Сага о Дальневосточном гектаре 29.06.2017 00:01

Цикл очерков о людях и о бесплатной земле. Очерк первый: чего ждали власти…

Пересудам и пророчествам о дальневосточном гектаре нет конца. О нем говорят в социальных сетях, рассуждают в автобусах, пригородных электричках, на кухнях и в дачных домиках. В основном разговоры идут про то, что «ничего не получится» (на улицах) и о том, что «все уже получилось» (в СМИ). Именно поэтому мне показалось интересным порассуждать о том, что может «получиться» или «не получиться», чего, собственно, ждали власти и население? Подумаем.

Начнем по доброй российской традиции с сильных мира сего: чего ждала власть? Здесь есть несколько уровней ожидания. Во-первых, административный уровень. Министерство по развитию Дальнего Востока, как и полпред с особыми полномочиями возникли в конкретной ситуации и были связаны с конкретными персоналиями. И ситуация и персоналии в 2013-м году сменились. В результате  осталась должность и министерство с достаточно расплывчатой целью и полномочиями. Новым акторам во власти региона нужно было срочно создать нечто, что было бы в равной степени значимо для населения Дальнего Востока и федеральных властей в центре. Надо отдать должное полпреду и министру или их коллективу: такое «нечто» нашлось. Не только ТОРы и ТОСЭРы (в девичестве «свободные экономические зоны»), но, прежде всего, «дальневосточные гектары» стали своеобразным брендом министерства. Да и не только министерства. Здесь всплывает «во-вторых».

Дальний Восток в информационном пространстве страны присутствует весьма своеобразно. Нет, о красотах дальневосточной природы писали и пишут, как и о богатстве этой земли. Однако в актуальную новостную повестку регион попадает чаще в связи с природными, социальными или техногенными катаклизмами. Пожары, наводнения, криминал, проблемная экология – и это все о нем. «Дальневосточный гектар» стал не особенно частым случаем попадания региона в основные СМИ в позитивном контексте. То есть, в качестве элемента пиара министерства, да и регионального пиара проект вполне состоялся.

Однако, сколь бы не велики были возможности СМИ и игр со статистикой по конструированию реальности, за пиаром должно что-то стоять, какие-то вполне осязаемые сущности, реальные люди, дела и события, на которые можно указать пальцем. «Дальневосточный гектар» в этом плане не исключение. Для его успешной реализации в качестве PR-проекта необходимо, чтобы  гектар раздавали, чтобы люди его брали. Необходимо содержание. Здесь у молодого министерства тоже было определенное видение, активно высказываемое работниками оного министерства.

В целом, было понятно в момент начала проекта, да и сегодня, что число людей, которые обладают необходимыми умениями и ресурсами для того, чтобы организовать прибыльное хозяйство на «дальневосточном гектаре» достаточно ограничено. Финиковые пальмы, кофейные заросли и чайные плантации в наших широтах встречаются редко. Все же остальное, встречающееся в регионе, требует сил, знаний, да и денег, поскольку отдача будет не завтра. Трудно  предположить и то, что инициаторы проекта не знали о природно-климатических особенностях Дальнего Востока. Увы, перспективность крестьянских промыслов вполне очевидна в Приморье, понятна в Амурской области, ЕАО, некоторых районах Хабаровского края. В остальной же части территории шансы на успех личных сельскохозяйственных проектов без мощной государственной поддержки совсем не велики.

Идея была другой – решить основную, по крайней мере, в декларации, проблему региона – массовый отъезд населения.  Несколько ослабевший в благополучные «нулевые»  годы, он снова становится проблемой в «десятые». Люди уезжают, производство стагнирует, города пустеют. Отъезд становится элементом повседневной жизни. Разговоры про «когда» и «куда» становятся самыми популярными. Понятно, что для министерства, которое должно эту землю развивать, это не самые радостные разговоры. Отсюда и начальственное видение смысла проекта «дальневосточный гектар»: удержать население, привлечь новое.

Дальневосточный гектар должен был стать местом строительства «своего дома» для тех, кто готов совмещать свои обычные занятия и прелести сельской жизни. Тот момент, что вдали от больших городов эти прелести относительны, на первых порах не рефлексировался. Строительство малоэтажных домов на своем гектаре должно было дать толчок к развитию производства стройматериалом, строительной отрасли. А там, глядишь, и дороги подтянутся.

Люди, вовлеченные в строительство, будут гораздо менее заинтересованы в отъезде. Их проще будет «закрепить» в регионе. Вдохновленные их примером, в регион потекут сторонники дауншифтинга всех мастей. Тем самым, население региона не только перестанет уменьшаться, но вырастет. Пока мы оставляем в стороне все сложности, очевидные даже на первый взгляд. Ведь, на начальном этапе, «дальневосточный гектар» – это, прежде всего, PR- проект.  И как таковой он выглядит вполне эффективным и привлекательным.

Да и население региона, при всех опасениях, о которых умолчать невозможно и многие из которых оказались не пустыми, имело на «дальневосточный гектар» свои виды. Уже по числу «сомневающихся» становилось понятно, что с идеей «дальневосточного гектара», точнее своей земли на Дальнем Востоке люди связывают большие надежды. Хотя страхи тоже были. Об этих страхах и надеждах и пойдет речь вследующем очерке.

Леонид Бляхер Теги: