Как единственный в России поэт – шеф-повар – камнерез совмещает профессии и вдохновляет других
Еще час назад он готовил нежнейший стейк из мраморной говядины на ресторанной кухне, а после смены – уже высекает искры из глыбы мрамора на пустыре. Стоять близко во время этого светопреставления чревато: можно надышаться каменной пылью, «поймать» летящий на бешеной скорости осколок, или оглохнуть от рёва болгарок. При работе с крупными массивами камня Андрей Шумилов облачается в защитный костюм, очки и респиратор и становится похожим на астронавта. Оседающая вокруг серая взвесь добавляет пейзажу космичности, прибирает резкие грани реальности... начинается новый акт сотворения.
КАМЕНЬ В ОГОРОД
Чтобы не мешать семье и соседям – у Андрея свой дом на окраине Хабаровска – мастерскую он оборудовал под открытым небом.
«Я отсыпал площадь ниже всех участков, поставил старый стол, провел ток и воду, здесь у меня романтика с комарами», - рассказывает мастер. «Если облако летит, то в противоположную сторону, где овраг и железная дорога. Здесь я делаю грязную большую работу с камнями. Это тяжело, порой само сырье может весить от 50 до 120 кг, приходится тащить его на двухколесной тележке по тропинке с большим градусом уклона, или волочить на пузе вниз по скользкой почве. И хотя соседи частенько помогают, бывает, я ловлю деревья вместе с этим булыжником и телегой, а к ночи ноги подкашиваются. Зато кайф - непередаваемый!»
Фото из личного архива Андрея Шумилова
«Отсекая лишнее, я всегда стараюсь сохранить уникальную форму камня, задуманную природой», - продолжает камнерез. «После придумываю фэнтезийный узор и выбиваю его - это самая кропотливая часть. Мои работы часто ассиметричны и не имеют ничего общего со штамповкой. На воздухе я делаю крупные вещи: раковины, вазоны, основы для фонтанчиков. Но мне ближе всевозможная посуда, тарелки, блюда, я же повар! Также из камня я создаю функциональные ступки для измельчения трав и приправ, ножи, соусники. Мелкие ювелирные вещи я делаю в бойлерной, нашем коммуникационном узле дома. Там у меня маленькая циркулярочка, три бор-машинки и куча других «приблуд».
Но это по вечерам и в выходные. В рабочее время хабаровчанин слушает музыку кастрюль и шкворчащих сковородок. Свой путь к высокой кухне герой начал еще в нулевые: после школы окончил курсы поваров-кондитеров в торгово-экономическом техникуме Хабаровска, где его сразу приметили и позвали в кафе.
Фото из личного архива Андрея Шумилова
МОНУМЕНТ ОТ ШЕФ-ПОВАРА
В команде необычного шеф-повара - «холодник», «горячник», повар на мангале, кондитер и две посудницы. Начальство знает про двойную жизнь Андрея Шумилова не только потому, что в ресторане завелась эксклюзивная посуда, а сам «старший по тарелочкам» активно светится со своим ремеслом в соцсетях.
Фото из личного архива Андрея Шумилова
Во время ковидных ограничений шеф-повар показал, что умеет не только крутить ореховое гофре и эмульгировать айоли, но и обращаться с тяжелым инструментом. Тогда вместе с двумя коллегами по кухне они своими руками отремонтировали террасу заведения, уложили камень и смастерили лавочки.
«Из пушистого музыкального мечтателя в мужчину я начал превращаться в 2009 году, когда старшего мужчины в доме, моего отчима не стало. Я понял, что песни песнями, мечты мечтами, но тут реальность, жена беременная, и надо работать руками! Я стал хозяином, а это всё, от бинта до ваты, ты сам себе ТСЖ, крыша потекла - почини, где-то нужно заварить, где-то гвоздь забить, саморез закрутить, что-то построить. Однажды мне понадобилось соорудить простенький заборчик из палочек и сеточки, чтобы собака не топтала помидорные грядки. Вместо этого я сделал нечто монументальное с основанием из армированной каменной кладки, на это ушло три тонны средней фракции гранита. Тогда я впервые коснулся камня, и меня как током ударило! А поскольку я шеф-повар, я стал мечтать о ступке ручной работы. В ресторане была однообразная посуда, а мне хотелось привнести что-то древнее, этническое, магическое, чтобы не просто белый фаянс, а с изюмом. Я сделал ступку из базальта, причем кусок камня нашел в овраге за нашим огородом, выточил, там была черная гравировка, хаотические узоры. Ее купил шеф-повар хабаровского ресторана «Луга», - делится Андрей Шумилов.
Фото из личного архива Андрея Шумилова
На деньги от продажи первой ступки начинающий камнерез купил алмазную оснастку. После, чтобы набить руку, делал пепельницы друзьям из подножного камня, или менял свои творения, например, на ведро абрикосов. Позже стал продавать работы в интернете, а на вырученные деньги покупать инструменты. В камнерезном «меню» появились сливочники, конфетницы, чарки, ложки, икорники, соусники, ножи для пуэра и трав, а также визитницы, карандашницы и подсвечники причудливых расцветок и форм. Причем не только из камня, но и из дерева. Мастерскую Шумилов назвал «Varuna stone» (Варуна – ведийское божество; stone – с англ. камень).
Фото из личного архива Андрея Шумилова
«Каждый завиток формы, каждая деталька - это отдельная фреза. В основном, у меня роторный щеточный ручной инструмент, в простонародье болгарки, и масса алмазных насадок разных конфигураций, фрез, шлифовальных дисков, полировальных на болгарку. Как правило, все производства КНР, это все-таки самая камнерезная страна, самая лучшая алмазная оснастка - китайская, и цена радует. Арсенал составляют также угловые шлифовальные машины на 2200 и 1000 Вт., бормашина и около сотни алмазных дисков, боров, включая стоматологические, сварочный аппарат для армирования крупных изделий из камня и бетона, перфоратор и бетоносмеситель. Самая большая болгарка на 350 мм весит 20 кг, это пауэрлифтинг, причем жесткий, с вибрациями и дождиком, так как к кожуху еще и подключается шланг для подачи воды», - говорит мастер-многостаночник.
СЪЕДОБНОЕ НЕСЪЕДОБНОЕ (УМЫВАЛЬНИК СРЕДНЕЙ ПРОЖАРКИ)
Септариум из жерла потухшего вулкана Собер-Баш на Кубани, агаты, сердолики, марионы и окаменелое опализированное дерево – из Приморья, богатый на ирризацию – синие и серебристые переливы – лабрадорит – из Хабаровского края, кальцифер с невероятными узорами – из ЕАО. Сырье у мастера-самоучки, как и клиентура, со всей России. Самые габаритные и дорогие работы – раковины по цене неплохого авто – украшают с десяток квартир в престижных районах Москвы и Санкт-Петербурга, несколько творений уехали заграницу. Если первые сантехнические диковинки были данью моде, с диким краем и гладкой внутренней частью, теперь раковины практичны, «зализаны» со всех сторон, уточняет Шумилов. Что-то похожее он видел только у американцев.
Фото из личного архива Андрея Шумилова
«Кто-то верит, кто-то нет, но камни, минералы это форма жизни, тут к тёте не ходи. А еще они разные на вкус! Как бы я не защищался в процессе, всё равно всё попадает на слизистую, в итоге я невольно дегустирую те или иные горные породы. Мой любимый нефрит, например, органолептически ощущается как нечто приятное, камень породистый. Еще к благоприятным можно отнести сердолики и халцедоны, это наши пресловутые дальневосточные «кремушки». Когда мы всей семьей гуляем у Амура, я даю сыновьям команду - ищем «кремушки» без трещин, это наш с вами хлебушек, он идет на украшения. Тактильно тоже чувствуется, что это непростой камень. А пыль от некоторых камней, бывает, раздражает и кожу, и слизистую, но эти ощущения трудно описать, можно язык сломать.
Фото из личного архива Андрея Шумилова
Камни учат безмолвию, спокойствию и концентрации внимания», - добавляет Андрей Шумилов. «Это очень сакральный момент, если ты не будешь бдительным за работой, то обязательно получишь травму, что бывало со мной неоднократно. Офтальмологический травмпункт это мой любимый кабинет был. Причем я работаю в маске, но мне залетает через какие-то непонятные миллиметровые щели или просачивается сквозь вентиляцию в очках поток, струи вот этой пыли с осколками. Бывало, перчатки наматывались на руку, сегменты от диска подлетали и втыкались в тело, страшно было. Стоит начать работать на эмоциях, камни тебя наказывают».
ШОУ И БИЗНЕС
Но зато именно экспрессивная подача принесла автору более 40 тысяч фолловеров в «Тик-Токе». В онлайне порой трудносовместимые в реальности навыки хабаровчанина объединились, усилили друг друга и отстроили от конкурентов. Кто еще из мастеров-рукоделов может хорошо поставленным баритоном спеть о шелесте древних деревьев в светильнике, сложить стихи от имени чаши, в жилах которой течет «лютая сибирская речка», или сыграть мелодию льда на нефритовой вазе? Приправьте это брутальным закулисьем из мастерской, юмором, сельским лайфстайлом, и получите успешный блог.
«Так вышло, что коллеги из разных городов и стран стали делать комплименты, что я вдохновляю их на творчество своими музыкальными подачами, отношением к камням, к работе. Теперь меня куда только не зовут. В России и на Байкал, и на Кавказ, и в Приморье, и на Камчатку, много знакомых завелось! Вот на днях еду к берегам Японского моря, будем с таким же, как я «больным по камням» человеком искать интересные образцы. Познакомились в интернете», - делится хабаровчанин.
Подписчики часто советуют хозяину странички озвучивать сказки, или идти в шоу-бизнес. «Там грязь похлеще, чем от камнерезки», - отвечает на это мастер, и вспоминает свою попытку покорить столичный музыкальный Олимп. В 2005-м Андрей Шумилов и вместе со звукорежиссером Андреем Ткачуком делали уже более лёгкий проект «Аэро», песни крутились на хабаровском радио. Через пару лет «Европа +» позвало коллектив на конкурс «5 звезд» в Москву.
«Мы поехали и увидели воочию тот самый пресловутый российский шоу-бизнес, увидели знаменитых продюсеров», - вспоминает Шумилов. «Впечатление не из приятных. Все было такое сопливое, намазанное, натянутые улыбки, чувствовалась фальшивка. В жюри сидели Бабкина, Кобзон, Дробыш, все топали, хлопали. Это категорически не соответствовало тому, к чему я стремился, к чему я шел, в этом не было творчества. Я прикоснулся к своей мечте и похоронил ее там же, в московском клубе «Шоколад». Потом я походил по мегаполису, меня оттолкнули шум, гам, плотность и серая атмосфера, я понял, что это не мой город точно».
«Отличительная черта же нашего региона, что тут никому нафиг ничего не надо в плане искусства, творчества», - добавляет «горчицы» рифмующий повар-камнерез. «И из-за того, что во многих сферах всё тухло, таланты опускают руки, а этого делать ни в коем случае не следует. На самом деле хорошо там, где ты, если в тебе есть хозяин, твоя истинная сущность. Если она в тебе есть, то тебе хорошо везде. А если в голове каша, то куда бы ты ни поехал, где бы ни пытался скрыться от этого агрессивного мира в тайгу, в горы, в пещеры, на дно океана, тебя везде достанет. Я считаю, что искать какое-то особенное место - это бег от реальности. У нас край экологичный, плотность населения невысокая, засоряющих атмосферу предприятий особо нет, не такая концентрация, как на том же Урале. Тихо, спокойно, нет шума и напряженности, нет загаженности пространства, есть леса вокруг, воздух, классные люди. Дальний Восток я просто люблю. Это моё место».
Елена ВертянкинаСейчас, имея за плечами опыт работы в фешенебельных ресторанах Москвы «Parisienne» и «Semifreddo Mulinazzo», выпускник Комсомольского-на-Амуре кулинарного училища №24, шеф-повар хабаровского ресторана «MeetMeat» Алексей Шилов с уверенностью говорит: учиться можно и нужно везде, но реализоваться и делать, что хочется, на Дальнем Востоке проще всего!
Путь Алексея в шефы сложно назвать простым. Родился он в семье военнослужащего, недалеко от Ванино – в закрытом военном городке Монгохто Хабаровского края, где базируются дальние бомбардировщики. Место, более удаленное от поварской науки, придумать сложно. Но переезд в Комсомольск-на-Амуре и случайно увиденное кулинарное шоу возымели неожиданный эффект.
- Нет, ну начать надо все-таки с того, что у меня мама хорошо готовит, и по детству я много времени проводил на кухне, смотрел, как и что она делает, и говорил уже тогда, что пойду работать поваром. А решающий толчок случился, когда я увидел шоу Джейми Оливера «Голый повар». Мне он очень понравился – молодой, энергичный, подвижный британский повар, который готовил из тогда мне не известных продуктов. Я, конечно, романтизировал эту профессию у себя в голове - и пошел в 24-ое училище Комсомольска-на-Амуре.
Ничего, кроме разочарования, учеба Алексею не принесла – устаревшее оборудование, древние методики… Но вот практика в гриль-баре вновь пробудила интерес к выбранному делу, а жирным восклицательным знаком стал мастер-класс шефов из Владивостока.
Фото: из личного архива Алексея Шилова
- Я увидел настоящий уровень, - вспоминает Алексей, - когда шефы в белом, нарядные, красиво говорящие, готовящие современные блюда, а не «Отбивную на листе салата», салат «Морской коктейль» или «Дамский каприз». Я загорелся и после мастер-класса подошел к ним и говорю: «Ребят, заберите меня с собой!». Никуда они меня, конечно, не забрали, но посоветовали перебраться в ближайший крупный город. Для меня это был Хабаровск.
Так и приступил Алексей в 2008-м к освоению поварского искусства с большой буквы «И» в хабаровских ресторанах. Правда, сразу понял, что профессиональный ландшафт скуден, поэтому плотно занялся самообразованием и стал участвовать в конкурсах – городских, региональных…
- Стал участвовать - и постоянно проигрывал, - рассказывает Алексей, - в силу неопытности, других причин… но это закаляло мой дух. Заставляло учиться дальше, много читать. По интернет-переписке познакомился с эстонскими шеф-поварами русского происхождения – кузенами Романом и Игорем Защеринскими. Они мне многое объяснили, поделились информацией и серьезно подбодрили.
Алексей засел за литературу, стал больше практиковать и даже взял отпуск, чтобы подготовиться к чемпионату «Мастер стейк - 2010», который проходил во Владивостоке. Главным призом была профессионально-образовательная поездка в Америку на 10 дней.
– В финал из 27 шеф-поваров вышла где-то половина, и я в их числе. Начал готовить – руки дрожат, понимаю – не то что-то делаю. И сам себе сказал: «Так, если сейчас не соберешься, ты не выиграешь никогда!». Не знаю как, но взял себя в руки и начал все по плану. Приготовил к мясу авторский соус по рецепту классической французской кухни XVIII века – двое суток его варил – в итоге получилось такое переплетение французской и американской кухни.
Поездка в США выдалась насыщенной – Вашингтон, Чикаго, Даллас. В университете Техаса - теоретический курс «Как определять тип мяса», спецкурс по разведению мясных пород и генетику, погружение в историю американских стейков, визит на завод, где перерабатывают мраморную говядину,…
На родине стейков
Фото: из личного архива Алексея Шилова
– Приехал я в Хабаровск и задепрессовал, - рассказывает Алексей, - уж слишком разительный был контраст. И я понял, что хочу учиться дальше, хочу еще стажироваться.
