Образовать Дальний Восток-2 15.12.2017 09:03

Очерк Леонида Бляхера о дальневосточном образовании. Часть вторая – вузы

Что можно сказать о вузах за последние пару десятилетий. Да, только одно – реформируют. Вводятся и со свистом отменяются новые формы занятий, новые все более громоздкие формы отчетности, появляются новые должности менеджеров от образования. Неизменным остается или пытается остаться только одно: со звонком преподаватель заходит в аудиторию и начинает занятия. Только сегодня и эта – единственно важная часть образования – неожиданно оказалась под угрозой.


Образование – штука консервативная. Наверное, самая консервативная из всех социальных сфер. Собственно, в этом ее сила. Именно консервативность образования, особенно высшего образования позволяет обществу воспроизводить и сохранять себя, позволяет детям понимать родителей и наоборот.

«Это раньше так было, - скажет вдумчивый читатель – «А в наше динамичное время, в нашу эпоху перемен все иначе». Но тут стоит вспомнить, что в «наше динамическое время», «в эпоху перемен» человечество живет уже многие столетия. И каждый раз она (эпоха перемен) была самой-самой. Нынешнее время здесь ничем не отличается.   И образование каждый раз оказывалось той ниточкой, которая связывало прошлое и настоящее, не давало времени рассыпаться на куски.

«О чем это вы – скажет другой читатель – образование должно готовить востребованных специалистов. Остальное – только сопли и ненужная философия». Собственно, так думают высокие, да и не очень высокие руководители. Так считают многие властители дум и акулы пера. В этом удалось убедить и само общество. Конечно, эта роль у высшего образования тоже есть. Только она далеко не первая и не главная. Более того, любой или почти любой человек знает, что специалистов готовят (действительно, готовят) в первые три месяца работы, а отнюдь не в вузе. Так, для чего же вуз? Давайте подумаем.

Есть очевидная, лежащая на поверхности, хотя и не особенно приятная при озвучивании функция вуза – быть социальным отстойником. В условиях, когда семья перестает быть социализирующим инструментом уже в подростковом возрасте, человек в возрасте юношеском вполне может оказаться социально опасным. Физически он взрослый. Но социально еще далеко нет. Вот это опасное время молодые люди и проводят в вузе. Их энергия перенаправляется с вещей деструктивных, на «научную», «творческую» и прочую активность. И пусть эта наука – не вполне наука, а творчество больше напоминает средней руки самодеятельность. Это намного лучше, чем толпы подростков на улице, готовых разрушать весь мир насилия, да и не только насилия.  

Еще реже говорят о такой функции высшего образования, как преодоление географического неравенства. Как-то не принято говорить у нас, что житель глобального города обладает явными социальными преимуществами перед жителем мегаполиса. Последний изначально имеет больше жизненных шансов, чем житель крупного города и т.д. вплоть до маленькой деревни. Для нас, дальневосточников, это не самое радостное утверждение. В регионе, где есть только два крупных города, которые с большим трудом можно причислить к мегаполисам, это и означает отъезд. Но это штука, увы, объективная. Вернемся к высшему образованию. Именно оно позволяет молодому человеку из поселка или малого города закрепиться в новом, более крупном городе, дает время на социальную адаптацию. Важно ли это? Спросите те сотни тысяч и миллионы, которые подобным образом переместились на новое место жительства.

Не менее, а, может быть, и более значимой является функция сетестроительства. Любой или почти любой человек погружен в массу социальных сетей. Это отнюдь не фейсбук или вконтакте. Это родственные, дружеские, местнические и тому подобные связи. С их помощью люди выстраивают свой, соразмерный им и комфортный мир, защищают его от попыток разрушения, выстраивают карьерные стратегии. Как-то так сложилось, что формальные институты и социальные лифты в нашей стране, да и не только в нашей стране работают далеко не автоматически. Им приходится помогать, их приходится постоянно смазывать и поддерживать. Персональные связи и есть способ компенсировать плохо работающие институты.

Но такие связи формируются только там, где ослаблена конкуренция. Иначе любые попытки дружить глушатся «войной всех против всех», господствующей в мире конкуренции. Высшее образование – искусственное пространство. Риски, существующие в нем, искусственные риски (не сдал зачет, заработал пересдачу – все это не фатально). Соответственно, именно здесь лучше всего и образуются социальные связи, которые потом будут поддерживать человека всю жизнь.  Из этой особенности высшего образования и вытекают иные функции. В том числе профессиональные.

Платой за эксперимент (отклонение от нормы и стандарта) в реальном мире может стать потеря работы, несчастье близких людей, а то и смерть. В вузе же максимальной платой выступает «двойка». Тоже не очень приятно, но не фатально. А значит, у молодого человека появляется долгий период, когда он может экспериментировать в профессии, в отношениях, в будущем. Важно ли это? Думаю, что невероятно важно. Без такого периода в обществе творцы будут крайне редким, почти исчезающим продуктом.

Из функции сетестроительства вытекает и еще одна, как мне кажется, важнейшая функция – воспроизводство элиты общества. Именно из вузов (общих вузов) выходят группы, которые позже становятся лидерами страны, региона, города и т.д. Они знают друг друга, поддерживают друг друга. Достаточно, чтобы несколько человек из этой группы добились высокого статуса (обладали лучшими стартовыми возможностями, способностями, просто повезло), чтобы элитная группа сложилась. Сложившись, она структурирует общество, организует его, превращая хаос в упорядоченность.

Перечень более или менее явных функций высшего образования можно продолжать. Но из уже приведенного списка понятно – штука это необыкновенно важная. Без него общество постепенно теряет образ себя, распадается, превращается в массу, не способную понять и услышать друг друга. В чем же причина того, что сегодня все большее число людей, так или иначе связанных с образованием говорят, а то и кричат о его кризисе? Увы. Именно в том, что все эти функции в ходе реформы гибнут. Есть персонаж, который в ходе ежедневного общения, делает эти функции высшего образования осуществимыми – преподаватель. Но преподаватель, который должен направлять процесс взросления, становления и поиска студентов, отчасти, заменяя родителей, как и в случае школы, оказывается только транслятором знаний. Да и его предлагается заменить. Идея дистанционного образования, интернет-образования и т.д. вполне рациональная, если речь идет только о подготовке специалистов (и так, и так – готовят плохо), полностью разрушает важнейшие функции образования, построенные на коммуникации в системе «учитель-ученик».

Говорят умные люди, что все дело в финансировании. Мало платят преподавателю. Вот выполнят в вузах «майские указы», будут платить в два раза больше, чем в среднем по региону, будет тогда не образование, а сказка. Не будет. Сказать, что в вузах региона платят мало, будет не совсем правдой. В целом, зарплаты в вузах региона выше в 2 раза, чем зарплаты преподавателей в западной части страны. Если профессор, скажем, в Ульяновске или Саранске, получает 24-25 тысяч рублей, то профессор в южной части ДФО зарабатывает более 50 тысяч (по разным вузам от 48 до 55 тысяч «на руки»), а в Дальневосточном федеральном университете и того больше. Примерно то же соотношение и в других категориях.

Конечно, до удвоенной «средней зарплаты по региону (39000 рублей по Хабаровскому краю) зарплата в вузах не дотягивает. То, что не позволяет вузовский бюджет, делается с помощью бухгалтерских игр и ловкости рук. Вузы со «слабым» бюджетом переводят своих работников на часть ставки, чтобы отчитаться об увеличении заработной платы. Приводятся данные о начислении, а не о выплате.  Хотя и винить кого-то в этом трудно. Денег, на самом деле, нет. Но проблема далеко не только в этом. Просто жизнь в регионе существенно дороже. Ведь номинально совсем не маленькая зарплата должна позволить оплатить коммунальные расходы, когда обычная квартплата трех-четырех комнатной квартиры обходится в 10-12 тысяч рублей. Да и шуба (от 50 до 150 тысяч рублей – не самая роскошная шуба) является здесь не  роскошью, а предметом первой необходимости. Холодно, однако. Имеет место быть почти двойное превышение по цене основных продуктов питания, сотовой связи, интернета, многого другого. Соответственно, номинально высокая (выше, чем в среднем по России, хотя, конечно, ниже, чем в ВШЭ) зарплата, в реальности оказывается ниже, чем аналогичное вознаграждение в регионе с несколько более дешевым ценником.   

Но и это не главная беда. Дальневосточные вузы всегда были очень плотно включены в местное сообщество. Они  жили его соками, отдавая свои возможности городу или региону.  Сегодня эта связь разрушена. Под крики о «контроле над качеством образования», о «мировом опыте» и т.д. вузы региона были оторваны от почвы, отданы, как некогда отдавались взятые крепости, «на поток» чиновникам или «идеологам» из профильного министерства. Вузы в регионе, да и не только уже довольно давно не преподают, а «оказывают образовательные услуги».

Преподаватель от ассистента до профессора в вузе сегодня существо несчастное и подневольное Раб не может быть Учителем. Он не может научить не только профессии, но и вообще ничему. В лучшем случае, он сможет воспроизвести новое поколение рабов. Сегодня попытка извне выстроить образование (с помощью инструкций, все более усложняющейся системы контроля, введения новых и новых должностей менеджеров) приводит к тому, что на глубоко личностный процесс передачи себя сил и времени не остается.

Все чаще раздаются предложения позакрывать «лишние вузы», «невостребованные направления». Особенно здесь, на Дальнем Востоке. В предшествующем очерке я писал, что стоит закрыть школу, как умирает село. Нечто подобное можно отметить и в связи с вузами. Только масштабы другие. Закрываем вуз – закрываем город. Рушим систему вузов (а все идет к тому) – «закрываем» весь регион. Следующего поколения здесь просто не будет.

Есть ли выход? Конечно. Перестать выстраивать вуз извне. Признать, что все эти менеджеры просто не нужны. И как только это случится, высшее образование  заработает и в Хабаровске, и на Дальнем Востоке, и в России.  А с ним «заработает» и общество. Нужно осознать, что все – от лаборанта до министра образования – только обслуживающий персонал. А сущность – это те, кто встречается в аудитории, начиная общение словами: «Здравствуйте! Запишите сегодняшнюю тему…».
Леонид Бляхер Теги: