Дальний Восток – экономика 2.0? 22.02.2019 07:01

От ферм гребешков до школ технократов – что предлагают в нацпрограмму развития региона

В сентябре 2018 года президент России Владимир Путин поручил разработать национальную программу развития Дальнего Востока до 2025 года. Эксперты подготовили ряд экономических проектов для включения в нацпрограмму, и они очень отличаются по направлению, актуальности и аутентичности. EastRussia попробовало разобраться, насколько полезными они могут оказаться для региона.

Продолжаем тему предложений в национальную программу развития Дальнего Востока, затронутую в предыдущей публикации, посвященной социальной сфере. На сей раз представляется уместным обсудить предложения в экономическую часть нацпрограммы, выработанные на одном из стратегических сессий, проведённых ФАНУ «Востокгосплан» в Хабаровске осенью 2018 года.

Начать хотелось бы с того обстоятельства, что в доступных материалах сессии не сформулирована исходная установка, а именно: в чем, на взгляд экспертов, заключается экономическая составляющая проблематики развития Дальнего Востока. В социальном блоке такая установка (дефицит населения) была сделана, и её, как минимум, можно обсуждать.

Предложения экономического блока представляют собой пёстрый набор проектов, пять из которых относятся к аквакультуре (т.е., сельскому хозяйству), по два проекта – к сфере транспорта, энергетики, биотехнологий и институциональной среде, по одному – к ИТ и образованию. Ниже рассмотрены наиболее впечатляющие проекты, по некоторым их них приведены комментарии профильных экспертов.

ЭНЕРГЕТИКА

Начнём с самого дорогостоящего ($6 млрд) из предложенных проектов - строительства АЭС в Приморском крае. Необходимость станции объясняется дефицитом в крае энергомощностей и реализацией потенциала экспорта электричества в сопредельные страны.

Идея постройки в крае АЭС появилась ещё в конце 1980-х годов (тогда она была отвергнута общественностью, перепуганной чернобыльской аварией), и её актуальность в контексте национальной программы нуждается в подтверждении. Как полагают эксперты в сфере энергетики, сегодня на местном рынке нет требуемого для АЭС объема и структуры потребления энергии: в отличие от тепловых, атомная станция должна постоянно выдавать стабильный объем электроэнергии, который невозможно запасти впрок.

Как указано в проекте, максимальный дефицит мощности в Приморье оценивается в 500-700 мВт, тогда как один энергоблок типа ВВР-1200, предлагаемого в проекте, вырабатывает вдвое большую мощность (1200 мВт). В настоящее время недостаток собственной генерации Приморья покрывается за счет перетоков с Зейской и Бурейской ГЭС. Для устранения дефицита энергетики планируют расширить Владивостокскую ТЭЦ-2 и построить две новые станции (в Артёме и Находке), которые бы обеспечили потребности Восточного нефтехимического комплекса, «Звезды», НЗМУ и других предприятий.

Для экспорта электричества в Республику Корею, Китай и Японию в настоящее время имеются определенные ограничения. В части экспорта в КНР проблемой может стать стоимость экспорта энергии, не окупающей затраты на строительство станции. Для передачи энергии в Южную Корею через территорию КНДР нужно длительное политическое согласование: подобный проект по Транскорейской железной дороге уже много лет обсуждается сторонами без какого-либо видимого результата. Экспорт энергии в Японию потребует прокладки 600 км подводного кабеля через Японское море, что также повлечет дополнительные затраты.

В этой связи уместно вспомнить проект «Тихоокеанское энергетическое кольцо», в рамках  которого планировались сезонные и суточные перетоки электроэнергии между Японией, Кореей, северо-восточным Китаем, Монголией и восточной Сибирью, что позволило бы оптимизировать расходование энергии сибирских и дальневосточных ГЭС, а также решить энергетические проблемы этих стран. Но сегодняшнее видение «кольца» не подразумевает строительство новой АЭС.

В целом, для Приморского края более насущной темой является не отсутствие АЭС, а состояние сетей и подстанций, обусловленное существующим порядком установления тарифов на электроэнергию, вокруг которых постоянно идет борьба нескольких группировок (генераторов, сетевиков, сбытовиков, местных властей и т.д.) - что, вкупе с распоряжениями президента России о снижении тарифов на дальневосточную электроэнергию, переводит этот вопрос из чисто экономической плоскости в политическую.

Второй энергетический проект – «Локальные энергосистемы». Проект решения острых проблем Дальнего Востока процессом внедрения новой технологической базы локальной энергетики в регионах ДФО через пилотные проекты и поддержку региональных программ развития локальной энергетики. В качестве организационного механизма предлагается создать специализированную структуру – рабочее название «центр управления», которая будет координировать реализацию проектов модернизации локальной энергетики, а также выполнять функцию информационного центра Дальнего Востока в данной сфере.

По-простому, предлагается координировать замену дизельной генерации на ВИЭ. Читая описание, можно прийти к выводу, что темой ВИЭ в регионе никто не занимается, и без специального информационно-координационного центра отдаленные районы разорятся на мазуте.
  
Между тем, уверен эксперт И.Э. Шкрадюк - координатор программы экологизации промышленности Центра охраны дикой природы - собирать информацию не требуется: в схемах и программах развития электроэнергетики по каждому из 10 субъектов ДФО есть перечни всех локальных электростанций и планы развития на 5 лет. Энергетики активно занимаются внедрением ВИЭ в северных субъектах Дальнего Востока, самая продвинутая в этом плане – Республика Саха (Якутия), где готовят пакеты конкретных инвестпроектов в этой сфере для частных и частно-государственных инвестиций. Об этом опыте, достойном изучения и тиражирования, авторы проекта не упоминают.

Поскольку на замещение ВИЭ всех дизельных электростанций региона не хватит никаких бюджетных денег, то нет смысла собирать все запросы - начинать надо с модели, позволяющей ранжировать экономический эффект от модернизации локальных электро- и теплосистем с целью снижения затрат, и выработки критериев выбора ранжирования по приоритетности.

О механизмах привлечения инвестиций можно будет говорить после появления показателей экономической эффективности, для чего нужны не центры и фонды, а квалифицированная оценка. Дальше возникнет еще целый ряд вопросов: критерии выбора проектов (горящие, быстро окупаемые и т. д.), выбор технологий, применимость мини-ГЭС и геотермальных ТЭЦ, подготовка технологов и монтажников, преодоление лоббизма продавцов солярки, и прочие. Но без ответов на них, а также без описанной модели, заполненной данными, разговор о каком-то фонде будет бессодержательным.

АКВАКУЛЬТУРА

Из приведенных пяти проектов в сфере аквакультуры, по мнению эксперта - руководителя Центра аквакультуры и прибрежных биоресурсов ФГБУН «Национальный научный центр морской биологии им. А.В. Жирмунского» ДВО РАН С. И. Масленникова - разумным выглядит только предложение по изменении процедуры предоставления участков акватории для аквакультуры с разрешительной на уведомительную. Проект «Опытное хозяйство – вертикальные гребешковые фермы», убеждён эксперт, опоздал лет на 30: эта технология разработана и внедрена еще в СССР, к настоящему моменту имеется пакет технологий и приемов для подвесного выращивания. Для создания ферм нет никаких проблем, кроме чисто экономических.

Проект по созданию опытного хозяйства промысловой аквакультуры предполагает сортировку улова и последующее содержание живых гидробионтов, что аквакультурой не является, это прямой путь к махинациям и коррупции. «Создание опытного хозяйства по внедрению перспективной технологии аквакультуры: глубоководные рыбные фермы» квалифицируется как экономически и биологически не обоснованный проект, не учитывающий ограничительные факторы окружающей среды применительно к данным технологиям. По мнению эксперта, авторы предложения стараются переложить на бюджет все риски реализации своих идей, что совершенно недопустимо. 

Наконец, проект по созданию новых производств посевного материала аквакультур представляет собой чистый бизнес-проект, который должен опираться на расчеты и проекты, а не на пожелания в нацпрограмму. На текущий момент в регионе работает больше десятка небольших частных заводов по производству посадочного материала, имеются опытные мощности у научных институтов, проектируются новые. Складывается впечатление, что автор не знаком с производственными процедурами в данной отрасли.

ИНСТИТУТЫ

«Легализация неформального МСП на Дальнем Востоке». Для вывода бизнеса из тени предлагается создать локально-экспериментальные площадки, где предпринимателям предлагается возможность амнистироваться и вести бизнес по тем же правилам, но делать это подконтрольно. Для обеспечения управляемости экспериментом предлагается запустить программу «Молодые технократы».

Отбор участников программы производится на основе конкурса проектов. При успешной защите проекта и его отборе данной территории в качестве экспериментальной площадки выпускник школы «Молодые технократы» отправляется именно в тот населенный пункт, где он будет управлять этим объектом на протяжении нескольких лет.

Уход малого бизнеса в «серую зону» обусловлен стремлением избавиться от чрезмерного контроля государственных органов и снизить издержки на выплату им административной ренты. Если МСП предлагается вести бизнес «по тем же правилам», то есть в условиях минимизации отношений с государством, то о каком контроле идет речь – «технократ» будет контролировать уход бизнесмена от налогов и проверок контролирующими органами?

После выявления «причин существования нелегального бизнеса» технократу следует принять меры по осуществлению налоговой амнистии, снижению требований к отчетности, упрощению процедур сертификации и лицензирования, получению земли, доступу к инфраструктуре, газу и электричеству. Вообще говоря, эти задачи ежегодно вносятся во все планы и программы ОИВ, и их выполнение является предметом заботы огромного числа чиновников регионального, федерального и муниципального уровня. В проекте нет пояснения, за счет каких суперкачеств и полномочий «молодой технократ» сможет эти задачи решить в одиночку. Всё сказанное позволяет квалифицировать обоснование значимости проекта как неубедительное.

«Имплантация институциональных режимов Тихоокеанского региона». Проект представляет собой эксперимент по внедрению институциональных режимов отдельных стран АТР на ограниченных территориях Дальнего Востока. Управление данной территорией с особым статусом будет осуществляться управляющей компанией – представителем одной из стран АТР.

Данные площадки являются экспериментальными. Поиск оптимального режима администрирования осуществляется на основе случайного перебора. Минвостокразвития должно проводить оценку эффективности действующих режимов. После определения оптимального режима администрирования проводится работа по имплантации данного административного режима на всю территорию Дальнего Востока.

Как можно понять из приведенной цитаты, предлагается отказаться от использования норм российского права на территории Дальнего Востока, как не привлекательного для инвестиций, в пользу более подходящего правового режима – китайского, корейского или японского.

Такое предложение противоречит российскому законодательству и вряд ли будет рассмотрено министерством, как в своё время не обсуждался сценарий распространения режима территорий опережающего развития (ТОР) на всю территорию Дальневосточного федерального округа. В описании проекта не упомянуто, какие недостатки существующих режимов ТОР и Свободного порта Владивосток, неустранимые в текущей ситуации, требуют введения нормативных режимов стран АТР - хотя следовало бы начать постановку проблемы именно с оценки эффективности институциональных мер, применяемых «институтами развития» в регионе. 

Кроме того, институциональная среда не сводится к установлению специальных налогов и таможенных правил, она включает также экономическую политику исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, деятельность финансовых институтов, регуляторов рынка, изменение которых представляет собой комплекс задач совершенно иного плана.

