь. Попытка конверсии военных заводов оказалась неуспешной.  Огромные предприятия сворачиваются. Не особенно плотно населенный регион неожиданно для себя оказывается трудоизбыточным. Народ побежал на запад, за Урал. В целом за постсоветский период отток составил едва ли не четвертую часть населения. Но три четвертых остались.

Оставшиеся жители были вынуждены осваивать качественно новый мир: мир, где отсутствовали нормы (их нужно было создать), отсутствовали устойчивые практики хозяйственной деятельности (их нужно было придумать), отсутствовали основания для общения. В кратчайший период времени все это возникло. Комсомольские бюро, рабочие бригады и даже НИИ развернулись в деловые сети, занялись «бизнесом» самого разного профиля. Причем, этот бизнес впервые имел непосредственное отношение к региону. Не танки и самолеты, а рыба, лес, рудное сырье потекли по торговым путям. Большая часть из них были ориентированы не на запад, а на восток. Причина не столько в низком патриотизме дальневосточников, сколько в вещах прагматических: там платили больше, надежность покупателей была выше, да и во «встречных» потоках регион был крайне заинтересован. Машины и ширпотреб, компьютеры и продукты питания – все это потекло в регион.

От локальных рынков, связанных исключительно с местным сообществом, осуществляется переход к рынкам удаленных, охватывающим субъект федерации, весь регион, зарубежных партнеров.  Поскольку институциональные условия для такого взаимодействия были не особенно понятными, для хозяйственных, да и других контактов возникают дружеские сети, охватывающие огромное пространство макрорегиона, страхующие это контакты. Именно в рамках таких дружеских сетей и создается региональная идентичность. Просто предприниматели и чиновники, журналисты и педагоги и многие другие дальневосточники из разных регионов лично знают друг друга. В условиях редкого населения и плотных и постоянных контактов этого вполне хватало, чтобы «вести дела» на Дальнем Востоке. Дела и велись. Постепенно вновь выкристаллизовывалась основа дальневосточника: отсутствие ксенофобии в каком-либо виде, умение договариваться, ладить, умение приспосабливаться к обстоятельствам и приспосабливать обстоятельства к себе.

В условиях нефтегазового изобилия эти качества были «в тени». В те годы достаточно было быть «правильным», чтобы золотой дождь пролился на родную землю. Сегодня, в новых, совсем не простых условиях они вновь выходят на первый план. На вопрос – как выжить на Дальнем Востоке в наше непростое время – есть только один ответ: быть дальневосточником!

Леонид Бляхер Теги: