Прибрежное рыболовство имеет потенциал роста, но нуждается в поддержке.
Прибрежное рыболовство рискует оказаться на грани исчезновения. Снижается как ресурсная база, предъявляемая к освоению в этом режиме промысла, так и интерес рыбаков к данному виду деятельности, который все больше вытесняется промышленным ловом. Прибрежные регионы РФ представили свои предложения по выходу из кризиса, из которых далеко не все поддерживает Рыболовство. К дискуссии подключился Совет Федерации, ряд сенаторов призывают искать компромиссное решение.
Зона преткновения
В Советском Союзе рыболовные суда не имели особых ограничений по мореплаванию, уловы централизованно сдавались на берег. В стране действовал в реалиях плановой экономики единый комплекс, который связывал переработку, порты, судоремонт. Но с распадом СССР в отрасли начали распадаться хозяйственные связи. Береговая переработка и добытчики в массе своей оказались оторваны друг от друга. И сегодня далеко не все рыболовецкие предприятия имеют на берегу собственные перерабатывающие мощности.
Идея прибрежки стала набирать популярность в начале 2000-х. Регионы желали иметь свою долю в водных биологических ресурсах (ВБР), которая бы работала на экономику отдельных территорий и обеспечивала берег сырьем и занятостью населения. В 2004 году был принят ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов», зафиксировавший обособленный статус прибрежного промысла. Закон неоднократно корректировался, поскольку в нем оказалось множество юридических лакун (например, отсутствовало понимание, чем принципиально отличается промышленный лов от прибрежного), несоответствий запросам участников отрасли.
Критерий, что прибрежка осуществляется в 12-мильной зоне и в определенных районах за ее пределами, являлся недостаточным, к тому же по прошествии лет было установлено единое промысловое пространство и единая квота, в рамках которой условиями доставки ВБР стали разграничиваться режимы промышленного и прибрежного рыболовства. В последнем случае рыбак обязывался доставлять улов на берег в свежем, живом или охлажденном виде. Хотя четкого различия между обработкой и производством рыбной продукции проведено не было, контролирующие органы обратили внимание на недопустимость проведения первичной переработки ВБР на борту судна, осваивающего прибрежную квоту, как не предусмотренную законодательством.
Данное требование вызвало широкий резонанс в рыбацком сообществе. Фактический запрет на первичную обработку ВБР в море вынуждал промысловиков отказываться от прибрежного лова (в свою очередь режим промышленного рыболовства не ограничивал технологические операции с рыбой на борту судна).
Ситуацию во многом удалось урегулировать. «Проблем, которые возникают с контролирующими органами, мы считаем, становится меньше. Последние изменения в части прибрежного рыболовства, когда была разрешены определенные виды переработки на судах, в общем-то нивелировали основные крупные проблемы, которые имелись в части поставок на берег», – заверил замглавы Росрыболовства Василий Соколов.
Между тем как таковых прибрежников уже почти не осталось, подчеркнул начальник департамента рыбного хозяйства Магаданской области Андрей Таболин. В свое время на Колыме в этом виде рыболовства было занято около сотни предприятий, в основном относящихся к малому бизнесу. Они непосредственно насыщали морепродуктами рынок Магаданской области.
«Сегодня в Магадане вы не купите ни свежего или охлажденного минтая, ни сельди, ни камбалы, можно купить только у рыбаков-любителей. А это самые наши [имеющие социальное значение] рыбные объекты, которые добываются в примагаданских водах, даже не в 12-мильной зоне, а здесь, в бухте Нагаева. Доступ у широкого круга наших пользователей к ним абсолютно закрыт, – заявил Андрей Таболин. – Эти виды квотируемые, но клуб квотодержателей на сегодняшний день закрыт. Для примера, [в нем] по основным рыбным объектам (минтай и сельдь) в Магаданской области всего-навсего два предприятия из 60 существующих. Вместе с тем заинтересованность у малых предприятий в освоении этих объектов, именно в прибрежке, и поставке рыбы на внутренний рынок продиктована самим рынком».
Справка:
По данным Росрыболовства, в настоящее время в режиме прибрежного лова осваивается 10,5% квот как в Северном, так и в Дальневосточном бассейне. Объектами данного промысла являются 13 видов морских биоресурсов. В частности, в 2022 году доля прибрежного улова тихоокеанской сельди составила 5,3% (добыто 19,8 тыс. т), минтая – 11,3% (232,3 тыс. т), наваги – 34,7% (18,5 тыс. т), дальневосточных камбал – 42,2% (32 тыс. т). В настоящее время на Дальнем Востоке насчитывается примерно 110 организаций, занимающихся прибрежным рыболовством.
Коэффициент без прибавки
Как известно, в качестве стимула для доставки сырья на берег рыбаки, заявляясь на прибрежное рыболовство, имеют право использовать повышающий коэффициент 1,2 для квот на вылов некоторых видов ВБР. «На практике выяснилось, что реальный размер прибавки зависит от количества участников промысла и в ряде случаев может снижаться до минимальных значений – 1,02-1,045», – сообщил первый зампред комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Сергей Митин.
Коэффициент 1,2, который задумывался как поощрение прибрежного лова, стал ловушкой для предприятий в северных районах, считает председатель Крайрыбакколхозсоюза (Хабаровский край) Ольга Булкова. По ее словам, из-за тяжелой ледовой обстановки промысловики не успевают освоить заявленный объем добычи и рискуют лишиться квот. С проблемой, в частности, столкнулась рыболовецкая артель «Иня». Несмотря на предоставленный в Росрыболовство отчет о ледовой ситуации, дело дошло до суда, который в итоге встал на сторону рыбаков.
Однако риски расторжения договора о закреплении квот остаются. Если рыбак принимает режим промышленного рыболовства, он может ловить как в экономической, так и в прибрежной зоне. У прибрежника возможности доосвоить объем квот на промышленном участке нет, подчеркнула председатель Крайрыбакколхозсоюза.
О том, что правоприменительная практика расходится с особенностями работы северных предприятий, говорит и президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко. К примеру, в Тугуро-Чумиканском и Охотском районе навага к подходит только в мае, позже, чем в других промысловых зонах. Основную часть рыбы к этому времени выбирает большой флот, и прибрежным предприятиям работать порой бывает не с чем. Это не единственный подобный пример, свидетельствует Сергей Рябченко: как следствие, после введения единого промыслового пространства объем лова и число участников прибрежного рыболовства пошло на убыль.
Возможности прибрежки все же не стоит недооценивать, убежден секретарь совета Рыбного Союза Гарегин Митин. Если обратить внимание на последние изменения ФЗ «О рыболовстве», особенно в контексте финансово-экономических показателей рыбопромышленников, можно сделать вывод, что в первую очередь промышленное рыболовство является драйвером развития судостроения и сопутствующей инфраструктуры. Потенциал прибрежного лова принимается во внимание гораздо меньше, сетует эксперт. Несмотря на существующие сегодня проблемы с повышенным коэффициентом, в Рыбном Союзе предлагают его увеличить с 1,2 до 1,5, ожидая, что это послужит импульсом к развитию береговой переработки, производственно-логистических хабов.
Чем поможет берег
Сейчас отраслевым сообществом активно обсуждаются меры по активизации прибрежного промысла. Среди них – введение новых, региональных, квот. Как рассказала Ольга Булкова, инициатива исходила от Магаданской области и поддержана другими регионами на Дальнем Востоке. Предлагается выделить от 1% до 5% общих допустимых уловов по тем биоресурсам, которые обитают в прилегающих к субъектам водам.
Кроме того, напомнил председатель правления Союза рыболовецких колхозов России Андрей Ануфреев, в 2019 году из объектов прибрежного промысла исключили 12 видов гидробионтов, но какой эффект от этого получен, необходимо проанализировать. Возможно, имеет смысл снова разрешить эти биоресурсы к добыче малым флотом, что поддержало бы прибрежников, рассуждает он. «Уменьшая квотируемые или неквотируемые объекты, которые возможны осуществлять прибрежным рыболовством, тем самым уменьшаем объем, который мы могли бы доставлять на берег», – резюмирует Андрей Ануфреев.
Проблема загрузки береговых предприятий, действительно, актуальна. По словам Сергея Митина, среднегодовая загруженность рыбоперерабатывающих мощностей в прибрежных регионах составляет 60%, а в отдельных случаях и ниже. При этом возможное влияние механизма инвестиционных квот на прибрежный вид рыболовства пока не проанализировано, уточнил он. В настоящее время из 27 рыбоперерабатывающих заводов, предусмотренных к реализации в рамках первого этапа распределения инвестквот, построено 25, в том числе на Дальнем Востоке – 16. На втором этапе планируется ввести еще 17 предприятий. «Вроде загрузка малая, с другой стороны Росрыболовство планирует и дальше строить почти столько же», – указал на возникающее противоречие сенатор (в Росрыболовстве заверили, что при подготовке ко второму этапу распределения инвестквот этот момент будет тщательно проработан).
В числе других предложений, которые сейчас изучаются под эгидой комитета по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Совфеда – возможность включения тихоокеанских лососей и гольцов в перечень объектов ВБР для прибрежки. Хотя они добываются в прибрежной зоне, сегодня данный промысел возможен исключительно в режиме промышленного рыболовства. «Если изменились условия или норма показала себя неэффективно, нужно ее менять для пользы дела», – заявил Сергей Митин.
В Росрыболовстве с данной инициативой не согласны. Как анадромные виды рыб тихоокеанские лососи отдельно регулируются ст. 29.1 ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов». Их доставка, переработка идет только через российский берег, уточнил Василий Соколов. «Кроме того, это краткосрочный вид промысла. Законодатель не стал его вводить в прибрежное рыболовство, пересмотрев налоговые выплаты [за пользование объектами ВБР]. Зачастую по каким-то интересным хитросплетениям одна и та же рыба, которая вылавливалась зачастую в полукилометре от одной до другой точки, в море шла по такой-то ставке сбора, заходила в реку – по другой. Все было приведено к единому знаменателю», – пояснил замглавы ведомства. Также в Росрыболовстве не поддерживают предложение вернуть исключенные ранее из объектов прибрежного промысла гидробионты.
Как считает сенатор от Приморского края Людмила Талабаева, в любом случае по прибрежке нужно искать компромиссы, и крайне важно, чтобы законодательство учитывало региональную специфику. «Законы в нашей стране не должны приниматься прямые, как палка. У нас регионы разные. И если регион говорит, что этот закон для него только во вред, обязательно нужно обсуждать, работать с этим регионом, находить решение», – заключила Людмила Талабаева.
Павел УсовПринятие законопроекта о реализации второго этапа программы распределения инвестиционных квот в рыбной отрасли вызвало противоречия в отраслевом сообществе в связи с опасениями передела на рынке, закрытия небольших предприятий и монополизации. В то же время предполагается также реформировать механизм предоставления квот в сфере добычи лососевых.
На регионы Дальнего Востока приходится более 70% вылова рыбы в РФ – при этом в 2022 г. ДФО экспортировал рыбной продукции на 4,18 млрд долларов США, чтона 1,8% превысило результат 2021 г. Основными экспортными рынками для дальневосточной рыбы являются Южная Корея, Китай, Япония. Основой рыбного экспорта для Приморского и Камчатского краев, Сахалинской области стала мороженая рыба, а ракообразные – для Хабаровского края, Магаданской области и Чукотского АО. По данным Росрыболовства к 31 декабря 2022 г. общий объем добычи водных биоресурсов в Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне составил 3,49 млн тонн. В том числе в 2022 г. на Дальнем Востоке было добыто свыше 1,92 млн тонн минтая (на 182 тыс. тонн больше, чем в 2021 г.) и 471 тыс. тонн тихоокеанской сельди (рост на 56,5 тыс. тонн по сравнению с 2021 г.).
Занимающий первое место по экспорту Приморский край в минувшем году экспортировал рыбной продукции на 1,746 млрд долларов, что на 1,7% превысило результат 2021 г. В том числе мороженой рыбы было экспортировано на 808,7 млн долларов. Камчатка отправила на экспорт рыбопродукции на 1,023 млрд долларов, увеличив результат на 11,8% (в том числе мороженой рыбы было экспортировано на 703,6 млн долларов). Идущий третьим Сахалин увеличил экспорт в стоимостном выражении на 16,9% (до 780,7 млн долларов). Экспорт рыбопродукции из Хабаровского края вырос в 2022 г. на 1,4% – до 476,2 млн долларов. Хотя стоимость экспорта рыбы из данного региона выросла на 32,8%, до 219 млн долларов, экспорт ракообразных снизился на 17,2%, до 224,9 млн долларов. Следует также отметить, что Сахалин и Приморье по итогам десяти месяцев 2022 г. отчитались об экспорте 39 тыс. тонн краба.
Два региона существенно сократили экспорт. Магаданская область экспортировала рыбопродукции всего на 74,2 млн долларов, это на 60,2% ниже, чем в 2021 г. Так, экспорт ракообразных из региона сократился на 78,5%, до 32,1 млн долларов. Чукотский АО отправил на экспорт продукции лишь на 2,3 млн долларов, что на 73,5% меньше, чем в 2021 г. (основа экспорта – ракообразные).
В декабре 2022 г. Госдума приняла, а Совет Федерации одобрил законопроект о реализации второго этапа распределения инвестиционных квот в рыбной отрасли, разработанный Минсельхозом и Росрыболовством. Для инвестиционных квот на рыбу было выделено 44% объема исторических квот – 20% для первого этапа (Дальневосточный и Северный бассейны), 4% – дополнительно для первого этапа в Дальневосточном бассейне и 20% – для второго этапа в Дальневосточном бассейне. Кроме того, предполагается распределить 50% общего допустимого улова крабов на аукционах с инвестиционными обязательствами.
Закон наделяет правительство правом устанавливать предельный объем инвестиционных и исторических квот в отношении отдельных видов водных биоресурсов в отдельном рыбохозяйственном бассейне. Данный объем может быть распределен по результатам аукционов. Все же из закона была исключена норма, предусматривающая механизм инвестиционных квот в отношении моллюсков и прочих беспозвоночных. В то же время в законопроект включена норма о предельном размере доли квоты у одного пользователя в целях исключения монополизации добычи отдельных видов водных биоресурсов и крабов.
В договор на инвестиционные квоты в отношении рыбы предполагается включать особое условие – производить ежегодно в течение двух лет подряд на построенном заводе рыбную продукцию в объеме, эквивалентном 60% объема квот пользователей. Помимо того, вводится механизм сохранения «исторической квоты» в отношении рыбы и крабов для субъектов малого и среднего предпринимательства. В целях защиты интересов малых и средних предприятий в рыбном промысле предлагается применять повышающий коэффициент к «исторической квоте» – 1,2. В документ была также внесена норма, в соответствии с которой инвестиционную квоту второго этапа может получить только пользователь, зарегистрированный в прибрежном субъекте РФ, тогда как прежде обязательной регистрация была только в отношении квот на крабов.
Руководители ряда рыбопромышленных объединений просили перенести на более поздний срок строительство промысловых судов в рамках второго этапа и проведение крабовых аукционов – на начало 2026 г. (вместо 1 января 2023 г.). Соответствующее открытое письмо к депутатам Госдумы подписали президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров (ВАРПЭ) Г.Зверев, президент Ассоциации добытчиков минтая (АДМ) А.Буглак, председатель Ассоциации добытчиков лососей Камчатки В.Галицын, генеральный директор Союза рыбопромышленников Севера К.Древетняк, президент Ассоциации добытчиков краба А.Дупляков, президент Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО) М.Козлов, председатель Магаданской ассоциации рыбопромышленников М.Котов, президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья (АРПП) Г.Мартынов, президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края С.Рябченко и президент Российского союза работодателей-рыбопромышленников С.Тимошенко. Они отметили, что большинство корректировок[1] к законопроекту во втором чтении касалось именно переноса сроков строительства судов и проведения аукционов по крабовым квотам. Данные поправки, тем не менее, не были учтены.
В комитете Госдумы по аграрным вопросам (председатель – В.Кашин, КПРФ) указывали на то, что правительство придерживается позиции отказа от переноса сроков законопроекта[2]. Представители отраслевых сообществ настаивали на том, что поправки не предлагают перенос вступления в силу закона в целом, а лишь отдельных его норм. Несмотря на это, поправки, относившиеся к срокам, все же не были одобрены.
В ВАРПЭ продолжают выражать обеспокоенность риском существенных задержек по строительству рыболовных судов в рамках программы инвестиционных квот. В ассоциации указывают на то, что строительство рыбопромысловых судов завершится в 2030-31 гг., а строительство краболовов – в 2026-27 гг. Готовность судов на текущий момент составляет 18-61%. При этом из 57 судов по 24 судам отсутствуют комплекты оборудования, по 17 судам строительство приостановлено, а по трем – не было начато.
По данным ВАРПЭ, проблемы возникли на предприятиях ОСК в Санкт-Петербурге – у «Адмиралтейских верфей» (заказ для РРПК на десять судов со сроком сдачи до конца 2025 г.) и «Северной верфи» (заказ для ГК «Норебо» на десять судов до 2025 г.). Проблема заключается в том, что поршневая группа, топливная аппаратура и коленчатые валы для судов изготавливаются в Германии, и их поставки после введения санкций находятся под вопросом. Верфи нашли единственного производителя дизелей большой мощности в КНР, однако контракт с ним еще не подписан. Глава ВАРПЭ Г.Зверев заявил о риске необходимости полного перепроектирования строящихся судов.
В то же время с оценками ВАРПЭ не соглашаются в Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота (включает «Русскую рыбопромышленную компанию» и связанные с ее акционерами предприятия[3], предприятия холдинга «Норебо»[4], т.е. политически самых влиятельных игроков на рынке). Президент ассоциации А.Осинцев отмечает, что крайние сроки сдачи рыбопромысловых судов составляют 2025-28 гг., а сдачи краболовных судов – 2025 г. В этой ассоциации заявляют об уже учтенных задержках из-за сбоев в поставках оборудования и необходимости перепроектирования, что было выражено в увеличении нормативного срока на постройку рыбопромысловых судов с пяти до семи лет.
Тем временем на совместном собрании работодателей и профсоюзов рыбной отрасли[5] в декабре была принята резолюция, в которой отмечалось, что перераспределение квот на добычу рыбы и краба не позволит рыбопромышленникам исполнять взятые на себя обязательства по сохранению рабочих мест и повышению оплаты труда. В резолюции отмечается, что второй этап приведет к перераспределению 633 500 тонн водных ресурсов на Дальнем Востоке, квот лишится 116 предприятий. В связи с этим, по оценкам авторов резолюции, будут простаивать более 140 судов, свыше 7 тыс. человек лишатся работы.
Прежде Росрыболовство, Российский союз работодателей-рыбопромышленников (РСРР, президент – Г.Зверев) и профсоюз работников рыбной отрасли заключили трехстороннее соглашение, предусматривающее запрет на увольнение более 10 человек в течение 30 дней из отдельных подразделений компаний (из каждого подразделения можно уволить не более чем по 10 человек каждый месяц). Соглашение также декларировало обязательства по повышению сотрудникам зарплат. В настоящее время РСРР и профсоюз работников рыбной отрасли заявили о невозможности исполнения обязательств в полном объеме и настаивают на приостановке действия документа.
В Росрыболовстве не согласны с этой резолюцией. В ведомстве настаивают на том, что второй этап распределения инвестквот, напротив, будет способствовать сохранению рабочих мест и увеличению их количества за счет создания нового флота. Также в Росрыболовстве указывают на то, что доходы бюджета от проведения аукционов составят 200 млрд рублей. С выводами резолюции не согласились и в Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота, где полагают, что резолюция дезинформирует работников отрасли.
При этом с инвесторов, строивших рыбные заводы в рамках программы инвестиционных квот, Росрыболовство намерено взыскать штрафы за нарушение договора, заключающееся в переработке менее 70% от полученной квоты. Так, претензия на сумму 1,97 млрд рублей была направлена камчатскому ООО «Витязь-Авто», подконтрольному собственникам «Океанрыбфлота» и семье Редькиных. Инвестиционная квота «Витязь-Авто» на 2020 г. составляла 14,26 тыс. тонн минтая и сельди, а на 2021 г. – 14,47 тыс. тонн. Таким образом, компания в 2020-21 гг. должна была выпустить 9,98 тыс. тонн и 10,13 тыс. тонн продукции соответственно. Тем не менее фактически было произведено 8,11 тыс. тонн в 2020 г. и 5,99 тыс. тонн в 2021 г. В случае неуплаты штрафа Росрыболовство намерено обратиться в суд.
По мнению Г.Зверева, заводы, выпускающие продукцию более глубокой степени переработки, не могут выполнить требование производства на уровне 70% от объема квоты, поскольку из 1 тыс. тонн улова получается 220-230 тонн филе. По этой причине другие участники программы инвестиционных квот могут столкнуться со штрафами. К настоящему времени в рамках программы построен 21 завод.
В ВАРПЭ сумму предполагаемых штрафов оценивают в 6-6,5 млрд рублей, что сравнимо с объемом инвестиций в предприятия. В качестве решения проблемы Г.Зверев предлагает разрешить использование в нормативе переработки квоты компаний, входящих в один холдинг с инвестором. Президент Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота А.Осинцев в свою очередь сообщил, что замечания учтены для второго этапа инвестквот. По его словам, правительство определит расчет нового показателя исполнения обязательства по производству в 60% от квоты с учетом норм выхода готовой продукции.
Между тем Росрыболовство намерено разработать новый механизм предоставления прав на рыболовные участки для добычи анадромных видов рыб. Предполагается ввести новый порядок организации промысла таких рыб, который подразумевает распределение квот по принципу инвестиционного нормирования. Инвестиционное нормирование при распределении лососевых участков предполагает сохранение объема квот по историческому принципу за компаниями, инвестировавшими в развитие прибрежной переработки и строительство рыбопромысловых судов.
Пока промышленная добыча лососевых ведется на специальных рыболовных участках, при этом с 2008 г. договоры для их использования заключаются на конкурсной основе на срок от 10 до 25 лет (по усмотрению комиссии региона). В целом на Дальнем Востоке сформировано 1,6 тыс. морских участков для добычи анадромных видов рыб. Из них под промысел исключительно лососевых отведено 1,5 тыс. участков (добыча горбуши, кеты, нерки, кижуча, чавычи, гольца). Сроки договоров с действующими пользователями для большинства лососевых участков истекают в 2027-28 гг.
Разработанные два года назад поправки в закон «О рыболовстве» предусматривают, что участки, по которым ранее были заключены договоры пользования, не будут выставляться на аукционы. Поправки были приняты Госдумой в первом чтении в начале 2021 г., однако в дальнейшем при доработке была убрана четкая формулировка, из-за чего участники отрасли стали опасаться применения аукционов ко всем участкам, в том числе и к тем, где уже были вложены инвестиции в создание инфраструктуры. Таким образом, «исторические» пользователи участков могли потерять преимущество.
Весной 2021 г. поправки были приняты во втором чтении, тогда же при подготовке к третьему чтению принятие законопроекта было заморожено на фоне имеющихся противоречий. Летом 2022 г. сенатор от Магаданской области А.Широков призвал Минсельхоз обеспечить возможность добросовестным пользователям участков продлевать договоры без проведения торгов. Для решения вопроса об условиях распределения участков при Росрыболовстве была создана межведомственная рабочая группа, первое заседание которой прошло в конце декабря минувшего года.
Росрыболовство планирует предусмотреть возможность для пользователей участков, исполнивших свои инвестиционные обязательства, заключать договоры на новый срок (25 лет) без проведения торгов. При этом четкие критерии для определения добросовестности рыбодобытчиков все еще не определены. В Росрыболовстве полагают, что для этого следует собрать предложения регионов.
Росрыболовство предлагает определять инвестиционный норматив с помощью умножения среднего вылова за пять лет на стоимость рыбы. Исходя из него может утверждаться инвестиционный коэффициент. На глав регионов будет возложена ответственность за осуществление контроля над выполнением инвестиционных обязательств компании. В ВАРПЭ допускают, что инвестиционными объектами для добытчиков лососевых могут быть не только промысловые суда, дополнительные холодильные мощности и рыбоперерабатывающие заводы[6], но и социальная и транспортная инфраструктура, частные заводы по воспроизводству лососевых (учитывая сокращение естественных запасов). ВАРПЭ поддерживает необходимость изменений, но указывает на опасения рыбопромышленников по поводу возможного передела в лососевом сегменте отрасли и призывает учитывать региональные особенности. Также существуют опасения создания дополнительной нагрузки для отрасли в условиях повышения ставок сбора за пользование водными биоресурсами в 2023 г.[7]
Наиболее сложная ситуация складывается на Сахалине, где, в отличие от Камчатки, договоры на пользование участками зачастую не включали инвестиционные обязательства. Большинство договоров там было заключено в 1990-е гг., не предусматривало каких-либо дополнительных требований, а в 2009 г. данные договоры были переоформлены. Кроме того, сахалинские участки, как правило, не имели четко закрепленных с помощью географических координат границ.
По итогам 2022 г., выручка лососевого сегмента рынка в целом составила 59,8 млрд рублей. Основным районом промысла тихоокеанских лососей является Камчатский край (50% всего вылова). На Сахалин приходится свыше 30% объемов добычи.
В конце прошлого года Ассоциация рыбохозяйственных предприятий Приморья (АРПП) выдвинула инициативу о начале субсидирования перевозки рыбы с Дальнего Востока автотранспортом в другие регионы. Соответствующее письмо было направлено вице-премьеру, полпреду президента в ДФО Ю.Трутневу. В Ассоциации также попросили отменить для рыбохозяйственных предприятий оплату в рамках системы «Платон», так как в условиях загруженности железной дороги автомобильный транспорт остается наиболее доступным для доставки рыбы и рыбной продукции.
В настоящее время стоимость перевозки автотранспортом менее конкурентоспособна, поскольку в 1,5 раза выше железнодорожной из-за высоких затрат на топливо и на оплату в рамках системы «Платон». Льгота на перевозку распространяется только на потрошеного минтая железнодорожным транспортом (субсидируется из расчета 6 рублей на килограмм продукции). Данная мера была введена летом 2021 г. на фоне дефицита холодильных мощностей на Дальнем Востоке и введенных ограничений на поставку продукции в КНР.
Следует отметить, что в сфере добычи красной рыбы появляются новые инвесторы. В частности, в начале текущего года структура ПАО АФК «Система» (ООО «УК Камчатка Проект») приобрела камчатскую рыбодобывающую компанию «Лойд-Фиш» у прежних владельцев Ю.Логиша и Р.Шайхова. Предприятие, специализирующееся на добыче и переработке красной рыбы, расположено на западном побережье Камчатского полуострова. Активы компании включают девять рыболовных участков, 16 судов, два рыбоперерабатывающих завода мощностью 440 тонн в сутки. В 2021 г. выручка компании составила 1,66 млрд рублей, чистая прибыль – 877 млн рублей.
«Лойд-Фиш», наряду с приобретенными ранее «Системой» компаниями ООО «Кристалл Фиш», ООО «Хангар» и ООО «Заря», была включена в интегрированный рыбопромышленный холдинг «Восход». Собственная добыча и переработка холдинга достигает 30-45 тыс. тонн тихоокеанского лосося в год. Холдинг формируется «Системой» с 2021 г. – напомним, что тогда корпорация вошла в капитал «Зари», получив 49% компании (позднее доля была увеличена до 90%). В 2022 г. АФК «Система» приобрела 75% в «Кристалл Фиш» и 90% в «Хангар». Приобретение «Лойд Фиш» расширяет зону вылова холдинга.
ООО «Кристалл Фиш» было создано в декабре 2012 г. Его активы включают четыре рыболовных участка и четыре рыболовецких судна. Выручка компании в 2021 г. составила 591,79 млн рублей, чистая прибыль – 341,28 млн рублей. ООО «Хангар» было зарегистрировано весной 2013 г., компании принадлежат четыре рыболовных участка, пять промысловых судов и новый рыбоперерабатывающий завод в поселке Крутогоровский (Соболевский район) мощностью 180 тонн продукции в сутки. Выручка предприятия за 2021 г. составила 348,45 млн рублей, а чистая прибыль – 60,05 млн рублей.
Между тем резидент ТОР «Камчатка», ООО «Вывенское»[8], осенью прошлого года завершило второй этап реконструкции и технического переоснащения береговых рыбоперерабатывающих мощностей в камчатском селе Вывенка (Олюторский район). Общий объем инвестиций в проект составил около 420 млн рублей. Первый этап проекта включал техническое переоснащение завода, второй – модернизацию производственных и бытовых помещений. Предприятие получило международные сертификаты соответствия стандартам MCS и EC. Переработка сырца на заводе достигла 320 тонн в сутки, в сезон выпускается порядка 6,5 тыс. тонн продукции (нерка, кета, кижуч, чавыча, горбуша блочной и штучной заморозки, лососевая икра, молоки красной рыбы).
Рыбопромышленники также обеспокоены ростом штрафов в отрасли. Ассоциация судовладельцев рыбопромыслового флота (АСРФ, объединяет структуры «Русской рыбопромышленной компании»[9], «Русского краба» и ГК «Норебо») предложила смягчить правила учета упакованной в море рыбы в связи с тем, что в настоящее время рыбопромышленники могут получить штраф в том числе и при небольших расхождениях с заявленными данными. В правилах рыболовства на Дальнем Востоке планируется прописать возможность 5%-го отклонения при сверках пограничной службой ФСБ веса упакованной рыбной продукции с показателями, переданными капитаном во время добычи и производства.
В настоящее время правила все же допускают минимальные расхождения в отношении рыбы и рыбопродукции, однако в минувшем году ФСБ начала штрафовать участников рынка при обнаружении таких отклонений. Так, компания «Т Краб» была оштрафована на 56 тыс. рублей за неучтенные 23 кг конечностей краба-стригуна, а компания «Акрос» получила штраф в 53 тыс. рублей за 493 кг филе минтая. В АСРФ настаивают на том, что норма об отклонении должна распространяться как на переработанный, так и на упакованный товар.
[1] Поправки подготовили Законодательная дума Хабаровского края, Сахалинская областная дума, Законодательное собрание Камчатского края, фракция ЛДПР, группа депутатов, представляющих Приморский край, Якутию, Магаданскую область, Чукотский АО, Хабаровский край и Мурманскую область, группа сенаторов, представляющих рыбодобывающие регионы.
[2] В профильный комитет Госдумы поступил соответствующий ответ заместителя председателя правительства Д.Григоренко.
[3] В том числе ЗАО «Интрарос», ООО «Востокрыбпром», ООО «Примкраб», ООО «Русский Минтай», ООО «РМД ЮВА 1».
[4] В том числе АО «Карат-1», АО «Акрос», АО «Карельские морепродукты»», АО «Рыбпроминвест», АО «Таурус», АО «Эридиан», АО «Мурманский траловый флот».
[5] Организовано Российским союзом работодателей-рыбопромышленников (РСРР) и Центральным комитетом Российского профсоюза работников рыбной отрасли на площадке Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП).
[6] Строительство инфраструктуры на самом участке часто затруднено необходимостью получать большой объем разрешительной документации, тем не менее, владельцы крупных рыбоперерабатывающих заводов получали право на расположенные рядом участки.
[7] В частности, ставка сбора за 1 тонну горбуши повышается до 7,9 тыс. рублей с 3,5 тыс. рублей.
[8] Владельцы – А.Куликов, И.Куликова.
[9] В декабре прошлого года Г.Франк продал долю в 29,9% в РРПК и вышел из состава участников организации. 99,9% долей уставного капитала компании принадлежат группе «Ост инвест холдинг». Г.Франк был включен в санкционный список Минфина США, в 2022 г. он также продал 70,09% в РРПК и 70,1% в ГК «Русский краб».
В 2022 году Приморский край более чем на 5 тысяч тонн увеличил объёмы производства продукции товарной аквакультуры. Наметились и определённые подвижки в части снижения бюрократических барьеров. По последней информации, обязательную экологическую экспертизу отменят для хозяйств пастбищной аквакультуры. Однако в то же время остаётся много вопросов, которые тормозят развитие отрасли. Что волнует производителей, в чём корень проблемы, и какие перспективы у научных разработок по воспроизведению гидробионтов на Дальнем Востоке, выясняло EastRussia.
Колоссальный разрыв
По итогам 2022 года объём производства продукции товарной аквакультуры в России вырос на 7,5% к уровню 2021 года и составил 383,5 тыс. тонн сообщили в Росрыболовстве. Лидерами по объемам выращивания стали: Северо-Западный федеральный округ — 138,6 тыс. тонн (прирост 13,4%), Южный федеральный округ — более 82 тыс. тонн (прирост — 3%) и Дальневосточный федеральный округ — 66,8 тыс. тонн (прирост — 17,5%).
В том числе в Приморском крае аквакультурные хозяйства произвели свыше 62 тыс. тонн продукции - на 5,3 тыс. тонн больше, чем в 2021 году.
Сегодня за 114 предприятиями региона закреплены 329 рыбоводных участков общей площадью 80,2 тыс. га. Из них 311 для морской аквакультуры (79,1 тыс. га) и 38 для пресноводной (1,4 тысячи га).
Это значительно превышает статистику, например, восьмилетней давности – 56 хозяйств и 124 участка в 2015 году.
Председатель НКО «Ассоциация марикультурных организаций Приморского края» (АМКОР) Виолетта Дорожкина отмечает, что ситуация в стране в целом заставляет разворачивать вектор экономического роста на внутренний рынок, и аквакультура – не исключение.
«В настоящее время действует мораторий, который позволил снизить в отношении предприятий чрезмерные бюрократические требования. Поддержка государства выражается и в субсидировании отрасли. Кроме того, нельзя оставлять без внимания инвестиционную привлекательность товарной аквакультуры», - комментирует она.
Однако существует колоссальный разрыв в статистике производства и реализации. Показательно, что в 2022 году в Приморье больше всего выращено морской капусты - 26,1 тысячи тонн. Гребешка - 19,3 тысячи тонн, трепанга – более семи тысяч тонн, устриц – 3,5 тысячи тонн, мидий – 2,3 тысячи тонн. При этом объёмы сбыта не достигают и 2 тыс. тонн. По итогам 2022 года хозяйства аквакультуры реализовали всего 1,9 тыс. тонны товара.
Председатель НО «Дальневосточный Союз предприятий марикультуры» Роман Витязев объясняет это следующим образом: «В соответствии с условиями пользования рыбоводными участками есть требования по минимальному объёму выращивания. Несоблюдение данного условия может повлечь за собой расторжение договора аренды РВУ, поэтому предприятия вынуждены выращивать низкорентабельные объекты, дающие быстрый прирост товарной массы, например, ламинарию. Соответственно, на бумаге объемы внушительные, а фактически именно по реализации товарной продукции мы видим несоответствие. Регулятор уже обратил внимание на этот разрыв. Сейчас ведётся работа с пользователями, чтобы параметры выращенной по отчётам продукции коррелировались с параметрами реализации».
Объёмы сбыта товарной аквакультуры в Приморье в разы меньше, чем действующие предприятия готовы производить и реализовывать, отмечает Виолетта Дорожкина. В этом контексте следует обратить внимание на отсутствие мощностей по переработке такой продукции и отсутствие высокого спроса по сравнению с другими отраслями рынка.
Примечательно, что большая часть товарной аквакультуры Приморья, порядка 70%, отправляется на экспорт, главным образом, в Китай.
Если говорить о внутренней переработке, то общая статистика Агентства по рыболовству Приморского края показывает отрицательную динамику в 2022 году. За отчетный период в крае выпущено рыбы и продуктов рыбных переработанных и консервированных 620,3 тыс. тонн (84,2% от уровня 2021 года). Произведено 117,5 млн условных банок консервов и пресервов (79,9%).
Негативные тренды отражаются и в финансовой отчётности предприятий рыболовства и рыбоводства. Объем просроченной кредиторской задолженности по состоянию на 1 декабря 2022 года вырос в сравнении с аналогичным периодом 2021 года в 4,4 раза (на 46,1 млн рублей) и составил 59,8 млн рублей, сумма дебиторской задолженности увеличилась в 30,1 раз (на 735,5 млн рублей) и составила 760,8 млн рублей.
Объем налоговых поступлений в консолидированный бюджет края за 11 месяцев 2022 года оценивается в 5 733,0 млн рублей (на 17,8% меньше, чем в аналогичном периоде 2021 года). Доля прибыльных компаний -– 55,6%.
Корень проблемы
Виктор Покотилов, много лет возглавлявший ООО НПКА «Нереида», указывает на отсутствие системной поддержки этого вида хозяйственной деятельности – прежде всего, в части научного сопровождения и страхования рисков. По его словам, и объёмы выращивания, и объемы реализации товарной аквакультуры крайне малы. Хотя цифры и растут (например, в 2017 году хозяйства Приморского края реализовали 1,5 тыс. тонн к 1,9 тыс. тонн в 2022 году), темпы роста не соответствуют реальным возможностям и задачам отрасли. Особенно это очевидно в сравнении с Китаем, где показатели исчисляются миллионами тонн.
фото: piqsels.com
«Темпы роста очень низкие, и я не вижу предпосылок для их увеличения в обозримом будущем. Кроме того, не должно быть такой разницы между объёмами выращивания и реализации. Любое предприятие стремится продать всё по максимуму. Кстати, сколько именно оно вырастило, сложно говорить, не подняв урожай», - комментирует эксперт.
В КНР, Вьетнаме, Канаде и других странах, где аквакультура достигла значительных успехов, существует развитая инфраструктура поддержки – от доступных беззалоговых кредитов до подготовки высококвалифицированных кадров, акцентирует он. Целые институты занимаются разработкой, внедрением технологий и научным сопровождением хозяйствующих субъектов, помогая им минимизировать риски, связанные с загрязнением окружающей среды, возникновением различных болезней и другими неблагоприятными явлениями.
«Кто в Приморье на системной основе следит за чистотой окружающей среды, выясняет причины падежа гидробионтов, спада урожайности, мониторит состояние воды и температурные показатели? К сожалению, ни одна из структур не ведёт такого мониторинга. Именно из-за отсутствия системного анализа мы не можем эффективно минимизировать риски. Для самого предприятия очень дорого регулярно получать гидрологические, гидрохимические и гидробиологические характеристики территории, на которой оно работает», - поясняет Виктор Покотилов.
Также аквакультура требует больших инвестиций на этапе открытия бизнеса, и всегда есть риски, что они не окупятся в запланированные сроки.
«Часто предприниматели вынуждены брать кредиты для того, чтобы уменьшить кассовый разрыв или убытки от хозяйственной деятельности и продержаться. Условно говоря, я собирался вырастить тысячу тонн продукции, а вырастил 800 тонн. И 200 тонн мне, к сожалению, не хватает для того, чтобы покрыть убытки и сделать задел на следующий год. Это очень рискованный вид деятельности, и проблема заключается в том, что риски практически невозможно страховать», - комментирует эксперт.
Отметим, в этом году на все хозяйства аквакультуры и рыбоперерабатывающие предприятия из краевого бюджета предусмотрена поддержка 26,4 миллиона рублей. Это субсидии на приобретение нового оборудования, возмещение части затрат на уплату процентов по кредитам. Также с 2023 года появилась возможность возмещения части прямых понесенных затрат на создание и модернизацию объектов по производству кормов для аквакультуры в размере 20% от стоимости объекта.
При этом часто пользователи не в состоянии обеспечить условия субсидии. Например, в 2021 году была подана всего одна заявка на «субсидию на возмещение части затрат организациям, осуществляющим аквакультуру (рыбоводство) на развитие аквакультуры», и ту отклонили из-за несоответствия требованиям.
Экологическая экспертиза – свет в конце туннеля?
Что касается ключевых бюрократических проблем, то самой острой по-прежнему является необходимость прохождения государственной экологической экспертизы (ГЭЭ). Это требование влечёт за собой миллионные затраты, особенно критичные для небольших предприятий. По данным ВАРПЭ, с учётом издержек на подготовку необходимой документации стоимость проведении ГЭЭ обходится в 1,5 - 2 миллиона рублей на один рыбоводный участок. Например, в Приморском крае затраты составляют 450-600 млн рублей в год. Причём треть представителей этого сектора – малый бизнес.
«Главное внимание хозяйств в настоящее время занимает ситуация с государственной экологической экспертизой в связи с ее чрезмерной дороговизной и возможными санкциями со стороны Росприроднадзора, надзорных и других контролирующих природоохранных органов. На местном уровне подавляющее большинство предприятий не смогли преодолеть этот административный барьер», - рассказывает Виолетта Дорожкина.
Несмотря на поддержку отрасли в данном вопросе со стороны госрегулятора, пока ситуацию кардинально решить или изменить не получилось, акцентирует председатель АМКОР. Хотя и наметились некоторые подвижки.
В своё время Ассоциация марикультурных организаций Приморского края, как член ВАРПЭ, официально обратилась во «Всероссийскую ассоциацию рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров» с просьбой о содействии в решении ключевого вопроса. Долгое время проблема обсуждалась на федеральном уровне, и сегодня можно говорить о первых результатах.
В марте стало известно, что «Минприроды России учло позицию рабочей группы «регуляторной гильотины» в сфере рыболовства о необходимости отмены требования о проведении государственной экологической экспертизы для предприятий пастбищной марикультуры». Но требования сохранятся в отношении хозяйств индустриальной аквакультуры, которая подразумевает использование бассейнов, УЗВ (станций циркулирующего водоснабжения) садков, загородок и других средств для культивирования гидробионтов в искусственно созданных условиях. Как и в отношении хозяйств, расположенных в особо охраняемых природных территориях (ООПТ).
Президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья, член рабочей группы «регуляторной гильотины» в области рыболовства при правительстве РФ Георгий Мартынов поясняет, что пока вопрос находится на этапе согласования.
«Сейчас идёт процесс согласования изменений в федеральный закон о государственной экологической экспертизе. Поправки коснутся так называемых «неодуемых» объектов, на которые не выделяется квот и которые распределяются по заявительному принципу. Для них предлагается отменить требования по прохождению экологической экспертизы. Как и для предприятий пастбищной марикультуры, которые выращивают гидробионтов на естественной кормовой базе», - комментирует Мартынов.
То есть необходимость проходить ГЭЭ могут упразднить для одного из самых некапиталоёмких направлений рыбоводства.
Однако и это уже победа, считает Роман Витязев, являющийся также членом Общественного совета при Росрыболовстве, на площадке которого неоднократно поднимался этот актуальный вопрос.
«Конечно, хотелось бы, чтобы аквакультуру в принципе вывели из-под действия этих требований, но и смягчение законодательства в отношении пастбищной аквакультуры – уже хороший результат. Учитывая, что большинство таких предприятий относятся к малому и микробизнесу, для них это будет весомая поддержка в плане экономии времени и денежных средств. Единственное, пока Минприроды озвучило свою позицию в устной форме, соответствующего нормативного акта либо его проекта мы ещё не видели», - говорит он.
Сегодня прохождение процедуры ГЭЭ, включая сбор документов, может занимать до 1,5 лет. Что касается стоимости, в некоторых случаях она превышает вышеприведённые цифры.
«Требования очень высокие и цены тоже. По факту это 5-6 млн. А если у одного предприятия несколько участков, то он обязан на каждый получить положительное заключение экологической экспертизы», - добавляет исполнительный директор ООО «Жилсоцсервис» Мария Подкорытова.
Ещё одной мерой в поддержку отрасли стали изменения Лесного кодекса Российской Федерации, согласно которым предоставлять участки под аквакультуру можно в водоохранных зонах без аукциона.
Как поясняет Виолетта Дорожкина, ассоциация марикультурных организаций Приморского края активно просила скорректировать действующее законодательство в этой части.
«Соответствующие изменения были внесены в Лесной кодекс РФ, норма должна была заработать ровно год назад, с 1 марта 2022 года. Учитывая, что прошел относительно непродолжительный срок, по нашим данным, она не получила широкого распространения. По крайней мере, в Приморском крае нам не известны случаи предоставления участков лесного фонда в водоохранных зонах для их освоения в целях рыбоводства. Одновременно мы ждем изменения в подзаконные акты», - комментирует Виолетта Дорожкина.
Роман Витязев обращает внимание на тот факт, что большинство участков предприятий аквакультуры прилегают к прибрежной полосе, которая не относится к землям лесного назначения.
«К тому же, сегодня работает норма о предоставлении хозяйствам аквакультуры земельного участка без аукциона на прибрежной части, прилегающей к рыбоводному участку, и ряд пользователей уже ей воспользовались. Что касается земель лесного хозяйства и изменений в Лесной кодекс, этот закон большую часть предприятий марикультуры не затрагивает», - комментирует он.
Новый объект – морепродукты в пресной воде
Интересна и ситуация с выращиванием мохнаторукого краба – прорыв в искусственном производстве гидробионтов, который отметил по итогам 2022 года руководитель агентства по рыболовству Приморского края Валерий Корко. Учитывая, что в современном мире аквакультура является одним из быстрорастущих сегментов экономики, это направление реализуют многие страны. На Дальнем Востоке его развивает Центр аквакультуры и прибрежных биоресурсов ННЦБ ДВО РАН.
Новым объектом для искусственного воспроизводства стал «мохнаторукий краб, обитающий в пресной воде. Выращивают его в пресноводных водоёмах, как и рыбу, но благодаря своей высокой стоимости он может быть выгоднее в реализации.
Технология вызвала большой интерес среди производителей.
Как поясняет руководитель Центра Сергей Масленников, пока разработка дальневосточных учёных находится на этапе внедрения.
«Здесь стоит вопрос стоимости посадочного материала и эффективности выращивания. О коммерческой составляющей говорить рано», - комментирует он.
С помощью инвестора ведётся работа по искусственному воспроизводству камчатского краба для поддержки и восстановления промысловых стад. Интересует учёных и краб-плавунец.
Роман Витязев отмечает, что разработку технологий по получению молоди новых объектов аквакультуры можно только приветствовать, но остаются вопросы в области её коммерческого применения.
«Краб не подразумевает возврата к месту нереста (выпуска), не обладает хоумингом, следовательно, для пастбищной аквакультуры нерационален, так как здесь невозможно разделение с природной популяцией и ОДУ. Эта работа важна как природоохранный научный эксперимент с возможным применением для восстановления локальных популяций держателей квот», - поясняет он.
Только при наличии системной поддержки отрасли можно ускорить её развитие, считают собеседники агентства. Научному обеспечению в этой связи отводится ведущая роль. Интересно, что в начале 2000-х гг. в ТИНРО-Центре разрабатывалась стратегия развития аквакультуры для Северного и Южного Приморья, а также программа развития пресноводного рыбоводства. Эти разработки, дополненные последними научными данными и подкреплённые финансированием, по некоторым оценкам, могут лечь в основу новых программ развития, для реализации которых потребуются совместные усилия власти, науки и бизнеса.
Отметим, что общая площадь территорий, пригодных для организации плантаций аквакультуры в регионе, составляет 3758 кв. км, на которых может производиться 618 тыс. тонн гидробионтов в год. Из них занято только 800 кв. км.
Прибрежное рыболовство рискует оказаться на грани исчезновения. Снижается как ресурсная база, предъявляемая к освоению в этом режиме промысла, так и интерес рыбаков к данному виду деятельности, который все больше вытесняется промышленным ловом. Прибрежные регионы РФ представили свои предложения по выходу из кризиса, из которых далеко не все поддерживает Рыболовство. К дискуссии подключился Совет Федерации, ряд сенаторов призывают искать компромиссное решение.
Зона преткновения
В Советском Союзе рыболовные суда не имели особых ограничений по мореплаванию, уловы централизованно сдавались на берег. В стране действовал в реалиях плановой экономики единый комплекс, который связывал переработку, порты, судоремонт. Но с распадом СССР в отрасли начали распадаться хозяйственные связи. Береговая переработка и добытчики в массе своей оказались оторваны друг от друга. И сегодня далеко не все рыболовецкие предприятия имеют на берегу собственные перерабатывающие мощности.
Идея прибрежки стала набирать популярность в начале 2000-х. Регионы желали иметь свою долю в водных биологических ресурсах (ВБР), которая бы работала на экономику отдельных территорий и обеспечивала берег сырьем и занятостью населения. В 2004 году был принят ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов», зафиксировавший обособленный статус прибрежного промысла. Закон неоднократно корректировался, поскольку в нем оказалось множество юридических лакун (например, отсутствовало понимание, чем принципиально отличается промышленный лов от прибрежного), несоответствий запросам участников отрасли.
Критерий, что прибрежка осуществляется в 12-мильной зоне и в определенных районах за ее пределами, являлся недостаточным, к тому же по прошествии лет было установлено единое промысловое пространство и единая квота, в рамках которой условиями доставки ВБР стали разграничиваться режимы промышленного и прибрежного рыболовства. В последнем случае рыбак обязывался доставлять улов на берег в свежем, живом или охлажденном виде. Хотя четкого различия между обработкой и производством рыбной продукции проведено не было, контролирующие органы обратили внимание на недопустимость проведения первичной переработки ВБР на борту судна, осваивающего прибрежную квоту, как не предусмотренную законодательством.
Данное требование вызвало широкий резонанс в рыбацком сообществе. Фактический запрет на первичную обработку ВБР в море вынуждал промысловиков отказываться от прибрежного лова (в свою очередь режим промышленного рыболовства не ограничивал технологические операции с рыбой на борту судна).
Ситуацию во многом удалось урегулировать. «Проблем, которые возникают с контролирующими органами, мы считаем, становится меньше. Последние изменения в части прибрежного рыболовства, когда была разрешены определенные виды переработки на судах, в общем-то нивелировали основные крупные проблемы, которые имелись в части поставок на берег», – заверил замглавы Росрыболовства Василий Соколов.
Между тем как таковых прибрежников уже почти не осталось, подчеркнул начальник департамента рыбного хозяйства Магаданской области Андрей Таболин. В свое время на Колыме в этом виде рыболовства было занято около сотни предприятий, в основном относящихся к малому бизнесу. Они непосредственно насыщали морепродуктами рынок Магаданской области.
«Сегодня в Магадане вы не купите ни свежего или охлажденного минтая, ни сельди, ни камбалы, можно купить только у рыбаков-любителей. А это самые наши [имеющие социальное значение] рыбные объекты, которые добываются в примагаданских водах, даже не в 12-мильной зоне, а здесь, в бухте Нагаева. Доступ у широкого круга наших пользователей к ним абсолютно закрыт, – заявил Андрей Таболин. – Эти виды квотируемые, но клуб квотодержателей на сегодняшний день закрыт. Для примера, [в нем] по основным рыбным объектам (минтай и сельдь) в Магаданской области всего-навсего два предприятия из 60 существующих. Вместе с тем заинтересованность у малых предприятий в освоении этих объектов, именно в прибрежке, и поставке рыбы на внутренний рынок продиктована самим рынком».
Справка:
По данным Росрыболовства, в настоящее время в режиме прибрежного лова осваивается 10,5% квот как в Северном, так и в Дальневосточном бассейне. Объектами данного промысла являются 13 видов морских биоресурсов. В частности, в 2022 году доля прибрежного улова тихоокеанской сельди составила 5,3% (добыто 19,8 тыс. т), минтая – 11,3% (232,3 тыс. т), наваги – 34,7% (18,5 тыс. т), дальневосточных камбал – 42,2% (32 тыс. т). В настоящее время на Дальнем Востоке насчитывается примерно 110 организаций, занимающихся прибрежным рыболовством.
Коэффициент без прибавки
Как известно, в качестве стимула для доставки сырья на берег рыбаки, заявляясь на прибрежное рыболовство, имеют право использовать повышающий коэффициент 1,2 для квот на вылов некоторых видов ВБР. «На практике выяснилось, что реальный размер прибавки зависит от количества участников промысла и в ряде случаев может снижаться до минимальных значений – 1,02-1,045», – сообщил первый зампред комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Сергей Митин.
Коэффициент 1,2, который задумывался как поощрение прибрежного лова, стал ловушкой для предприятий в северных районах, считает председатель Крайрыбакколхозсоюза (Хабаровский край) Ольга Булкова. По ее словам, из-за тяжелой ледовой обстановки промысловики не успевают освоить заявленный объем добычи и рискуют лишиться квот. С проблемой, в частности, столкнулась рыболовецкая артель «Иня». Несмотря на предоставленный в Росрыболовство отчет о ледовой ситуации, дело дошло до суда, который в итоге встал на сторону рыбаков.
Однако риски расторжения договора о закреплении квот остаются. Если рыбак принимает режим промышленного рыболовства, он может ловить как в экономической, так и в прибрежной зоне. У прибрежника возможности доосвоить объем квот на промышленном участке нет, подчеркнула председатель Крайрыбакколхозсоюза.
О том, что правоприменительная практика расходится с особенностями работы северных предприятий, говорит и президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко. К примеру, в Тугуро-Чумиканском и Охотском районе навага к подходит только в мае, позже, чем в других промысловых зонах. Основную часть рыбы к этому времени выбирает большой флот, и прибрежным предприятиям работать порой бывает не с чем. Это не единственный подобный пример, свидетельствует Сергей Рябченко: как следствие, после введения единого промыслового пространства объем лова и число участников прибрежного рыболовства пошло на убыль.
Возможности прибрежки все же не стоит недооценивать, убежден секретарь совета Рыбного Союза Гарегин Митин. Если обратить внимание на последние изменения ФЗ «О рыболовстве», особенно в контексте финансово-экономических показателей рыбопромышленников, можно сделать вывод, что в первую очередь промышленное рыболовство является драйвером развития судостроения и сопутствующей инфраструктуры. Потенциал прибрежного лова принимается во внимание гораздо меньше, сетует эксперт. Несмотря на существующие сегодня проблемы с повышенным коэффициентом, в Рыбном Союзе предлагают его увеличить с 1,2 до 1,5, ожидая, что это послужит импульсом к развитию береговой переработки, производственно-логистических хабов.
Чем поможет берег
Сейчас отраслевым сообществом активно обсуждаются меры по активизации прибрежного промысла. Среди них – введение новых, региональных, квот. Как рассказала Ольга Булкова, инициатива исходила от Магаданской области и поддержана другими регионами на Дальнем Востоке. Предлагается выделить от 1% до 5% общих допустимых уловов по тем биоресурсам, которые обитают в прилегающих к субъектам водам.
Кроме того, напомнил председатель правления Союза рыболовецких колхозов России Андрей Ануфреев, в 2019 году из объектов прибрежного промысла исключили 12 видов гидробионтов, но какой эффект от этого получен, необходимо проанализировать. Возможно, имеет смысл снова разрешить эти биоресурсы к добыче малым флотом, что поддержало бы прибрежников, рассуждает он. «Уменьшая квотируемые или неквотируемые объекты, которые возможны осуществлять прибрежным рыболовством, тем самым уменьшаем объем, который мы могли бы доставлять на берег», – резюмирует Андрей Ануфреев.
Проблема загрузки береговых предприятий, действительно, актуальна. По словам Сергея Митина, среднегодовая загруженность рыбоперерабатывающих мощностей в прибрежных регионах составляет 60%, а в отдельных случаях и ниже. При этом возможное влияние механизма инвестиционных квот на прибрежный вид рыболовства пока не проанализировано, уточнил он. В настоящее время из 27 рыбоперерабатывающих заводов, предусмотренных к реализации в рамках первого этапа распределения инвестквот, построено 25, в том числе на Дальнем Востоке – 16. На втором этапе планируется ввести еще 17 предприятий. «Вроде загрузка малая, с другой стороны Росрыболовство планирует и дальше строить почти столько же», – указал на возникающее противоречие сенатор (в Росрыболовстве заверили, что при подготовке ко второму этапу распределения инвестквот этот момент будет тщательно проработан).
В числе других предложений, которые сейчас изучаются под эгидой комитета по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Совфеда – возможность включения тихоокеанских лососей и гольцов в перечень объектов ВБР для прибрежки. Хотя они добываются в прибрежной зоне, сегодня данный промысел возможен исключительно в режиме промышленного рыболовства. «Если изменились условия или норма показала себя неэффективно, нужно ее менять для пользы дела», – заявил Сергей Митин.
В Росрыболовстве с данной инициативой не согласны. Как анадромные виды рыб тихоокеанские лососи отдельно регулируются ст. 29.1 ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов». Их доставка, переработка идет только через российский берег, уточнил Василий Соколов. «Кроме того, это краткосрочный вид промысла. Законодатель не стал его вводить в прибрежное рыболовство, пересмотрев налоговые выплаты [за пользование объектами ВБР]. Зачастую по каким-то интересным хитросплетениям одна и та же рыба, которая вылавливалась зачастую в полукилометре от одной до другой точки, в море шла по такой-то ставке сбора, заходила в реку – по другой. Все было приведено к единому знаменателю», – пояснил замглавы ведомства. Также в Росрыболовстве не поддерживают предложение вернуть исключенные ранее из объектов прибрежного промысла гидробионты.
Как считает сенатор от Приморского края Людмила Талабаева, в любом случае по прибрежке нужно искать компромиссы, и крайне важно, чтобы законодательство учитывало региональную специфику. «Законы в нашей стране не должны приниматься прямые, как палка. У нас регионы разные. И если регион говорит, что этот закон для него только во вред, обязательно нужно обсуждать, работать с этим регионом, находить решение», – заключила Людмила Талабаева.
Николай и Алина Хроменко — пчеловоды с современным подходом к делу. Кроме пасеки и хозяйства в Облученском районе ЕАО у четы есть раскрученный бренд BeeDzen, линейка фасованных медов и других продуктов под этим брендом, столярное производство, сувенирная продукция. Всё это обеспечено грамотным маркетингом, имеет 100% сбыт и приносит прибыль. Глава семейства рассказал EastRussia о том, как шли к успеху, о делах текущих и планах на будущее.
— Николай, как перезимовали ваши пчелки, как начали сезон?
— К счастью, хорошо. В отличие от Приморья, где по некоторым данным до 70 000 пчелосемей погибли из-за вируса, который завезли с породами пчёл, несвойственными Дальнему Востоку. А у нас в ЕАО, наоборот, взяток (взя́ток — количество нектара и пыльцы, собираемое пчелиной семьёй за определённый период времени — прим. автора) в прошлом сезоне был хороший. Пчёлы нашей дальневосточной породы сильные, и зимовка прошла благополучно. Они приспособлены к местному климату и нашим специфичным взяткам – активным, обильным и краткосрочным. У нас не как на западе, где взяток растянут во времени и пчела потихоньку собирает урожай, у нас ловить момент нужно. К счастью, наш Облученский район, да и вся ЕАО, богаты на медофлору. По сопкам есть липа, бархат, клен, аралиевые, сирень амурская, а в поле благодатное обилие цветов. Для пчеловодов Еврейская автономная область вообще жемчужина, потому что расстояния маленькие, всё сконцентрировано, и кочёвка если даже и есть, то кочуешь, ну на 30-60 километров максимум.
— Николай, сейчас нахвалишь, и твои конкуренты ринутся в ЕАО!
— И это было бы даже хорошо. Я испытываю горечь за профессию, она стала считаться устаревающей. Нет притока энтузиастов, молодёжи. С каждым годом пчеловодов всё меньше. Знакомые распродают пасеки, уезжают. А надо, я считаю, вести рекламную кампанию — пожалуйста, приезжайте из Москвы, и других Русских градов, берите Дальневосточный гектар, а мы, кстати, его взяли, стройте свои дома здесь и занимайтесь пчеловодством, при грамотном подходе это выгодно!
— Когда-то не так уж и давно, вы с женой Алиной именно так и поступили. Каковы результаты сегодня?
— Да, начинали с пяти ульев. Сейчас, по принятым меркам у нас среднее, профессиональное хозяйство. Есть все необходимые постройки, цех по откачке мёда, оборудование, техника. В прошлом сезоне было 150 пчелосемей, сейчас 80. Сократилось лишь потому, что я продал в Приморье около 200 пакетов пчелосемей для восполнения их популяции, пострадавшей от клеща и вируса. Так что этой весной я осознал, что можно делать бизнес еще и на этом — на продаже пчелосемей.
— С зимовкой пчёл всё понятно. А чем занимались зимой вы с Алиной?
— Осенью завершили сезон, поставили пчёл в омшаник и уехали в Москву. Там занимались развитием нашего бренда «BeeDzen», продвижением продукции, продажами. Добавили к нашей медовой линейке чай. Сейчас этот чай и мёд пакуем в красивые деревяные шкатулки и набором продаём. Под ещё одним брендом стали работать, есть у нас торговая марка — «Сугрев». В данный момент собираемся на разведку в Гуаньчжоу. Хотим найти заводы, которые производят жестяные банки для чая, чтобы снизить себестоимость своего продукта. Участвовали в выставке «Россия» на ВДНХ. Это было очень полезно, расторговались хорошо и с покупателями напрямую пообщались. Если Москва зовёт, то надо на этот зов откликаться. И даже сейчас, в Облучье, параллельно с работой на пасеке эти московские вопросы не отпускаем, дел очень много.
— Многие подумают, неужели хочется из Москвы приезжать в Облучье?
— Да, хочется. Дальний Восток зовёт нас всё время. В это трудно поверить, но это так. Жена моя из Москвы, у неё была престижная работа переводчицы в иностранном посольстве. Но Алина избрала жизнь со мной здесь. Ей сейчас в Москву надо поехать, а она не хочет, говорит, что сидела бы и сидела в этих сопках. Хотя без дела она, конечно, не сидит, составляет чаи из сборов, льёт восковые свечи и сувениры, это тоже продаётся, даёт мастер-классы местной детворе по декоративному творчеству, развивает линейку одежды для дальневосточников. Ну и весь наш стиль, брендинг, маркетинг, PR, это всё на ней.
— За время ваших зимних мероприятий удалось ли найти новые рынки и покупателей?
— Конечно. С фасованным мёдом можно зайти хоть куда. К нам есть даже интерес из Саудовской Аравии и Омана. Но мы вот прямо сейчас не готовы работать на экспорт. Нужны большие объёмы качественного мёда. И на этом пути большие риски, мёд ведь продукт сложный, и к его качеству на международных площадках очень строгие требования. Могут оштрафовать за малейшее отклонение от норм и заставить утилизировать партию.
— Вы можете обеспечить хорошее качество?
— Да, вот что-что, а это можем, Облученский мёд очень хорош. Можем и уликов настрогать и количество пчелосемей нарастить. Но как уследить за всем, от столярки и до маркетинга? Для этого уже нужна команда, надо приглашать специалистов, нанимать людей и это момент, который сложно перешагнуть. Есть местные трудности с кадрами. Сейчас я готов платить столяру 60 тысяч в месяц, но не могу найти такого человека. Так что мы «аккуратничаем» в масштабировании, и не рискуем расширяться до промышленных объёмов. Хотя хотим. Который год убеждаемся, что Облучье хорошее место, чтобы производить мёд и продавать туда, где его хорошо кушают.
— Чувствуете ли вы внимание власти?
— В этом плане всё очень здорово. Мы очень благодарны и за гектар, и за соц.контракт и другие меры поддержки. Прямо говоря, система поддержки малого бизнеса — центр «Мой Бизнес» и Инвестиционное агентство ЕАО — нас и вырастила, создала. Без них бы не было ничего. Мы бы не пошли в эту тему, если бы не было оттуда реальной помощи. Я скорее всего уже лет десять назад переехал в Москву и строил жизнь там. Мы нашлись на радарах таких людей, как Михаил Юркин, руководитель Инвест агентства ЕАО, которые занимались поиском предпринимателей вроде нас. Они возили нас на крупные производства, в бизнес-миссии. И эти поездки нам давали понять, что всё возможно. Нас вдохновило это всё. В такой поездке мы и продали свои первые две тонны мёда! Они свозили нас на выставку WorldFood Moscow, там мы нашли нашего основного партнёра, который и сегодня покупает у нас почти весь мёд. В ЕАО с поддержкой всё классно, точечно и доступно.
— То есть механизм этот действующий?
— Это супермеханизм! И он создаёт небывалую мотивацию для предпринимательства в России. Государство для этого делает всё возможное. Вопрос только в том, как люди этим воспользуются. Можно ведь дать топор и храм построить, а можно дать топор и головы рубить. Мы строим. Время заниматься бизнесом!
За стеклом иллюминатора мелькают крохотные крыши домов в пригороде Читы, сверкает в рассветной зыбкой дымке изгибающаяся река Ингода, а через несколько секунд появляются многоэтажки, за которыми будет аэропорт. Спустя всего несколько минут московские организаторы встретятся с коллегами, которые делают Забайкальский международный фестиваль здесь, в крае, помогая ему из яркой идеи стать реальностью для тысяч жителей региона.
Встреча
Вторым и следующими рейсами в Читу вот уже одиннадцатый раз — первый ЗМКФ прошел осенью 2011 года — всегда гости. В этом году в течение четырех дней здесь приземлялись по несколько бортов с теми, кого знают и любят зрители. Прилетело больше 60 артистов: Александр Балуев, Александр Яцко, Игорь Ливанов, Владимир Стеклов, Александр Михайлов, Андрей Чернышов, Ирина Медведева, Ольга Кабо, Нина Шацкая и многие другие.
«Ого, как нас встречают!» — заулыбался один из пассажиров, услышав, как артисты Забайкальского краевого училища искусств прямо в зале прилета звонко запели.
Встречали не только песнями, караваями, но и букетами цветов, с которыми в аэропорт приехали кураторы. Практика с ними — уникальная особенность именно этого кинофестиваля. Дело в том, что курируют гостей, на несколько дней полностью выключаясь из работы, самые известные представители забайкальского бизнеса. Это успешные предприниматели, каждый из которых отвечает за одного гостя настолько, что не только занимается планированием его времени, помогает заселиться в гостиницу, но и возит по городу на своей машине, находясь с «подопечным» практически полные сутки.
Командир кураторов
Командует кураторами (а как без руководителя даже в таком деле?) вот уже много лет Ираида Пугачева, которая прилетает из Москвы с первым организаторским рейсом, а улетает из Читы всегда в числе последних. Кураторы то ли в шутку, то ли всерьез называют ее матерью: может быть, за строгий, но отходчивый и добрый нрав, а, может быть, за огромную моральную поддержку, которую она оказывает.
На вопрос, как ей удается при строгом подходе к делу быть любимой теми, с кем она работает — а забайкальских представителей бизнеса сентиментальными и поддающимися чувствам назвать можно вряд ли, отмахивается:
— Наверное, так получается потому, что я очень люблю людей.
Любить людей — главное, для чего, наверное, придумывался этот кинофестиваль. Каждый год меняется его тематика, и фильмы, начиная с третьего кинофестиваля, строятся вокруг той или канвы, накручиваясь, подсвечивая с разных сторон какую-то область человеческой жизни. В этом году главной стала тема семьи. И про неё были не только фильмы.
Детский дом
По-настоящему летние дня в Забайкалье в начале июня — это ярчайшее солнце, под лучами которого, кажется, моментально можно загореть до мулата. В небольшом дворике суетятся воспитатели, постелен старенький, но красивый ковер — для гостей, которых здесь очень ждут. В два ряда стоят дети — в центре помощи детям села Маккавеево Читинского района, а, считай в детском доме, живут те, кому исполнилось 5 лет и больше.
Старшеклассники уже уехали на лето в детский лагерь, остались маленькие. Четверо девчонок постарше нарядились клоунами-мимами, вышли за ограду, чтобы шарами и взмахами рук показать гостям, что сворачивать нужно именно к этим воротам.
Только выйдя из машин и сделав первые шаги к детям, известные на всю Россию артисты начинают надевать очки. Наверное, из-за солнца. И да, невозможно пройти по устроенному мальчишками и девчонками «живому коридору», чтобы не начать их обнимать.
Ребятня стесняется, но обнимает в ответ. Артисты проходят в небольшой зал, где в этот день им предстоит очень серьезная работа: выступать на сцене с воспитанниками этого центра — очень серьезная конкуренция, особенно когда малыши, вышедшие на стену, мастерски играют на ложках.
Народная артистка России Ольга Тумайкина поет песню про рыжего кота, Илья Глинников из «Интернов» читает стихотворение «Некрасивая девочка», актёр Дмитрий Павленко поет под гитару...
Взрослые слушают, взрываясь в конце каждого выступления аплодисментами, дети смотрят, хихикая там, где смешно и затаив дыхание в моментах, где задумчиво.
Одна маленькая девочка во втором ряду в такие моменты незаметно обнимает ровесницу-подругу или гладит ее по волосам: не расстраивайся, мол, скоро снова про рыжего кота, наверное, споют, посмеемся.
Конкурс и много кино
Конечно, на кинофестивале все внимание зрителей приковано к программе: основному конкурсу, конкурсу «Новый взгляд», конкурсам короткометражных фильмов и сценариев к ним, к детской программе. На несколько фестивальных дней Чита превращается в город очень хорошего кино, которое в нескольких кинотеатрах, а ещё под открытым небом на «Ночи короткого метра» показывают почти круглосуточно.
Свой приз фильмам конкурсной программы вручают и зрители, голосуя за понравившийся фильм отрывными талонами на выходе из кинозала.
И совершенно особенный блок забайкальского праздника кино — образовательная программа, во время которой молодых актеров, сценаристов, режиссеров учат делать проекты федерального масштаба.
«Нам удалось привезти очень хорошие фильмы и показать сложную тему семьи и взаимоотношений между мужчиной и женщиной, родителями и детьми. А ещё во время фестиваля прошла мировая премьера — «9 секунд». Это очень важно для нас», — рассказал перед церемонией награждения председатель Забайкальского международного кинофестиваля Виктор Шкулёв.
В этом году жюри, которое возглавил режиссёр фильма «Географ глобус пропил» Александр Велединский, лучшим фильмом назвало картину «Ахиллес».
«В создании фильма участвовали три страны: Иран, Франция и Германия. Режиссером этого фильма стал Фархад Деларам, иранский режиссер, который родился в Тегеране и работает там. Его первая короткометражка получила приз на Берлинском кинофестивале. Картина «Ахиллес» рассказывает о беженцах и посвящена внутричеловеческим, внутрисемейным отношениям», — рассказала о ленте программный директор кинофестиваля Мария Безенкова.
И уже через несколько недель после того, как 2 июня прозвучала финальная хлопушка 11-го Забайкальского международного кинофестиваля и прозвучало: «Стоп, снято!», именно Безенкова начнёт думать, искать, подбирать, как паззлы в огромную картину, фильмы к кинофестивалю будущего года. И так каждый год. Не останавливаясь, не уставая, вдохновляясь тем, какие горизонты открывает кино и та особая атмосфера ЗМКФ с его особыми, прекрасными людьми, которые вот уже много лет делают намного больше, чем просто кинофестиваль.
Приморские пчеловоды до сих пор оправляются от последствий прошлогодних проблем — массового заболевания и падежа пчел. При этом с оптимизмом смотрят в будущее — рассчитывают на хороший медосбор от липы. Об ожиданиях от нового сезона, проблемных вопросах отрасли и способах их решения рассуждает председатель союза пчеловодов Приморского края Рамиль Еникеев.
Уже с конца прошлого года Союз пчеловодов Приморского края вместе с нашей наукой начал работу по выяснению причин произошедшего. Вместе с Приморским аграрным университетом и НИИ Роспотребнадзора им. Сомова провели и проводим исследования на выявление вирусных заболеваний. Мне пришлось слетать в Москву, включиться в работу ветеринарной секции РАН. Организовали учёбу для наших ветеринарных специалистов с помощью лучших российских учёных.
Ситуацию взял на контроль заместитель председателя правительства Приморского края Николай Стецко и министр сельского хозяйства региона Андрей Бронц. Учитывая, что пчеловодство является одной из важных отраслей в регионе, губернатором Олегом Кожемяко было принято решение о создании АНО "Агентство по развитию пчеловодства Приморского края". На данный момент проходит его регистрация в органах юстиции. Эта организация и будет работать над тем, чтобы устранить причины произошедшего коллапса.
В этом году прогнозируется неплохой медосбор с липы, при условии что погода "не подкачает". Но главная задача – это восстановление поголовья пчёл. Некоторые пчеловоды, потерявшие полностью пасеки, решили оставить это занятие. Увы, но у нас до сих пор нет ни одного племенного хозяйства по Дальневосточной породе пчелы, и приходится искать различные варианты восстановления пасек. Но, наши депутаты сейчас разрабатывают меры поддержки для пчеловодов, которые смогут помочь пережить этот период.
Мы категорически против завоза в регион пчёл других пород, тем более, что выжившие пчёлы – это наиболее сильный материал в плане иммунитета и жизнестойкости. Скажу также, что такие кризисные ситуации случаются в пчеловодстве с определённой цикличностью — примерно раз в 25-30 лет.
Между тем, к сожалению, не спадает накал напряжения и в вопросе сохранения главного нашего медоноса – липы. Погода устоялась, пчеловоды выезжают "на разведку" в тайгу и видят печальную картину: пеньки на месте лип, которые росли и были кормовой базой для их пчёл на протяжении нескольких лет. Уже поступает информация из нескольких районов, будем работать с ней. Единственное правильное решение, по мнению жителей таёжных поселков, пчеловодов, учёных – ограничение заготовки древесины липы, по примеру нашего кедра (сосны Корейской).
Прогнозируем, что цены на мёд в новом сезоне останутся на уровне прошлого года. Всё зависит от липового медосбора. Надеемся ,что он будет неплохим. Два года подряд без липового нектара – мы такое не заслужили.