Утверждение о льготах и преференциях «свободных зон» как основных факторах привлечения иностранных инвесторов является, как минимум, спорным, поскольку для инвесторов важна, в первую очередь, перспектива получения прибыли - которая, в свою очередь, обусловлена объемами рынка, наличием платежеспособного спроса и развитием инфраструктуры. Отсутствие этих условий не может быть компенсировано снижением издержек за счет изменения норм.

ОБРАЗОВАНИЕ

Проект «Образование на экспорт» предлагает «ориентировать высшие учебные заведения Дальнего Востока на оказание образовательных услуг иностранным гражданам». Из-за сложной демографической ситуации снижается количество российских граждан, поступающих или планирующих поступать в высшие учебные заведения Дальнего Востока. Это приводит к сокращению нагрузки в вузах и, в перспективе, к сокращению образовательных программ, профессорско-преподавательского состава и числа высших учебных заведений на Дальнем Востоке.

Обоснование выглядит странно, поскольку, например, ДВФУ, как участник программы «5-100», ставит увеличение доли иностранных студентов в качестве одной из стратегических целей, сегодня этот показатель приближается к 20%. Кроме того, этот параметр учитывается всеми рейтингами университетов, как российскими, так и международными, поэтому все вузы ДФО стремятся повысить этот показатель, привлекая абитуриентов из-за рубежа.

Тезис о демографических причинах снижения числа абитуриентов в ДФО также неубедителен: это происходит не столько из-за дефицита школьников, сколько вследствие проигрыша местными ВУЗами университетам Москвы, Петербурга и других образовательных центров конкуренции за качество образования и перспективы дальнейшего трудоустройства выпускников.

В целом проект выглядит как стремление заменить потерянных сильных российских абитуриентов на слабых иностранных (как водится, за счёт бюджета), вместо повышения качества образовательных программ и конкуренции за привлечение талантливой молодежи.

ВЫВОДЫ

Разумеется, среди результатов сессии есть и вполне достойные внимания актуальные проекты – такие как «Разработка единой схемы комплексного развития транспортной инфраструктуры ДФО» или «Развитие вычислительных мощностей». Но существенная часть проектов вызывает множество вопросов и замечаний, а некоторые из них даже нельзя рассматривать всерьёз.

Вызывает недоумение тиражируемый рецепт решения той или иной (реальной или надуманной) проблемы – создать «центр поддержки» или «фонд развития»: такие бюрократические конструкции уже в широком ассортименте имеются во всех субъектах ДФО, и нет никакой уверенности в том, что умножение их числа за бюджетный счёт как-то повлияет на развитие региона.

Что же касается национальной программы, то для её построения требуется понять, каковы упомянутые в начале статьи приоритеты дальневосточной экономической политики.

В военной истории стратегией считается искусство выбора наиболее важного направления для концентрации на нём имеющихся ресурсов, поскольку на весь набор задач их обычно не хватает. Приоритетов не может быть много, иначе это просто набор благих пожеланий.

Ситуация Дальнего Востока точно так же имеет дело с ограниченными ресурсами, которые нужно использовать максимально результативно. Для этого нужно понять - какая инфраструктура для региона важнее: энергетическая, транспортная или научно-образовательная? На какие отрасли следует делать ставку: добывающие, обрабатывающие или сервисные? Что считать критерием важности отрасли – её прибыльность, стабильность, размеры налоговых отчислений, количество рабочих мест? Чем государство может поддержать бизнес в регионе? Какие экономические модели предпочтительны для Дальнего Востока?

И, last but not least – в каком качестве нужен стране Дальний Восток? Ответ на этот вопрос (который, по логике, должен быть первым, поскольку от него зависят все предыдущие) со временем меняется: вчера это была охраняемая сырьевая провинция, сегодня - сырьевая провинция, вписанная в международные рынки.

Для новой национальной программы развития региона сначала было бы неплохо решить, чем он должен стать завтра.
Лев Коломыц Теги: