Нанайским морем местные жители называют озеро Болонь в Амурском районе Хабаровского края. Считается, что здешний народ обитает в кратере давно потухшего вулкана. Уже на въезде привлекают внимание характерные пористые камни вулканического происхождения. На этих берегах, вдали от городов, лежит ожерелье национальных поселков — колыбель древней культуры. Люди здесь жили даже не сотни — больше десяти тысяч лет назад! Как слои лавы — пласты времени застывали на склонах сопок, сохранив свой отпечаток до наших дней. В начале этого пути мы не могли предположить, что поездка на открытие нового Дома культуры станет настоящей этнографической экспедицией.

И вот из-за мыса выглядывает Ачан — национальное нанайское село. Эта скала — как врата в поселок. Здесь рыбаки проводят обряды перед лососевой путиной — и мы, чужаки, учтиво поприветствуем каменного стража.

Белая и пушистая рыба

Древние камни помнят зарю жизни, когда человек стал творцом. Помнят это и руки мастеров.

— Вот это у нас кета. А это — щука, — мастерица Раиса Ходжер протягивает нам лоскутки выделанной рыбьей кожи. — Чувствуете? Разные — и по толщине, и на ощупь. Но мягонькие и ворсистые, как замша, светлый-светлый пушок. Я помню, как мама моя из рыбьей кожи шила отцу рукавички-верхонки. По сей день лучше материала для этого нету!

Раиса в Ачане преподает декоративно-прикладное искусство. Девушки учились вышивать с детства, вместе с мамой создавали свой главный — свадебный халат.

— А вот видите? Халат сшит из лоскуточков. Мама собирала для своей дочки у богатых семей кусочки дорогих тканей. И сшивала, чтобы дочка жила богато. А узоры дочка вышивала, мама учила ее.

— Получается, пока не научишься шить и вышивать — замуж не выйдешь? — спрашиваю я. Раиса смеется.

— Выходит, так! Вот эти узоры, вышитые на спине — это знаки защиты. От дурного глаза, от болезней. А вот на подоле видите дерево? Птички на нем — это души будущих детей. Говорят, по сей день такой наряд питает хозяйку энергией. Силой нашей родной земли Ачанской.

Связь времен — главная задача нового Дома культуры. Дома, с большой буквы, где живет искусство предков.

Есть в коллекции местных мастериц и сшитый из рыбьей кожи халат, которому без малого сто лет. Здесь реликвии, доставшиеся от предков, наконец, обрели свой дом — их расположили в музее, которому есть, чем удивить гостей.

— Ценность этого халата не только в вышивке, но и в рисунках. Все краски делались из природных ингредиентов. Чтобы, например, получить красный цвет — мастерица брала красные цветы и икру кеты. Черный — это уголь из очага, — рассказывает председатель организации малочисленных народов Севера Амурского района Полина Павловна Ходжер.

Есть в музее и настоящий костюм шамана села. Пояс и часть аксессуаров он расписывал сам. После его смерти обрядовые вещи передала музею его жена. Но до сих пор не все их можно размещать для показа.

— Только шаман может снять табу и заклинания, которые могут быть на этих вещах. Просто взять и вывесить их мы не можем, а наш нынешний шаман говорит, что еще не время! — рассказывает Полина Павловна.

От этих слов мурашки пробегают по коже. Здесь по-прежнему сильны верования предков, и местные жители — у которых, кстати, есть смартфоны и прочие атрибуты современности — воспринимают их так же естественно, как солнце или воду.

Три Солнца Ачана

В самом начале мы, наверно, смутили вас, сказав, что Ачан согревают три солнца. Но это так. Нигде прежде нам не встречалось, чтобы в крошечном селе, где наберется от силы пятьсот жителей, этнокультурные объединения жили десятилетиями, передавая свой опыт из поколения в поколение, охватывая буквально каждую семью.

Это песенно-танцевальный коллектив «Сиун», что в переводе с нанайского — «Солнце». образовался в 1958 году в соседнем селе Болонь. Собирали друзей и ездили с концертами по рыбацким станам.

…В зале гаснет свет. За кулисами — волнение. Ребята и девчата кладут свои руки на ладонь балетмейстера Веры Киле. «Ни пуха ни пера!» — примерно так можно перевести с нанайского фразу, которую они произносят хором и устремляются на сцену. Под мелодичный перелив старинной нанайской песни, плавный, как перекаты волн, расправляют белоснежные пернатые крылья аисты, летящие над Амуром. Магия костюмов и движений будто погружает во времена, когда человек не отделял себя от природы, жил в ней, как ее дитя, и рядом с ним жили звери, птицы и мистические существа из старинных легенд…

— Все эти движения — старинные, — рассказывает Вера за кулисами. — Мы брали их у бабушек, дедушек. Детей чарует это, как нас когда-то. Им даже было не важно, где и как: наш прежний клуб сгорел еще в девяностые, с тех пор целые поколения занимались во временном помещении, летом — на улице. Теперь у них — свой танцкласс, сцена, они это заслужили и гордятся этим, наверно, за все поколения своей семьи! Они наследуют свою культуру, язык. Нанайский у нас преподают в школе до девятого класса. Но самое интересное – что с возрастом нам самим хочется разговаривать по-нанайски. Я не знаю, откуда у меня эти слова берутся — из ветра, из воздуха, из земли предков? И вот у нас у всех здесь так!

Наверное, потому, что связь времен здесь по-прежнему сильна. Все наряды ансамбля вышиты вручную, каждый узор выверяют в соответствии с канонами, ребята знают их значение и могут буквально читать их, как книгу!

Почти полвека руководила ансамблем Нина Павловна Гейкер, ею был создан детский ансамбль-спутник «Тасима» («Лепешечка») — третье солнце Ачана. Со старинными песнями и танцами они объездили полмира: от Таиланда до Франции, лауреаты международных конкурсов и премий. Черно-белый портрет Нины Гейкер теперь встречает гостей на входе в клуб. Она застала начало его строительства — это была ее мечта, но в день открытия рядом с участниками ее нет.

Душа России

Для меня Нина Гейкер стала проводником в нанайскую культуру. Лауреат правительственной премии «Душа России», знаток национальной культуры, она воплощала на сцене обрядовые вещи, никогда не переходя ведомую лишь местным тонкую грань, за которой «табу»… А я запомнила ее такой: на своей кухне, она строгала талу из свежего карася – свою любимую. И напевала. Голос «дочери Амура» не раз звучал на гастролях за океаном, но нигде его не услышишь вот так — сердцем — как в Ачане.

— Карась зимой очень вкусный, он сладенький! – говорила она. — Из сазана, из карася нашего амурского — такая вот тала, свеженькая, живая — самая лучшая!

Как многие на родной земле, она знала секреты блюд, в которых рыба — главный кормилец народов Амура — используется практически полностью. Это дань уважения. Простые, при этом такие особенные и глубоко местные, эти рецепты из глубины веков передаются от матери к дочери. Впрочем, рассказывала она, весточки из прошлого здесь получают нередко, просто вскапывая огород.

— Попадались украшения. Женские, помню. Стрелы, куски кувшина — 12 века до нашей эры. У нас Окладников в 70-х годах проводил раскопки. Я помню, мы в школе учились, нас возили прям к археологам, и мы были у них на раскопках.

Впервые Ачан упоминается в документах более чем трехсотлетней давности. По одной из версий, именно здесь в 50-е годы 17 века остановились на зимовку русские казаки и основали тот самый Ачанский острог, который упоминается в сообщениях первых русских землепроходцев. И возможно именно в этих местах, где находимся мы сейчас, стоял и смотрел в бескрайние дали этого озера Ерофей Хабаров. Ученые спорят до сих пор, но, как бы то ни было, местные жители все еще находят в прибрежной линии следы той самой эпохи — колечки кольчуг, наконечники стрел и обломки лат.

Именно Алексей Окладников в одном из национальных сел Приамурья обнаружил скульптурку — крошечное изображение женщины. В историю мирового искусства она вошла под именем Кондонская Венера. Еще две, найденные чуть позже, хранятся в музее Комсомольска-на-Амуре.

Как смотрит на нас из тьмы веков скульптурка Венеры, так и сегодня, взглядом с бровями вразлет, — поколение нынешних детей Амура.

Конечно же, они знают: то, что сохранили сквозь столетия, для их современников — экзотика, но охотно делятся ею. Попросите любого ребенка в Ачане спеть что-то «из местного» — споёт обязательно!

Ну а я до сих пор, путешествуя по Амуру и глядя на его бескрайнюю искрящуюся гладь, слышу голос Нины Гейкер. Откуда-то из глубины не то волн, не то неба, не то веков доносится ее «Колыбельная». Послушайте, и вы поймете, о чем я! Так может петь только Душа России.

Связующая нить

…Те, кто прервался и послушал — поймут, как остро хочется это сохранить, и как это необходимо для небольшого нанайского народа. Чтобы уникальная культура не затерялась в потоке быстротечного времени. Все меняется: раньше ребятишки слушали и взахлеб пересказывали сказителей, теперь — смотрят ролики в интернете. Народ жил промыслами и ремеслами — теперь, чтобы жить хорошо, нужна работа.

Ачану повезло с «соседями»: на другом берегу его кормильца Амура крупная добывающая компания строит фабрику. Появилась и работа, и те, кто заинтересовался сохранением самобытного наследия коренных народов. Когда по национальному проекту «Культура» в селе начали строить новый клуб, они взяли на себя его оформление и оснащение. Мебель, оборудование, видеостена в концертном зале, которая помогает дополнять выступления национальных ансамблей современными эффектами — это и есть та самая связь времен, сохранить которую стремятся в Ачане. Как из рожденной икринки малёк лосося начинает из этих мест свое путешествие в мировой океан, чтобы спустя четыре года вернуться к истокам и принести потомство, — так со стены на стену перетекает традиционный узор, выверенный до мелочей.

— Это действительно уникальный проект, над которым трудиться было очень интересно: оформление современное, но при этом несущее глубокий исторический смысл, благодаря этому с первых шагов достигается максимальный эмоциональный эффект! — рассказывает заместитель генерального директора по социальной политике ООО «Амур Минералс» Елена Свищ. — Ты понимаешь, что здесь живет душа России, мнгогонациональной, яркой, где связь времен — это сила, которую впитывают будущие поколения.

Укрепить эту силу помогают всесторонне: это спортивный инвентарь для северного многоборья, ежемесячная поддержка в покупке реквизита, уличная сценическая площадка, построенная к 370-летию села, оборудование детского сада. Ведь это здорово, когда в детском саду крохотного поселка, где люди живут вдалеке от большого мира - осознанно, на земле предков, — есть то, чего нет во многих городах.

…Из этого культурно-исторического «гнезда» под названием Ачан вылетел и «Аист над Амуром» —фестиваль народного творчества коренных малочисленных народов Севера. Проводят его с 1996 года в национальных селах Амурского района.

Звуки бубна, как и сотни лет назад, призывают жителей обширного озера Болонь собраться вместе. Это национальные песни, танцы и, конечно же, легенды, которые здесь не утратили значения. Их, вместе с родным языком, всякий, кто рожден на этой земле — как говорят местные — впитывает корнями. Нить времен продолжает виться над бескрайним Нанайским морем.

— Если говорить о реальном интересе к ТОР на Дальнем Востоке со стороны Китая, то этого не видно — никакого серьезного взрывного интереса к этому режиму нет. Нужно объяснить, что я имею в виду. Во-первых, подавляющее большинство китайских компаний о ТОРах просто не знают. И, когда на верхнем уровне мы сообщаем о наличии такого режима на Дальнем Востоке, основная масса потенциальных инвесторов, в основном это средний бизнес, просто об этом не узнает. Второй очень важный момент — наличие информации в китайских социальных сетях. Да, это затратный механизм, придется потратить определенные средства, но они должны быть заложены в бюджете для пропаганды российских ТОР в КНР.

Также важно понимать, что российские ТОР не лучше и не хуже остальных. Сегодня они конкурируют с другими подобными зонами на территории Малайзии, Индонезии, Вьетнама, других стран, куда приходит Китай. Поэтому надо все время проводить сравнение преференциальных политик и показывать, чем мы лучше, например, преференционной территории в той же Малайзии, куда Китай сегодня много вкладывает. Китайский инвестор будет вкладываться не потому, что он дружит с Россией, а потому что это ему выгодно.

Третий важный момент в том, что большинство потенциальных инвесторов в российские ТОР — это инвесторы северо-востока Китая, наши основные партнеры по российскому Дальнему Востоку. И здесь есть одна особенность: китайский северо-восток, прежде всего провинции Хэйлунцзян, Дилинь, Ляонин — это падающий рынок, а не растущий, по крайней мере, за последние два года. Там резко падает население, и сегодня оно составляет 95 млн человек, что по российским масштабам грандиозно, но по китайским — немного. Большинство производителей в этом регионе — скорее не инвесторы, а покупатели или продавцы, которые занимаются экспортно-импортными операциями. Вкладываться в ТОР для них не очень интересно. Но самое главное, при сопоставимых капиталовложениях на территории Китая, когда компания из КНР вкладывается внутри страны, она может получить ряд поощрительных мер, не хуже, чем в российских ТОР, например, кредиты меньше 3% от своих банков. Соответственно наш конкурент по вложениям — сам по себе Китай.

Это не значит, что все плохо, просто я указал на серьезные недостатки. Нам нужно работать очень точечно. Есть несколько десятков инвестиционных компаний в Китае. Грубо говоря, если компания занимается нефтепереработкой, то не факт, что она будет вкладываться в нефтеперегонный комбинат в российской ТОР. Нам нужно выходить обязательно на те компании, которые имеют опыт и, самое главное, имеют привычку к инвестированию на внешних рынках. Для этого с российской стороны должны быть специально подготовленные люди, которые тщательно проработают бюджетный план, оформят его именно так, как принято в Китае, а не как в России, и предложат его в КНР.

Плюс к этому нужно повысить эффективность Восточного экономического форума — наверняка имеет смысл вернуться к изначальной задумке и сделать его эффективным инструментом капиталовложений. Мы видим, что многие участники форума, в том числе китайские — это администрации регионов или компании, которые не играют большую роль в инвестиционной политике. Нам надо адресным, точным образом приглашать компании, пользуясь ВЭФ, показывать им потенциал, и самое главное, повышать эффективность круглых столов, где идет не рассказ о компаниях, а рассказ о перспективах и форматах вложений. На мой взгляд, многие китайские компании просто не понимают механизмов ТОР, и вот здесь надо проводить мастер-классы для компаний из КНР.

Есть некие традиционные, стандартные направления, в которые вкладывается китайский бизнес. Прежде всего, Китай вкладывает в те СЭЗы (свободные экономические зоны) и в те ТОРы, где выход на операционную прибыль можно получить за три-четыре года. Чаще всего это дает туристический бизнес и туристическая инфраструктура или же совместная инфраструктура, когда продукция из этих ТОР пойдет в Китай и он сам по себе гарантирует закупки. Это может быть нефтепереработка, создание совместных агропредприятий, на что Китай, на мой взгляд, готов пойти.

Китай почти не идет на создание больших промышленных предприятий, если они создаются с нуля. А вот если речь идет о докапитализации уже существующего предприятия, то готов вкладываться. Плюс к этому китайцы обязательно смотрят на готовность инфраструктуры. Китай привык к тому, что когда его компании заходят в СЭЗы в других странах мира, то там уже есть готовые цеха, подъездные пути и другая инфраструктура. Например, когда целый ряд наших ТОР будет готов или будет находиться в финальной стадии готовности, я думаю, что очень велика вероятность, что Китай может в них зайти при правильной постановке вопроса.

Что касается международных ТОР, то они, на мой взгляд, не ухудшат и не улучшат ситуацию. Просто это несколько другой подход, но сам по себе он не решит никаких вопросов. Грубо говоря, это расширение предложения. В любом случае, нам придется работать с крупными китайскими фондами, работать на уровне долгих опытных переговорщиков, чтобы создать такую международную ТОР. Мы должны понимать, что надо привлечь десятки российских переговорщиков для того, чтобы нормально довести это дело с Китаем до финальной точки. Просто какие-то наезды делегаций в Китай или приезд китайских делегаций в Россию, вопроса не решит. Речь идет о системной работе в течение как минимум года, а то и больше.

— Абдурахман, расскажите про себя, как вы пришли в гостиничный бизнес?

— Карьеру в индустрии гостеприимства я начал с аквапарка при отеле простым рабочим, так как спасателем меня не взяли. Мои друзья, с которыми мы вместе устраивались на работу, шутили: «Вот, мы спасатели, а ты химию таскаешь». Через три года я стал заместителем директора этого аквапарка, а человек, который отказал мне в работе спасателем и друзья стали моими подчиненными. В Mriya Resort я пришел на позицию управляющего пляжем. В начале карьеры у меня было 18 человек в подчинении, а сейчас — три тысячи.

— А как вы позиционируете себя, когда, скажем на профильной международной конференции представляетесь человеку, ничего не знающему о вас?

— Я позиционирую себя как человека из гостеприимства, не привязываясь к определенной должности или позиции. Если я знакомлюсь с кем-то не из индустрии гостеприимства, то я ищу возможность коллаборации или взаимодействия. Например, знакомлюсь с людьми, которые занимаются мультимедийным освещением и предлагаю им провести в Mriya Resort фестиваль света. В результате из мероприятия на 40 человек, получается на три тыс. человек. Я стараюсь смотреть на стандартные вещи, нестандартно: на помещение, на людей, на возможности.

— При этом, вы все же добавляете, наверное, что руководите коллективом в три. тыс. человек и оперируете определенным бюджетом. Озвучиваете такие цифры?

– Что ж, для наглядности: когда я пришел в компанию, мой департамент зарабатывал чуть больше одного млн в год. Через пять лет этот департамент — не вся Mriya Resort, заработал 864 млн рублей. До миллиарда чуть-чуть не хватило. Сейчас, конечно, цели уже масштабнее.

— Наверняка приходилось слышать: «Да за ними крупный инвестор стоит! Такая махина, дайте мне эти деньги, и я сам здесь такое наворочу…»

— Это распространенная теория. К нам недавно приезжали коллеги из Владивостока. Они хотели, чтоб мы совместно с ними построили отель и все необходимое для его функционирования, а потом взяли его под управление. Когда мы спросили: «Почему?», они прямо сказали, что у них было четкое понимание: за нами стоит крупный инвестор. Уверяю вас, это не так. Последняя финансовая помощь была в 2015 году, то есть послеинвестиционный период составил год после открытия отеля. С 2016 года мы сами себя содержим в операционном плане, это большая командная работа. Да, безусловно, к нам приезжают сотрудники по путевкам, но финансовой поддержки уже давно нет.

— Но на самой сложной стадии старт был обеспечен?

— Старт, да.

— Получается без такой модели никуда? Особенно на Камчатке, чтобы сделать такой премиальный сегмент, как у вас?

— Тут должен GR Камчатки проявить себя. Должны быть инвестиционно-привлекательные условия для бизнеса. Сегодня в руках Федерального агентства по туризму и министерства экономического развития есть все инструменты для создания инвестиционно-привлекательных условий.

По разным данным, у нас в стране десятки трлн рублей находятся в свободном обороте, а владельцы этих денег не знают, куда их инвестировать внутри страны. Сейчас самое время создавать условия для надежных инвестиций, и кто первый их создаст, тот сильно преуспеет.

Недавно нашу команду пригласили в Благовещенск, в Амурскую область, для создания концепции гостиницы для Роскосмоса. Президент России дал поручение сделать открытым город Циолковский, находящийся рядом с космодромом, а Роскосмос ставит перед собой цель развивать космический туризм.

— Порой, когда туристы начинают поругивать камчатские гостиницы, слышна такая реакция «Вы что приехали здесь в отеле сидеть? Марш на вулканы, вон природа какая!». И делается ценник соответствующий, чтобы в межсезонье можно было ничего не делать.

— Эта проблема не только Камчатки. До сих пор сталкиваемся с тем, что наши граждане хотят заработать здесь и сейчас: в такси, на сдаче в аренду квартиры, готовы даже выселить арендатора, если выросла средняя цена по рынку. Это проблема нашего общества, которую нужно решать воспитанием с раннего возраста.

Еще одна проблема — это хамство. Хамят не только в отелях, это повсеместная проблема. Как только я вышел в аэропорт Камчатки, в мой адрес полицейский начал кричать: «Паспорт, паспорт!». Я открываю паспорт. «Проходи, Россия». А что если нет? После такого отношения, второй раз я не приеду сюда, а хотя мог бы привезти семью. У меня жена и трое детей и, конечно, отдых большой семьей — это большие расходы, которые я оставил бы внутри региона.

Прежде чем добраться до отеля, вы прилетаете в аэропорт, едите в такси, взаимодействуете с множеством людей, но первая точка касания — это как раз аэропорт. Важен комплексный подход к встрече туристов, чтобы они не приобрели негативного опыта. Такие ситуации можно наблюдать во многих регионах страны, которые резко стали туристически привлекательными. Гости сталкиваются с некачественным сервисом, необоснованным повышением цен и другими неприятными ситуациями.

Поэтому, как только у наших граждан появится альтернатива, возможность ездить за границу на отдых, то они ей воспользуются. Они не вернутся туда, где им хамили, как бы красиво там не было. Сейчас нам нужно думать про возвращаемость, как сделать так, чтобы влюбить человека в локацию и сделать его визит, скажем, на Камчатку, в Дагестан, в Крым традиционным. Нужно думать о том, сколько гость привезет денег в бюджет региона за пять-десять лет, а не о моментальной выгоде.

— Но таких вулканов, гейзеров как на Камчатке нет. Как и альтернативы Черному морю для жителей Центральной России. Поэтому и позволяют себе «гостеприимные» предприниматели вольности. Куда, дескать они — наши туристы — денутся??

— Гости найдут куда поехать еще. Вопрос в том, хочет ли предприниматель, чтобы гость приезжал к нему десять лет подряд? Если гость будет каждый год приезжать к горячим источникам, сделает это своей традицией, то и для региона, и для бизнеса это будет выгодно.

Нужно вести просветительскую деятельность среди бизнесменов, это зона ответственности ассоциаций туроператоров, отельеров, профильных министерств, чтобы они задавали общую стратегию. Если государство в лице министерств туризма и подобных структур не будет заниматься развитием регионов, то не будет культуры и просвещения среди представителей туристического бизнеса.

Не нужно стремиться к моментальной выгоде в режиме «здесь и сейчас». Долгосрочные взаимоотношения с гостями выигрывают во всем у краткосрочных. События после 2021 года в туристической сфере запомнились историями, когда арендаторов выселяли из квартир и заселяли туристов, потому что это выгоднее, а также историями о таксистах, необоснованно завышающих цены за поездку. Такие истории были и в Дагестане, и в Сочи, и в Крыму, и даже в Турции.

Mriya Resort придерживается долгоиграющей стратегии, которая всегда окупится. 
Я поделюсь с вами одной историей, которая произошла в 2022 году. Люди стали значительно меньше путешествовать и выезжать за пределы своих регионов, вырос спрос на внутренний туризм. Тогда я занимал должность директора департамента рекреаций и тематических парков. В ноябре мы с командой решили сделать посещение Винного парка бесплатным, чтобы повысить интерес жителей и гостей полуострова к крымскому виноделию и познакомить с разнообразием винодельческих хозяйств нашего региона. За один месяц в Винный парк приехало более 47 тыс. человек, в выходные к нам приезжало по пять-шесть тыс. человек! Сейчас это мероприятие трансформировалось в ежегодный фестиваль «Дни российских вин».

Другие виноделы региона последовали нашему примеру и начали на своих площадках проводить подобные мероприятия в декабре. Таким образом, мы можем говорить о том, что мы развиваем регион, задаем тренды и показываем другим бизнесам новые форматы взаимодействия с аудиторией.

— Сейчас вход тоже бесплатный?

— Сейчас мы изменили немного формат и перешли на покупку депозита: гость платит 1,5 тыс. рублей и на них может приобрести экскурсию, дегустацию, просто выпить бокал вина или приобрести другие услуги. Это стимулирует наших  гостей открыть для себя новые форматы в рамках посещения Винного парка.

— У камчатских туроператоров возникли опасения — они как могут стараются, создают места размещения, но говорят: «Вот сейчас зайдут крупные инвесторы и заберут наших туристов. Нам не хватит, они будут развиваться, а мы останемся за бортом». Как у вас складываются взаимоотношения с местными коллективными средствами размещения, ресторанами? Ведь к вам поток значительно выше. 

— Мы в свое время создали ассоциацию отельеров в Крыму, которая сейчас переросла в ОСИГ. Винный парк мы позиционируем как центр винного туризма, который объединяет все российские винодельни, открыт к сотрудничеству и помощи. Сначала на нас смотрели с опаской, как на крупных конкурентов, но мы относились к этому с пониманием. Потом мы решили реализовать масштабное мероприятие на три тыс. человек и пригласили всех виноделов бесплатно поучаствовать в Салоне вин, где они смогли презентовать свои винодельческие хозяйства широкой аудитории. Тогда они действительно удивились, когда мы дали им возможность продвигать свою продукцию на нашей территории. Такие мероприятия помогли нам сформировать сильное комьюнити виноделов, которые заряжены общей целью. Мы хотим, чтобы, приходя в магазин, люди обращали больше внимания на российское вино, а не на зарубежное. Мы ни с кем не конкурируем и выступаем за развитие региона и отрасли. 

Появление больших флагманских объектов, таких как Mriya Resort, полезно как региону, так и бизнесу, потому что это задает высокие стандарты сервиса и повышает туристическую привлекательность региона. То есть, если на Камчатке появится отель уровня четырех звезд, то все остальные будут равняться на него. Если появится «пятерка», весь сервис будет дотягиваться до него: уровнем сервиса, компетентностью персонала, с точки зрения архитектуры и так далее. Поэтому не стоит воспринимать как конкуренцию. Появление крупных инвестпроектов нужно воспринимать как возможности.

Да, есть риск, что управляющая команда такого объекта будет воспринимать всех остальных как конкурентов. К сожалению, у нас в стране такое бывает, когда крупный игрок на рынке стремится поглотить мелкий бизнес. Если это будет так, тогда конечно есть риск. Тут стоит сразу брать вектор на развитие и обучение и не только линейного персонала, но и управляющих команд, которые должны видеть ценность в продвижении и развитии целого региона, а не только своего бизнеса. 

— Как и многие другие отрасли, гостиничный бизнес на Камчатке страдает из-за дефицита кадров. Когда недавно эту тему обсуждали резиденты местной ассоциации, большая часть высказалась в пользу решения привозить сюда персонал. Дескать с ними проще работать, им некуда сбежать, у них не болеет бабушка… «Закрыл их на три месяца в отеле, они там и живут. Если вдруг захотели уехать, все, что можно вычесть из зарплаты, и свободен», — как сказал один из отельеров. Какая система мотивации для людей у вас? Чтобы они не только там отрабатывали с вами сезон, но и оставались дальше приводили своих друзей, там приезжали, жили семьями?

— Немного личного: в октябре 2015 года я приехал в Mriya Resort, зашел в лобби отеля и увидел свою будущую жену. Уже семь лет мы в браке и у нас трое детей, и таких историй в Mriya Resort огромное количество. Если говорить о том, чтобы привезти персонал под конкретное мероприятие или сезон, то в короткой перспективе это просто и удобно. Иногда мы пользуемся экстра-стаффом, когда есть недобор, такое бывает, особенно перед сезоном. Мы перекрываем какие-то позиции, привозим на короткий период под контракт, но в долгосрочной перспективе это всегда обходится дороже. 

У нас отличная программа лояльности для наших сотрудников: во-первых, качественное бесплатное питание. Я с удовольствием хожу в наш корпоративный ресторан с коллегами. Во-вторых, трансферы: мы возим сотрудников на работу и обратно на комфортных автобусах. В-третьих, мы полностью обеспечиваем жильем линейных сотрудников, предоставляя комфортные номера со всеми удобствами в «Доме мечты», нашей гостинице для персонала. Среднему менеджменту и топ-менеджменту мы компенсируем проживание в ближайших населенных пунктах. Кроме того, мы тратим порядка 15-20 млн рублей в год на обучение сотрудников. Также на все наши медицинские программы сотрудники имеют 40% скидку. Для тех сотрудников, которые хотят изучать английский язык, компания оплачивает 50%. Все это повышает лояльность сотрудников и увеличивает привлекательно курорта как работодателя на рынке труда.

Сейчас мы запустили специальную HR-стратегию, которая увеличивает вовлеченность сотрудников. Персонал обновляется, и нужно эту программу проводить для всех. В долгосрочной перспективе это приносит результаты, потому что можно вырастить сотрудника с линейной позиции до генерального менеджера, и он будет приносить компании больше прибыли, чем сейчас в моменте потратить на экстра-стафф. Поэтому, если хотите сэкономить на персонале здесь и сейчас, да, его можно привезти, но о какой культуре можно говорить, если вы собираетесь «закрывать своих сотрудников в отеле на три месяца»?

— На Камчатке ярко выражена сезонность турпотока, в том числе и из-за удаленности. Гостиницы и рестораны очень болезненно переносят эти перепады потоков. Какие инструменты вы применяете у себя, как справляетесь с сезонностью?

— Мы, как бизнес, с началом пандемии начали активно работать над маркетингом региона вместе с министерством курортов и туризма Республики Крым. У нас есть рабочая группа, в которую входят представители государственных органов и неравнодушные бизнесмены. Мы используем административный ресурс и инструменты маркетинга для создания событийных проектов, которые привлекают на крымский полуостров больше туристов. Некоторые из них стали традиционными, например, «Крымские каникулы», запущенные на базе Mriya Resort. Сейчас «Крымские каникулы» — это десять насыщенных дней в Mriya Resort, которые мы масштабируем на весь Крым. Также мы создали ряд фестивалей: «Фестиваль цветения Сакуры», серия вечеринок Sunset Vibes. В наши планы входит проведение совместно со Сбером «Всекрымского зеленого марафона», до этого мы его проводили только на базе Mriya Resort, а сейчас выходим на целый регион.

На данный момент загрузка номерного фонда в Mriya Resort составляет порядка 93%, то есть мы со своей стороны можем смело говорить о том, что туристический поток в Крым стабильный и данное направление сейчас пользуется высоким спросом. Все это грамотно продуманная долгосрочная маркетинговая стратегия, которая влияет на развитие дестинации региона.  

Первый блин комом

Разговоры о яхтенном туризме на Сахалине не в новинку. Еще в 2017 году компания «Флагман» предлагала к реализации проект полноценного яхтенного порта с благоустройством участка и созданием сопутствующей коммерческой инфраструктуры. На площадке, которую местные власти предложили под бизнес-идею, в три этапа могли появиться стоянка катеров и эллинг (сооружение для ремонта судов. — Прим. Eastrussia.ru), магазин, кафе, а также яхтенная школа. В перспективе этот комплекс мог пополниться еще и развлекательными объектами — разработчики проекта предлагали несколько идей.

Кроме того, один из этапов реализации предполагал отсыпку искусственного острова и создание причальных сооружений с 50 местами под стоянку маломерных судов. Стоимость проекта уже тогда превышала 1 млрд рублей, и представители ООО «Флагман» сразу заявили о том, что нуждаются в поддержке инвесторов, которых еще предстояло найти. Предприятие даже стало резидентом свободного порта Владивосток и заявило концепцию яхтенного порта в качестве инвестиционного проекта.

«В рамках проекта планируется создать курортно-гостиничный комплекс, что создаст комфортные условия для туристов из регионов России и стран АТР. К первому шагу по проекту — проектно-изыскательским работам и затем строительству — приступим уже в августе 2017 года. Запуск проекта планируем осуществить в третьем квартале 2019 года. Проект станет визитной карточкой Корсакова и юга Сахалина, а территория яхтенного порта — деловой и культурной площадкой области», — говорил летом 2017 года генеральный директор ООО «Флагман» Александр Клетченко.

Концепцию развития яхтенного порта с опорой на туристическую привлекательность даже вынесли на общественные слушания, где она получила ряд замечаний и предложений. В частности, главный архитектор Корсаковского городского округа тогда напомнил, что необходимо соблюдать единый стиль проекта, а также обеспечить возможность свободного доступа местных жителей к воде. В связи с этим «Флагману» настоятельно рекомендовали доработать инициативу и включить туда полноценную набережную с работами по благоустройству. Однако получивший поддержку проект был свернут, а в сентябре 2020 года ООО «Флагман» расторгло договор об осуществлении деятельности на территории СПВ. Кроме того, у юрлица сменился руководитель, но компания существует и по сей день — правда, основным видом ее деятельности являются грузоперевозки.

На планах сделать юг Сахалина центром яхтенного туризма на Дальнем Востоке не ставили крест, однако в режим паузы их перевела в том числе смена губернатора в островном регионе. Олег Кожемяко, который изначально одобрял проект, возглавил Приморский край — и вскоре заявил о грядущем строительстве яхтенного порта уже там. А вскоре началась коронавирусная пандемия, которая отложила креативные инициативы по развитию туризма в Сахалинской области на неопределенный срок.

Новый шанс

Вторую серьезную попытку реализовать в островном регионе уже обсуждаемый ранее проект предприняли уже после того, как в 2021 году правительство РФ приняло концепцию развития яхтенного туризма до 2030 года. У истоков ее разработки стоял эксперт Федерального агентства по туризму «Ростуризм», заместитель руководителя секции по яхтенному туризму научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве РФ, советник РААСН Николай Гришин, который и призвал вернуться к рассмотрению инициативы. Осенью 2022 года на 30-м международном архитектурном фестивале «Зодчество» специалист выступил с докладом, посвященным перспективам развития инфраструктуры яхтенного туризма и водного транспорта на юге Сахалина.

«Территория обладает всеми необходимыми возможностями для создания района интенсивного яхтинга. Кроме того, на южном побережье Сахалина есть несколько природных и искусственных акваторий, которые могут предоставить возможность безопасной стоянки при неблагоприятных погодных условиях для маломерных, промысловых судов и даже крупных яхт. Общая протяженность морской береговой зоны южной части острова — около 600 км и на этом участке берега расположено много уникальных природных образований, доступных с моря, что способствует развитию яхтинга и водного туризма», — подчеркнул Николай Гришин.

Эксперт также согласился с тем, что именно портовый город Корсаков является оптимальной территорией для яхтенного проекта. Однако, по словам Гришина, это невозможно без возведения новых оградительных и причальных гидротехнических сооружений, или же без восстановления существующих. Об этом же ранее заявлял полпред президента в ДФО Юрий Трутнев, настаивая на ускорении масштабной модернизации Корсаковского морского порта.

В сентябре 2022 года компания «Бау Микс», известная по разработке проекта Южно-Курильского рыбоперерабатывающего комбината на острове Кунашир, представила свой вариант яхт-клуба в Корсакове. По этому плану площадь потенциально реализуемого объекта составила около 10 тысяч квадратных метров, а вот концепцию серьезно скорректировали. У все еще виртуального клуба появилась зона рекреации с пляжем и прогулочной террасой, смотровая площадка-маяк, зона отдыха на 1600 мест с сервисными и коммерческими объектами, парковка на 70 машиномест и яхтенная стоянка на 46 мест. Проектировщики предусмотрели даже медицинский пункт, спасательный пост и прокат водного прогулочного транспорта.    

Сами авторы, презентовав проект яхтенного клуба, отметили: сооружения, которые нужно было разработать, были не очень сложными, кроме гидротехнического. Для последнего необходимо применять особые строительные технологии. Кроме того, при реализации необходимо в обязательном порядке заручиться разрешением Росприроднадзора и других инстанций. Однако финальный результат разработки настолько впечатлил заказчиков, что ее даже отметили благодарственным письмом.

«В дополнение к разработке проектной документации в „Бау Микс“ нам помогли с оформлением документов для управления Росприроднадзора для оценки ущерба воздействия на флору и фауну. Также были реализованы компактное и надежное решение системы эллингового типа по подъему судов. И идея современного подвижного понтонного причала, вместо неподвижного железобетонного основания. Тем самым, специалисты „Бау Микс“ проявили компетентность и высокий уровень заинтересованности в реализации нашего объекта», — отметил генеральный директор ООО «Корсаковская гавань» Игорь Чугай.

Еще одна попытка

Детализированный на картинке проект, созданный материковыми специалистами, тем не менее, до сих пор не повлек за собой сколько-нибудь конкретных сроков реализации. В ушедшем 2023 году в Сахалинской области вновь заговорили о реализации идеи яхтенного порта, на этот раз — с еще более крупным масштабом. Министр туризма островного региона Артем Лазарев в публичном поле заявил о том, что юг Сахалина и Курильские острова может объединить единая концепция развития яхтенного туризмма, а для ее развития будут создавать необходимую инфраструктуру, в том числе — и здесь ничего нового — современные гидротехнические сооружения.

Значительная часть этих работ уже предусмотрена в плане модернизации порта Корсакова, однако он, по всей видимости, обрастает новыми идеями и предложениями. Так, одной из инициатив, о которой упомянул господин Лазарев, стал как раз запуск пилотного проекта по строительству яхтенных марин (гаваней. — Прим. Eastrussia.ru). Помимо этого, нужно запускать строительство маломерного флота и обслуживающей инфраструктуры. Все это, по мнению министра, не только окажет положительное влияние на мощности Корсаковского порта, но и даст еще один толчок развитию Сахалинской области — впрочем, как и любой другой инвестиционный проект с заявленной пользой в виде новых рабочих мест и налоговых поступлений в региональный бюджет.

«Важно сделать это комплексно со всей необходимой прибрежной инфраструктурой, которая впишется в культурный код наших городов и позволит создать дополнительные туристические локации», — подчеркнул Лазарев.

Вместе с министерством туризма за реализацию идей по развитию яхтенного порта взялось АО «Юматекс», которое строит верфь в Корсаковском районе. Именно там начнут выпускать морские суда малого класса, которые в дальнейшем задействуют при организации туристических поездок. А сама марина для яхт, как ожидается, появится на въезде в Корсаков. Проект хотят вписать в уже существующие архитектурные решения для местной набережной.

При этом о финансовой составляющей пока не говорят — но, даже по предварительным оценкам, стоимость идеи рискует стать немалой в сравнении с другими туристическими проектами Сахалинской области. В 2017 году разработчики обозначали сумму в 1 млрд рублей, уже тогда говоря о необходимости привлечения инвестиций из бизнеса. За шесть лет в экономике России и, разумеется, Сахалинской области, изменилось многое: пандемия, СВО и санкции обеспечили резкий рост цен буквально на все. И вряд ли спецкорреспондент EastRussia.ru фундаментально ошибется, если предположит, что новая стоимость яхтенного порта будет колебаться в пределах 6 млрд рублей.

Скептическая реальность

Представители мелких предприятий, которые работают в сфере туризма, к вопросу о перспективах реализации громкого проекта относятся скептически. По мнению коммерсантов, яхтенный порт даже в долгосрочном прогнозе не окупит себя и будет балластом на содержании либо у Корсаковского порта, либо у правительства Сахалинской области.

«Яхтенный туризм — это недешевое удовольствие, совсем недешевое в том виде, как его видят власти. Сахалин — это не условные Монако и Монте-Карло, и даже не Санкт-Петербург. Чтобы строить полноценную марину, даже если она будет вмещать 20-30 яхт, понадобятся сотни миллионов рублей, не считая затрат на обслуживание. Представляете, сколько должны будут стоить услуги этого причала, чтобы „отбить“ затраты на возведение хотя бы за 5-10 лет? И какой уровень дохода должен быть у туристов, чтобы они за это платили? И сразу следующий вопрос: что обеспеченным туристам делать в Корсакове? Нужна инфраструктура соответствующего уровня, нужен сервис, нужны развлекательные программы. Со всем этим не только в Корсакове, на всем Сахалине огромные проблемы. Значит, создавать эти коммерческие объекты тоже нужно с нуля. Но кому они будут нужны, кроме гипотетических богатых туристов? В целом проект выглядит как гигантский сферический конь в вакууме: масштаб огромный, хотелок много, но очень далеко от реальности», — поделился сахалинский предприниматель в сфере туризма Игорь Лебедев.

Еще один представитель сферы туристических услуг отметила, что яхт-клуб как таковой вблизи Корсакова уже есть. И, по мнению островитянки, было бы лучше направить ресурсы на его поддержку и развитие вместо того, чтобы пытаться реализовать многомиллиардные проекты с сомнительной и подчас заведомо отсутствующей окупаемостью.

«В Первой Пади, недалеко от Корсакова, работает спортивно-туристический яхтенный клуб „Сахалин Зюйд Марин“. Небольшое учреждение, маленькая гавань, неглубокая: с осадкой больше 2, 5 метра туда уже не рискуют заходить. И базовая инфраструктура там есть: вода, электросети, рядом есть заправочная станция, недалеко проходит железнодорожная линия до Южно-Сахалинска. Пассажирская станция тоже рядом. Спуск на воду очень удобный, сотрудники — профессионалы. Туда приезжают и туристы, которые просто хотят на яхте прокатиться, и те, кого привлекает сахалинская рыбалка. Но это общественная организация со всеми вытекающими. На мой взгляд, было бы лучше развивать именно этот клуб, потому что он уже существует, у него есть база и перспективы, есть опыт работы. Это логичнее, чем строить с нуля с непонятным прогнозом, а потом терпеть убытки», — считает частный гид Ольга Матвеева.

Приведет ли очередная попытка реализации к запуску на юге Сахалина полноценного яхтенного туризма — неизвестно. Но перспективы этой идеи, какими бы привлекательными они не выглядели на картинках, фактически выглядят весьма туманными. Проект модернизации морского порта в Корсакове ориентирован приоритетно на переработку рыбы — об этом неоднократно заявляли в правительстве Сахалинской области. Конечно, мощности этой гавани после завершения всех работ позволят содержать и туристическую зону, но целесообразность такого решения сомнительна. По итогам прошедшей осенью стратегической сессии, посвященной все тому же яхтенному туризму, заявлялось о разработке дорожной карты по реализации проекта, а дедлайном обозначили конец 2023 года. Помимо объединения всех идей в единую концепцию, «защитники» инициативы должны были предложить варианты модели финансирования — от государственных источников до привлечения инвестиций. Но к январю 2024 года разговоры об этом стихли.

Воздерживается от комментариев и министерство туризма Сахалинской области: на запрос EastRussia.ru в ведомстве сообщили, что высказываться по этому проекту будут не раньше, чем туда зайдет бизнес. Желающих, очевидно, пока нет.