— Как человек, который участвует в организации и как непосредственный спикер и участник ВЭФа почти с самого начала — с 2016-го года, могу сказать, что ВЭФ-2024 с точки зрения политического контекста оказался максимально интересным и продуктивным. Весьма интересные позиции высказал на пленарном заседании и наш Президент, и премьер-министр Малайзии Инвар Ибрагим, и, безусловно, глава китайской делегации заместитель Председателя КНР Хань Чжэн. При этом я бы хотел особо отметить и других спикеров, которые на очень высоком уровне объясняли и транслировали информацию, разъясняющую государственную политику своих стран в области международного сотрудничества.

В первую очередь я говорю про наших китайских коллег. Мы вместе с с Китайским народным университетом (Чжунго Жэньминь Дасюэ – прим ред.), который имеет негласный статус «второй высшей политической школы страны», организовывали большую сессию касательно взглядов на будущее миропорядка. И экспертиза, которую дали коллеги, безусловно крайне интересна и для нас, для наших экспертов с российской стороны, и она очень интересна для китайских пользователей. Более того, я считаю, что и эта сессия, и ряд сессий, где выступали другие медийные китайские политологи из Фуданьского университета, например, — это тоже очень такая понятная позиция, которая транслировалась не только для нашей аудитории, но и для наших соседей.

Несмотря на то, что многие абсолютно справедливо называют Россию и Китай стратегическими партнерами, я сознательно использую формулировку «соседи», потому что так или иначе мы ими являемся. Как говорит Президент: «Стратегических партнеров можно выбрать, а соседей не выбирают».

Возвращаясь к информации, озвученной на сессиях, хочу подчеркнуть, что она очень важна с точки зрения обогащения идеями друг друга, понимания позиций друг друга, и крайне важна с точки зрения трансляции этой экспертизы в первую очередь в истеблишмент, потому что эти люди общаются на уровне элит, в дальнейшем это всё транслируется СМИ простым обывателям, которые не являются законодателями в области международных отношений или не задумываются в обыденной жизни о судьбах мира, оставляя это представителям аналитических центров. Именно такие коллеги, как мне кажется, блистали в наших экспертных сессиях, которые были проведены в рамках ВЭФ.

— Спасибо за Вашу оценку. Если перейти в практическую плоскость — что принёс ВЭФ-2024 ДВФУ в части новых международных связей?

— Здесь я бы хотел отметить подписанное соглашение с Ляонинским университетом. Оно очень важно в плане двухстороннего взаимодействия России и Китая: в прошлом году лидеры наших стран поставили довольно высокую планку в увеличении товарооборота между нашими странами, но по итогам года мы её перевыполнили. При этом основной поток коммуникаций, в том числе неформальных, шёл по линии Приморского края и северо-востока Китая.

Мы — ДВФУ, понимая запрос на кадры, на действующих чиновников, которые уже занимаются этой деятельностью, на действующих руководителей, топ-менеджмент предприятий и организаций, которые участвуют во внешнеэкономической деятельности с Китаем, мы договорились с Ляонинским университетом собрать вместе наши сильные стороны.

Со стороны Китая — это их опыт управления экономикой, опыт новой индустриализации, их прорывные технологии в управлении и в развитии своего производства. Мы здесь во Владивостоке обладаем мощным академическим сообществом, которое понимает, как работать с Китаем, понимает, как выстраивать коммуникацию, как анализировать и делать правильные выводы. То есть замысел такой — совместить академическое присутствие интеллектуальной России с практическим опытом управления экономикой Китая. В итоге родилось соглашение с Ляонинским университетом по реализации магистерской программы управления экономикой.

— Была ещё новость про организацию совместного института…

— Точно. Это тоже очень интересный кейс, но сначала хотел бы сделать небольшое отступление: исторически Владивосток крайне близок провинциям Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, индустриальным и промышленным центрам этих территорий. Наши выпускники туда выезжали, и так сложилось, что российский Дальний Восток и исторически, и уже на новом этапе, по-прежнему остался в коммуникациях именно с этими территориями.

Но торгово-экономический рост, бурное развитие инноваций и технологий появление новых компаний, предприятий — всё это произошло за последние 20−30 лет в южных провинциях Китая. Если говорить в более широком контексте, у Китая есть такой проект — «Большой залив». Это провинции Гуандун, Макао и Гонконг, крупнейшие научно-технологические игроки, с высокой концентрацией передовых компаний, ровно потому, что там есть академическое сообщество, это сосредоточение интеллектуальной элиты и, скажем так, людей с предпринимательским духом.

Нам очень интересно выйти на этот новый рынок, и для этого мы заручились поддержкой нашего друга — частного университета Синьхуа в городе Гуанчжоу, который специализируется на биомедицинских исследованиях и на исследованиях в области фармакологии и на подготовке специалистов в этой области. Мы вместе с нашим индустриальным партнером, российской компанией ГЕРОФАРМ — крупным игроком на этом рынке, договорились о создании совместного проекта. Он подразумевает с одной стороны подготовку кадров — российских и китайских для этих отраслей, а с другой — сможет уходить в релевантные адресные исследования с учетом базы, которая есть у нашего университета и у китайских партнеров.

— Как это работает на практике? Это будет сотрудничество исследователей высокого ранга, или это будет обмен студентами? Они поедут к нам, мы поедем к ним?

— Вопрос абсолютно правильный, но я здесь сразу отмечу, что произойдёт это не завтра, это работа очень длительная, но мы шаг за шагом к ней идем. Мы балансируем образовательные программы, потому что нам нужно, чтобы образовательные стандарты совпадали, чтобы мы признавали все квалификации и академические результаты друг друга. Это очень важно. Студенты будут учиться и в Китае, и в России, то есть они получат опыт двух сторон. Это первый момент.

Второй момент. Здесь нет ничего сложного, потому что это будет формат совместных образовательных программ, когда мы используем и инфраструктуру Дальневосточного федерального университета, и инфраструктуру вуза-партнера. При этом кадры и потенциал, мы тоже задействуем с двух сторон. Мы берем преподавателей и российских, и китайских, и здесь мы, конечно, рассчитываем на поддержку наших индустриальных партнеров: с российской стороны это корпорация ГЕРОФАРМ, с китайской стороны тоже есть поддержка со стороны крупного местного производителя, и мы хотели бы, чтобы преподаватели, во-первых, делились опытом, а во-вторых, чтобы эти корпорации давали конкретные кейсы. То есть, чтобы студенты могли бы решать задачи прикладного характера, будучи в процессе обучения, но при этом уже давая пользу, например, для своего будущего работодателя. В такой работе работодателю проще отследить динамику студента, его квалификацию, и, возможно, уже во время обучения принять его на работу.

— Может я наивный вопрос задам, но на каком языке будут общаться эти исследователи, преподаватели, студенты? Конечно, образованные специалисты и в России, и в Китае говорят на английском, но когда речь идёт о таких сложных материях, как биомедицина, то и прямой перевод непрост, а когда используется «язык-посредник»… не осложняет ли это профессиональное общение?

— Это, конечно же, уместный вопрос, и весьма серьёзный. Коммуникация — основа взаимодействия, а язык — это средство коммуникации. Мы для себя ставим основную задачу интегрировать в образовательные программы дополнительное изучение русского языка в Китае, а у нас есть такая амбиция — мы её аккуратно так приземляем: вот прямо сейчас в ДВФУ китайский язык изучают 1200 студентов, а когда-то — 125 лет назад китайский язык изучали в Восточном институте на всех отделениях. И это наша амбиция к 2030 году!

— В завершении беседы хотелось бы услышать, какие вызовы, Вы — как проректор по международным отношениям ДВФУ, видите по своему профилю для университета?

— Доступность качественного образования для всех, как мне кажется, это тот вызов, перед которым мы сейчас стоим, потому что запрос огромный сейчас на образование. Как проектор по международной деятельности могу сказать: ежегодно только в одном Китае, в местных центрах подготовки, в наших совместных институтах десять тысяч китайских школьников хотят поступить в ДВФУ. При том, что у нас общее количество студентов — 20 тысяч. Конечно, мы не можем всех взять. И это только один Китай, а у нас обучаются студенты из 80 стран, поэтому приходится ограничивать, проводить жёсткий отбор.

Сейчас у нас 3500 иностранных студентов, в основном это представители стран BRICS, «глобального Юга», и когда мы говорим про академическое сообщество, про университет, то это не только про качественное образование, но и про тот образ жизни, который студенты себе присваивают.

Каждый студент, когда поступает в какой-то университет, он видит перед собой определенную ролевую модель и целевой образ, которому он бы хотел соответствовать, какому сообществу он бы хотел принадлежать. И мы в этом плане показываем очень успешную, я считаю, модель людей, которые развивают огромный большой регион вместе друг с другом и при этом стараются быть лидерами в области научно-технического сотрудничества.

- Чартерная программа создала на Дальнем Востоке пик сотрудничества между региональными и федеральными туроператорами, органами власти и бизнесом. Но только чартерами развитие туризма не ограничивается, поэтому мы работаем и на блоках мест, и продаем индивидуальные туры. Чартеры – не панацея от всех бед, и я не раз об этом говорил. Туризм способен развиваться и делать это успешно на основе любой другой перевозки, в зависимости от специфики региона – не только авиационной, но и железнодорожной или даже автобусной.

Дальний Восток без сомнения очень интересен с точки зрения туризма. Главный вопрос — как его продвигать. По моему мнению, в первую очередь нужно создавать уникальный туристский продукт, который будет привлекательным и будет обладать высокими качественными характеристиками. Речь здесь о качественных услугах, качественной инфраструктуре. Эти характеристики уже являются элементом продвижения, потому что у хорошо собранного и упакованного турпродукта будет большее преимущество перед другими.

На форуме задели вопрос, почему отельеры или авиакомпании идут навстречу федеральным, а не региональным туроператорам. А все потому, что возможностей у федерального туроператора значительно больше – информационных, маркетинговых, финансовых. К примеру, чтобы поставить чартер в регион, нужна значительная сумма в качестве депозита. Авиакомпания не полетит, не получив его, а для маленького регионального туроператора такой депозит неподъемен. Точно так же с отелями. Маленький бизнес обеспечивает загрузку отеля на 5-10%, а федеральный туроператор способен выкупить все места и предоставить отельерам более выгодные условия. Такие нюансы тоже влияют на качество турпродукта.

Я сторонник межрегиональных маршрутов, иногда даже трансграничных. Ведь интересно, например, прилетая во Владивосток или в Хабаровск, отправиться дальше в Китай, или прилетая на Сахалин, отправиться в Японию. А сейчас появилась возможность из Владивостока отправиться в Северную Корею — на самолете или на поезде. Межрегиональные и трансграничные маршруты интересны разнообразием впечатлений. В этом их главное преимущество. Да, по цене они дороже, чем посещение
одного региона, но полученные впечатления все компенсируют. К тому же в таких поездках можно совместить посещение природных достопримечательностей с архитектурными, культурными и гастрономическими. Но здесь многое зависит от специфики самого региона, потому что страна у нас большая и не всегда можно успешно реализовать межрегиональные маршруты.

— Давайте начнём с общей картины — как по вашим данным выглядит актуальная демографическая ситуация на Дальнем Востоке — сколько жителей по регионам ДФО? Возрастной и гендерный состав? Становится их больше или меньше?

— Мы регулярно делаем подробный демографический анализ, потому что одна из двух ключевых стратегических задач — это превратить отток населения в приток. Эта задача не теряет актуальности, но сейчас обретает особую весомость, потому что 10% всех российских инвестиций приходится на Дальний Восток. И инвестпортфель будет только расти, но как его реализовывать без людей?

Нужны люди. По данным на 1 января 2024 года численность населения ДФО — 7 851 300 человек. Из чего и как складывается эта цифра? Тут наслаиваются несколько процессов. Во-первых, сейчас мы находимся в большой демографической яме, и это, увы, общероссийский тренд, мы никак особо не отличаемся, разве что на Дальнем Востоке население помоложе и, соответственно, коэффициент рождаемости у нас повыше, чем в среднем России. То есть это некоторый запас прочности для Дальнего Востока.

Таблица 1. ­Численность постоянного населения, тыс. человек

За первое полугодие 2024 численность населения сократилась на 0,2% — и в России, и в ДФО вектор примерно один и тот же. Но у нас есть два счастливых региона, где мы видим прирост населения: традиционно это Республика Саха (Якутия) на 0,3% и Чукотский автономный округ на 0,1%.

В Якутии это результат долгосрочной, качественной, продуманной политики руководства региона по поддержке рождаемости. Имеет значение и высокий уровень рождаемости в сельских территориях: в условиях демографического перехода в городе люди заводят детей не так активно. Сельские семьи — традиционный источник прироста населения.

Нужно отметить, что в целом у нас женщин больше — их доля в населении округа 52,8%, и она немного увеличилась, что удивительно: вроде как регион для суровых мужчин, работающих в горнодобыче, тайге, вахтой и так далее, но вот в структуре постоянного населения у нас такое соотношение.

По возрастам в ДФО более сбалансированная группа, чем в России: доля населения моложе трудоспособного у нас выше на 1,8%, старше трудоспособного ниже на 3,4%, что вполне объяснимо — люди отработали здесь и уехали в Краснодарский край на пенсию. Нам помогает специфика региона в этом смысле, то есть Дальний Восток условно — это регион молодых, он всегда был таким, и этот шлейф ещё остаётся.

Доля лиц младшего и старшего трудоспособного населения, имеют близкие значения — на начало 2024 года количество лиц, которые вступили в трудоспособный возраст, на 12,6% превысило число вышедших на пенсию. Это значит, что у нас будет прибывать рабочая сила. Это нам очень выгодно, потому что потребность во всех категориях трудовых ресурсов растёт.

На одной из сессий недавно прошедшего Восточного экономического форума мы обсуждали складывающуюся ситуацию — экономика за 10 лет может вырасти в полтора раза в нынешних ценах, и при этом, например, обрабатывающая промышленность вырастет в два раза. И только её потребность в рабочих руках увеличится на 70 тысяч человек. Умножаем на коэффициент семейственности, получаем 150−200 тысяч человек плюсом к населению. Это тот самый источник притока, когда есть работа, когда есть спрос на неё, и люди будут приезжать. Просто так люди на Дальний Восток для жизни не поедут, они поедут под интересную, хорошо оплачиваемую работу.

Кроме того, сейчас повышение пенсионного возраста работает на то, что у нас количество трудоспособного населения выросло и будет в ближайшее время еще расти. Однако через 15 лет у нас количество вступивших в пенсионный возраст может стать в полтора раза больше, чем вступивших в трудоспособный возраст.

— Каков коэффициент рождаемости по регионам и в среднем по ДФО? Насколько он отличается от среднероссийского показателя?

— К большому сожалению, общий тренд на снижение. По коэффициенту рождаемости на тысячу человек снижение на 11%. Национальные республики всегда с более высоким коэффициентом. В Сахалинской области тоже хорошие показатели, очень хорошо работает мера поддержки при рождении третьего ребенка, а они раньше всех начали ее применять. Плюс у них много программ поддержки молодых семей.

В среднем по ДФО коэффициент рождаемости 9,7 на тысячу человек, а было 12,1. Мы провели анализ, и выяснили: людям нужна уверенность в будущем, перспектива по работе, рост реального дохода. Если человек видит, что завтра будет лучше, чем вчера, он более склонен к тому, чтобы обзаводиться детьми. Но сейчас мы видим дефицит жилья, есть некоторая неопределенность с ипотекой из-за роста цен на квартиры.

 

Из общедемографических факторов хотелось бы отметить ещё то, что — у нас наблюдается уменьшение числа женщин репродуктивного возраста. Это последствия кризиса 90-х. Из всех факторов на 70% текущую ситуацию определяет именно этот — малое количество рождений в 90-х. Плюс за последние 20 лет женщины стали позже рожать в среднем, и в моменте это приводит к таким статистическим перекосам.

К тому же молодые люди теперь предпочитают сначала зарабатывать первоначальный капитал, а потом планировать детей. Это приводит к тому, что молодые пары рождают первого ребенка ближе к 30 годам.

— Что показывают последние доступные данные по миграции — сколько человек, какого гражданства, из каких регионов РФ приезжают на ДВ? Сколько человек уехало – их возраст-пол? Каков баланс между приезжающими-уезжающими?

— По миграции у нас был позитив в 2022-м году — количество прибывших было больше, чем уехавших, сейчас вектор поменялся: количество выбывших превышает количество прибывших. Миграционная убыль составила 14,2 тысяч человек. При этом мы видим замедление оттока и ожидаем через несколько лет нулевой отток, и затем разворот в сторону притока за счет как раз новых инвестпроектов.

— Через сколько лет? Три, пять, семь?

— Сложно сказать. Если мы стабилизируемся и с 2030-го года начнем расти, я считаю, это будет хороший результат.

Самая большая наша боль — всплеск миграционной активности в группе 18−23 года: это образовательная миграция, когда молодые люди выбирают вузы в центре страны, стремясь получить престижное образование, и ни в коем случае нельзя их за это винить. Вот у главы Якутии Айсена Сергеевича Николаева политика такая, например —пусть уедет, отучится и приедет обратно, человечный такой подход. Но студенты уезжают и часто потом не возвращаются, и так у нас вымывает 50−60% молодёжи.

Но нельзя сказать, что у нас только отток в группе 18-23, нет. И на Дальний Восток приезжают студенты, но хотелось бы, чтобы их приток был больше.

Если в целом по структуре посмотреть, в 2023-м в ДФО прибыло 61,6 тысяч человек, причём половина — из Сибирского и Центрального федеральных округов: 26% и 22% соответственно, чуть меньше из Уральского.

Из других стран мира за прошедший год в ДФО прибыло 48,9 тысяч человек (на 33% больше, чем в 2018 г.), из них 38% – из Киргизии, 17% – из Таджикистана, 13% – из Китая, 11% – из Узбекистана, 9% – из Армении. В этом же году выбыло из ДФО за рубеж 49,4 тыс. чел. (в 1,5 раза больше, чем в 2018 г.), в том числе 40% – в Киргизию, по 14% – в Таджикистан и Узбекистан, 10% – в Армению, 7% – в Китай. Перечисленные пять стран дают 88% международного миграционного притока в ДФО и 85% миграционного оттока. Активизация международной миграции может объясняться снятием запретов и открытием границ после окончания пандемии COVID-19, повышением миграционной привлекательности Дальнего Востока для трудоустройства жителей ближнего зарубежья, а также уникальными внешнеполитическими факторами. В большинстве своём это временная рабочая сила.

— И мы приходим к вопросу, сколько нам не хватает рабочих рук...

— Да, дефицит трудовых ресурсов есть, и он будет нарастать. Безработица в 2% на самом деле это уже ненормальная безработица. У экономистов есть понятие фрикционной безработицы: то есть уволились, не устроились… Это такой уровень безработицы — до 3%, когда экономика может нанять людей, они просто меняют работу.

Если этот уровень ниже, это значит, что уже перегрев серьёзный в экономике присутствует: заняты все рабочие руки, возникает дефицит, и мы растем ниже потенциала.

— Если в цифрах, сколько нам не хватает?

—У нас сейчас количество вакансий относительно размещённых резюме выше 3 раза, в среднем по России в 2 раза. У нас дефицит где-то 199 тысяч рабочих мест, и это почти 20% от общего дефицита по стране.

Максимальная необеспеченность у нас по техническим кадрам. Ожидается сильный рост в обрабатывающей промышленности и там дефицит в более чем 70 тысяч человек до тридцатого года прогнозируется, очень серьезная необеспеченность в строительстве: разница в 38 раз. Потребность огромная: сейчас начнётся масштабная реализация мастер-планов, и это уже будет уже перегретый спрос, я бы сказал. Организации друг у друга переманивают людей, инфляция зарплат происходит постоянно. Кроме того, нужны люди в электроэнергетике, леспроме, деревообрабатывающей отрасли — здесь самые большие перекосы между потребностью и наличием резюме.

— Если посмотреть с такого ракурса: рожают и ухаживают за детьми женщины, но многие из них вынуждены работать, и это влияет на количество рождений. Почему бы государству — раз уж мы хотим поднять рождаемость — не признать труд женщины, связанный с рождением, воспитанием ребенка до совершеннолетия общественно полезным трудом, оплачиваемым, засчитываемым в стаж, обеспечиваемым пенсией?

— Смотрите в двадцатом веке в принципе рост мировой экономики во многом объяснялся выходом женщин на работу. Началось это в первую мировую войну, когда мужчины ушли воевать, а женщины заместили их.

Они начали трудиться у станка, заняли другие посты, и потом это стало привычной данностью, переход произошёл, то есть рост экономики был как раз основан на вовлечении женщины в продуктивный труд, помимо воспитания семьи.

За это приходится платить снижением рождаемости, потому что нельзя же быть и передовиком на работе, и дома у тебя шестеро. Конечно, есть и такие примеры, но это исключения, я удивляюсь и восхищаюсь такими женщинами. Но сложно себе представить, что все работающие женщины займутся исключительно семейными делами, если будет введена оплата «репродуктивного труда» — по рождению, воспитанию детей до совершеннолетия. Кстати, если это вдруг случилось бы, то усилится и без того острый дефицит рабочих рук.

Не будем забывать и о желании женщин самореализоваться профессионально, вне семьи. К тому же вряд ли «репродуктивный труд» будет оплачиваться так же, как труд в учреждении, на производстве, в коммерческой организации. Поэтому я сомневаюсь, в реальности такой ситуации, когда за поддержание семейного очага будет выплачиваться зарплата. 

Но стоило бы подумать насчёт того, чтобы учитывать эту работу, этот труд на благо семьи в пенсионном стаже, или связать пенсию женщины с количеством детей, привязать к отчислениям в пенсионный фонд, создать отложенную преференцию. Но это необходимо всё тщательно просчитать, смоделировать, учесть все факторы.

— Раз уж на Дальнем Востоке ситуация особенно проблематичная, может, стоит кратно умножить финансовую поддержку семей, проживающих здесь? Какие бы другие шаги, более решительные, чем существующие меры, нужно предпринять по Вашему мнению?

— Действительно, демографическая ситуация на Дальнем Востоке требует активной государственной политики, т.к. условия жизни и трудовой деятельности населения характеризуются более суровыми условиями, чем в целом по стране. Реализуемые меры, включенные в состав дальневосточного пакета, уже показали свою эффективность. При этом их главная задача не столько обеспечить рост, сколько минимизировать ожидаемые демографические провалы из-за последствий кризиса 1990-х годов.

Повторюсь — уровень рождаемости на Дальнем Востоке выше, чем в среднем по стране. Проблема снижения рождаемости носит не региональный, а общенациональный и мировой характер. Например, в Республике Корея суммарный коэффициент рождаемости достиг – 0,8 (самый низкий в мире). При этом государство предпринимает беспрецедентные меры по повышению рождаемости.

Кратное увеличение поддержки, как и любые масштабные вливания денег, чревато разгоном инфляции. Одним из направлений, которые уже реализованы в других странах, и могут быть применены в России, на Дальнем Востоке — это существенные налоговые льготы для семей, в которых рождаются дети. Я считаю, над этим стоит поработать.

При этом надо постоянно помнить, что преодоление тенденций, получивших название в научной литературе «демографический переход», невозможно за короткое время. Это длительный процесс, который может занять от 10 до 15 лет. Поэтому и решения должны быть тщательно продуманы, это не «латание дыр», это долговременное планирование.

Резюмируя, хотелось бы отметить, что ситуация с демографией на Дальнем Востоке реалистично оптимистичная: миграционный отток замедляется, от эффекта «ямы» 90-х, мы никуда не денемся, но контрциклические меры применяются: например, миллион рублей за третьего ребёнка — эта мера поддержки распространена на весь Дальний Восток, она действительно работает, как мы видим, есть меры по поддержке молодых семей, есть ипотека под 2%, о продлении которой до 2030 года заявил Президент, выступая на пленарном заседании ВЭФа, всё это работает, есть эффект. Надо просто спокойно ждать и в ближайшие годы, я уверен, что мы увидим самое главное —изменение тренда.

Цифровизация – это не только про государство

С 2018 года Россия живёт в парадигме национальных проектов, охватывающих практически все значимые сферы жизнедеятельности государства. Процесс «оцифровки» экономики не является исключением. Создание безопасной информационно-телекоммуникационной инфраструктуры, перевод государственных органов на отечественное программное обеспечение, подготовка квалифицированных кадров – далеко не полный перечень задач нацпроекта «Цифровая экономика», реализация которого заканчивается в декабре 2024 года. С 2025 года «Цифровую экономику» сменит «Экономика данных» – новый нацпроект, рассчитанный до 2030 года.

Не погружённый в тему читатель решит, что меняется лишь название госпрограммы при сохранении прежнего содержания. На деле же «Экономика данных» впервые формулирует задачу перевода бизнеса на цифровые рельсы, тем самым знаменуя новую эпоху взаимоотношений государства и предпринимателей в вопросе цифровой трансформации. «Я бы не разделял цифровизацию государственного управления и бизнеса», – заявил вице-премьер Дмитрий Григоренко, отвечая в ходе Восточного экономического форума на вопрос о новом нацпроекте. «Без данных цифровизация не работает, а данные генерит не государство, а бизнес», – подытожил зампред правительства. И действительно, согласно просочившимся в прессу сведениям, «Экономика данных» одной из своих задач видит перевод к 2030 году 80 % организаций ключевых отраслей экономики на российское ПО.

Что будет дальше?

Возникают резонные вопросы — кто и как будет отчитываться за переход бизнеса на российское ПО? Какие обязательства ложатся на предпринимателей и какими средствами их выполнять? Вероятно, что рано или поздно бизнес начнёт представлять новую форму отчётности в Росстат. При этом цифровизация как таковая делает бизнес-процессы крайне прозрачными, а значит и безбоязненно завышать показатели внедрения IT-решений будет крайне сложно, если вообще возможно.

Ожидаемо, что с 2025 года региональные подразделения Минцифры начнут строго следить за долей «оцифрованных» компаний. На начальной стадии ведомство наверняка будет убеждать собственников и руководителей предприятий своевременно внедрять отечественное ПО, проводя обучающие курсы и семинары. Однако по мере приближения итогового отчёта 2030 года действия Минцифры будут иметь всё более принудительный характер. На начальной стадии это может выражаться в дополнительных фискальных нововведениях за отказ от использования отечественного ПО. Тем более, что тенденция введения дополнительных сборов за использование иностранного софта прослеживается уже сегодня. В дальнейшем правительство может перейти и к прямым карательным мерам. Как вариант, возможно введение административных штрафов за уклонение от внедрения рекомендованного ПО, наподобие статьи 13.11.2 КоАП РФ о незаконном использовании принадлежащих иностранным лицам программ и информационных систем.

Рыба станет проблемой

Ожидаемо, что одной из самых проблемных отраслей нацпроекта «Экономика данных» может стать рыбохозяйственный сектор. Несмотря на усилия Минцифры и Росрыболовства, рыбная отрасль остаётся одной из самых архаичных сфер российской экономики. По оценкам самих рыбопромышленников, сегодня до 70 % компаний рыбной отрасли избегают электронного документооборота в работе с контрагентами. Подобный подход не только осложняет ведение бизнеса, но и создаёт дополнительные риски. Не секрет, что контролирующие органы всё с большим подозрением относятся к бумажным документам. В результате не исключён вынужденный переход собственников рыбного бизнеса в другие сферы предпринимательской деятельности, либо отказ от управления компаниями в пользу правопреемников.

Как готовиться?

На деле же цифровизация не так страшна, как кажется многим. Безусловно, внедрение IT-решений вынуждает держать документы в порядке и вести своевременный учёт складских остатков. Однако сделав порядок своей привычкой можно избавиться и от постоянного аврала в бизнесе. Рыбопромышленники порой удивляются тому, как селлеры маркетплейсов управляют бизнесом с мобильного телефона. Безусловно, рыбный промысел доставляет больше хлопот, нежели онлайн продажа одежды или детских игрушек, однако и для рыбной отрасли уже разработаны современные технологические решения, способные значительно разгрузить собственников и управленцев.

Предпринимателям следует разобраться с представленными на рынке сервисами оцифровки бизнес-процессов. Необходимо понять, какие именно процедуры занимают наибольшее количество времени и ресурсов. У промысловиков зачастую к таковым относится поиск свободных складов для хранения добытой рыбы; у переработчиков – поиск покупателей. И на тот, и на другой случай уже существуют проверенные цифровые ресурсы, остаётся лишь освоить и внедрить их в бизнес-процессы. Самым сложным здесь, как правило, становится цифровая «трансформация» самих сотрудников. Нередко менеджеры препятствуют внедрению новых технологий, порой доводя ситуацию до негласного саботажа указаний руководителя. В большинстве же случаев это говорит о том, что собственник компании находится на правильном пути.

- Что вас больше всего вдохновляет в поездках?

- Открытие новых регионов для себя. До того, как я начала работать в PressPass, я очень недооценивала туризм в России, считала, что его особо и нет. Но после того, как начала ездить по работе в разные регионы страны, Россия для меня открылась с другой стороны, я поняла, что очень сильно заблуждалась и ошибалась. И теперь, например, Камчатка — один из моих любимых регионов. Мне кажется, я уже стала ее амбассадором. Даже в отпуск туда ездила и взяла туда с собой десять человек.

- Чем вдохновляетесь, когда готовитесь к поездкам, к написанию роликов?

- Каждая поездка — новая. Даже, когда приезжаешь в регион снова и снова — поездка и съемки каждый раз другие, они вообще не повторяются — другие погодные условия, другое окружение. На Камчатке я была в разное время года и видела очень разную природу. Хорошо, что в России есть четыре сезона, потому что можно наблюдать ее каждый раз другую.

Вдохновляют рассветы и закаты, потому что природа открывается с самой своей лучшей стороны. Съемки у нас в основном и проходят в это время. Точнее, они проходят весь день, но начинаем мы с раннего утра, и это огромное счастье – застать и рассвет, и закат в один съемочный день.

Фото предоставлено Юлией Лобастовой

- Многие говорят, что ваши ролики похожи на кино. В чем секрет? Это команда, видение режиссера, работа продюсера?

- Это комплекс условий. Это и хорошая оптика, и оборудование, и режиссерский подход. Многие говорят, что не могут отличить картинку одного объектива от другого. Они лукавят, потому что еле уловимое отличие есть, оно как раз и дает картинку, как в кино или как в обычном репортажном ролике.

- Помимо хорошей оптики, нужна еще и хорошая команда.

- Да, наша команда насчитывает порядка десяти человек: кто-то трудится в продакшене, пока идут съемки, еще пять человек трудятся после. Цикл производства занимает почти месяц.

Фото предоставлено Юлией Лобастовой

- Как правильно создавать ролики? Какие этапы нужно пройти?

- Сначала мы изучаем территорию по видео и картинкам, которые уже есть. Затем складывается определенный набор того, что выгодно показать в регионе. После этого мы подбираем оптику, аппаратуру, реквизит, актеров и отправляемся снимать на натуре. Обычно на съемку нам требуется от пяти до десяти смен, при этом у команды абсолютно ненормированный рабочий день.

- А где берете актеров?

- Мы стараемся по максимуму вовлекать регионы в наши проекты и в качестве актеров приглашаем местных ребят, добровольцев, которые будут выступать лицом своей территории. Например, в этом году в роликах на Камчатке снимались местные девушки — лыжница, гид и каюр.

- Какой из регионов Дальнего Востока самый кинематографичный, на ваш взгляд?

- Камчатка! Вообще на Дальнем Востоке я была в Якутии, Хабаровском крае и на Камчатке. Это всего четыре региона из одиннадцати, поэтому оценивать сложно.

 Фото предоставлено Юлией Лобастовой

- А какой дальневосточный регион вы мечтаете снять?

- Курилы. Это моя мечта. Еще интересно поснимать в Магаданской области, там очень красиво. И очень хочу побывать в Забайкалье на Чарских песках.

- С какими трудностями приходится сталкиваться во время съемок на Дальнем Востоке?

- С погодой. С ней вообще сложно где-то договориться, а на Дальнем Востоке особенно. Например, во Владивостоке мы снимали ролик-анонс для регаты. Был конец мая-начало июня. Гребцы, которых мы снимали, приготовили лодки, но в воду зайти не смогли — так было холодно. Пришлось находу менять локацию, ехать в другую часть города.

Нюансов, связанных с холодом, много. Даже в дождь можно что-то снимать, но не в холод, страдают и актеры, и съемочная группа. Этой зимой у нас была длинная съемка на Камчатке, мы работали 20 дней и съемочная группа болела по очереди. Это было очень тяжело, потому что не получалось полностью выполнить ни один съемочный день. Приходилось на ходу что-то решать, отменять съемки, переносить их.

- А взаимодействие с дикой природой — не одна из сложностей?

- Да, тоже одна из сложностей. Однажды в Кроноцком заповеднике мы снимали ролики о безопасном поведении туристов, и перед нами пробежал медведь. Было страшно — он с большой скоростью убегал от другого мишки, а мы думали, что он бежит прямиком на нас. Еще одна трудность — мошкара. Как-то раз мы попали в облако мошки, она постоянно была в кадре и все портила. Мы пытались что-то предпринять, пользовались репеллентами, но они не помогали. Вообще ничего не помогало. Длилось это минут 40, не было ни ветринки и мошкара стаями летала над всей съемочной группой, было очень неприятно. Пришлось ждать, пока сама природа не вмешается и не включит нам ветер. И как только он появился, мошку просто сдуло, и мы смогли спокойно работать.

- Что обязательно нужно показать в роликах о Дальнем Востоке?

- Уникальную природу, красивые пустынные пляжи. И еще, кроме природы, на Дальнем Востоке нужно обязательно показывать развитие, потому что оно есть и происходит стремительно. И это развитие можно показать через ролики про природу, потому что вся инфраструктура вписана в нее. И это, кстати, еще один интересный бонус регионов Дальнего Востока — ты находишься в городе, но при этом вокруг тебя природа.

 Фото предоставлено Юлией Лобастовой

- Самая сложная работа, которой вы гордитесь?

- Все работы, которые были сделаны с командой, мне нравятся. Они сложные и интересные.

- Что должно обязательно быть в ролике, чтобы он стал интересным?

- По моему мнению, любой ролик должен затрагивать струны души. Когда тебя затрагивает, значит, все получилось. А если посмотрел и ничего не осталось, значит плохо поработали.

Как развивается логистика в Хабаровске

После принятия нового государственного курса — поворота на Восток — Хабаровский край стал одним из ключевых логистических узлов России. По информации губернатора Хабаровского края Дмитрия Демешина, основные задачи для развития логистики в регионе — это модернизация портов Ванино и Советская Гавань, строительство нового Кузнецовского тоннеля, второго моста через Амур и дороги к пункту пропуска на острове Большой Уссурийский, а также электрификация железнодорожных путей до Охотского моря.

Транспортная инфраструктура края уже развивается совместно с Народным правительством провинции Хэйлунцзян. Сейчас действуют пропускные пункты Хабаровск – Фуюань, Хабаровск – Тунцзян и смешанный Покровка – Жаохэ. По итогам 2023 года грузооборот транспортного комплекса в регионе составил 238 млн т·км, а за первую половину 2024 года — более 100 млн т·км, превысив этот показатель за аналогичный период прошлого года.

Сейчас регион реализует 25 инвестпроектов в сфере транспорта и логистики, общая сумма которых составляет 700 млрд руб. Практически пятая часть инвестиций, по результатам 2023 года, сосредоточена в двух крупнейших логистических проектах — строительстве логистического комплекса OZON и восстановлении речного порта в Комсомольске-на-Амуре. Последний проект тесно связан с созданием международного транспортно-логистического комбинированного коридора «река-море» с перевалкой грузов через порты в Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре и Николаевске-на-Амуре.

При этом, компании Хабаровского края осваивают новые экспортные направления. За 2023 год доля несырьевого неэнергетического экспорта региона выросла на 8,5%, а в 2024 году — еще на 1,5%. Сейчас основные экспортируемые товары — рыба, ракообразные, шпон, пиломатериалы, стальная заготовка и золото в слитках.

Но несмотря на мощные перспективы развития, хабаровские компании все еще испытывают проблемы с логистикой. Перестроившиеся маршруты, неудовлетворительное состояние магистралей и погранпереходов, дефицит персонала — все это повышает расходы на логистику и вызывает задержки в доставке грузов.

Как хабаровские компании могут снизить расходы на логистику

Чтобы сократить затраты на логистику, стоит изучить варианты доставки товаров. Например, самыми дешевыми считаются морские перевозки, а самыми удобными — автомобильные. Комбинируя несколько видов транспорта, компания сможет построить оптимальный маршрут.

Еще одно решение — это консолидация грузов, когда груз перевозят в одном контейнере с товарами других компаний. Этот способ дольше, но дешевле. Есть смысл попробовать такие перевозки, если компания не привязана к срокам.

При планировании расписания отправок нужно учитывать «пиковые» периоды, когда груз точно задержится, и компания сможет потерять из-за этого деньги. Например, в Китае очень масштабно отмечается местный Новый год — если вы запланируете отправку перед самым праздником, то рассчитывайте на более длительное время доставки. И, естественно, в праздничные даты никто из китайцев работать не будет.

Понять, как и когда формировать отправки, чтобы сэкономить, поможет аналитика. Для этого нужно внедрить цифровые инструменты для управления процессами — с их помощью можно отследить, в какие дни и по каким маршрутам лучше отправлять грузы. Кроме этого, компания сможет оптимизировать бизнес-процессы, разгрузить сотрудников и сократить время на решение рутинных задач.

Какие цифровые инструменты помогут сократить расходы

Рассмотрим подробнее, какие инструменты использовать, чтобы оптимизировать затраты на логистику:

● Электронный документооборот. Составлять, утверждать и подписывать бумажные документы — очень долго, к тому же они всегда могут потеряться. Цифровые инструменты позволяют сократить обмен документами до нескольких секунд — компания сможет быстрее заключать сделки и оформлять поставки.

● GPS. Отслеживание местоположения позволит анализировать маршруты и впоследствии выбирать самый оптимальный. К тому же, у компании больше контроля над грузом — он не сможет неожиданно «потеряться».

● ERP. С помощью платформы для управления бизнес-процессами можно автоматизировать учет и продажи, анализировать затраты, а также выполнять массу других рутинных операций. Это особенно удобно в условиях кадрового дефицита.

● WMS. Система управления складом поможет управлять процессами поступления, хранения, комплектации, упаковки и отгрузки отправлений. Используя ее, можно значительно сократить расходы на обработку отправлений и избежать ошибок.

● Платформы для организации перевозок. Они помогают быстро найти партнера-перевозчика, отследить маршрут и проконтролировать доставку. Кроме этого, проанализировать работу на каждом этапе и автоматизировать от рутинные процессы.

Почему цифровизация так важна

В сегодняшних условиях, где Хабаровский край становится одним из крупнейших логистических хабов, растёт конкуренция. Учитывается всё — и скорость поставок, и стоимость товаров, и быстрота сервиса. Компании, которые игнорируют современные технологии, вскоре не смогут конкурировать с теми, кто перешёл «цифру».

Поэтому с каждым годом все больше хабаровских заводов и предприятий задумываются об оцифровки бизнеса. Учитывая перспективы развития Хабаровского края как транспортного узла, поддержку государства и растущий объем экспорта в дружественные страны, стоит ожидать, что интерес к цифровым инструментам будет только расти.