В то время Алексей был уже шеф-поваром «DJ кафе Gallery» – заведения, с которого он и начинал после переезда из Комсомольска-на-Амуре. Переговорил с руководством и получил «добро» на стажировку у своих знакомых братьев Защеринских, которые открыли к тому времени два ресторана в Таллине. Там состоялась не просто личная встреча, но тесное знакомство с работой кухни европейского уровня – когда царит идеальная дисциплина, когда продукты наисвежайшие, когда все блестит и сверкает. Познав все это, Алексей нашел в себе силы вернуться в Хабаровск, чтобы… снова из него уехать.
В Таллине у кузенов Защеринских
Фото: из личного архива Алексея Шилова
- После поездки в Эстонию я понял, что шеф из меня никакой, что не хватает знаний, навыков в управлении, в организации работы кухни и ресторана. Поэтому в 2011-м все продал, что мешало, и отправился покорять Москву. Я знал, куда хочу, какие рестораны в Москве считаются крутыми, и сразу направился в «Semifreddo Mulinazzo», владелец и шеф-повар которого Нино Грациано – обладатель двух звезд Мишлен. Меня взяли после собеседования, сказали: «Приходи, приноси санитарную книжку». Вообще на кухне человека сразу видно, как он двигается, как организует рабочее место, поэтому уже по тому, как повар делает нарезку – можно сказать если не все, то многое. Но начал я с нуля – с чистки овощей, «принеси-подай-не мешай», потом стал поваром горячего цеха, - вспоминает Алексей. - Именно там я получил колоссальный опыт, там я впитал, что такое настоящая кухня, как она должна быть организована, там были потрясающие продукты, все свежее, рыба свежая!
Знакомство с «продуктами» в «Semifreddo Mulinazzo»
Фото: из личного архива Алексея Шилова
- Сам Нино Грациано иногда готовил у себя прямо в зале – у него там своя была кухня – для VIP’ов, - продолжает Алексей, - туда приезжал посол Италии, гости на Майбахах с личными водителями, звезды эстрады… Через три месяца я уже получил самостоятельность, никто за мной не приглядывал. Но, с другой стороны, работа была тяжелая, физически изнуряющая – с одним выходным в неделю и зарплатой 55 тысяч рублей в месяц (2011 год – прим. ред.) К тому же су-шеф у нас был тоже итальянец, настоящий тиран, много орал, и через год я ушел в другой ресторан – тоже очень крутой, но уже французский – «Parisienne».
интерьер ресторана «Parisienne»
Фото: parisiene.ru
«Parisienne» находится в историческом здании – построенном более ста лет назад Царском павильоне. Он предназначался для отдыха императорской семьи и был главным зданием грандиозного комплекса сооружений Всероссийской торгово-промышленной выставки 1882 года. Именно здесь в 1896 году был дан званый ужин в честь коронации императора Николая II, и «Parisienne» продолжает многовековую историю этого особняка, предлагая гостям оригинальную французскую кухню – любимую кухню семьи Романовых.
- Кристиан Маурино тогда был там шефом. Он очень крутой, хотя тоже – как и многие шефы – тиран и нарцисс, но у него очень крутая организация работы была, база вот эта французская. Он к тому же был преподавателем в кулинарной школе во Франции, и именно он натренировал во мне дисциплину. Он мне говорил: «Алексей, мне не надо, чтобы ты пробежал 10 километров как попало. Мне надо, чтобы ты пробежал один километр, но красиво!». Он вообще очень замороченный был – любил сложности всякие. У него по три гарнира могло быть в блюде, по два соуса к горячему, и горячее само какое-нибудь замудреное. И я запомнил этот опыт на всю жизнь – если ты хочешь работать на кухне, особенно французской, то у тебя все должно быть четко – организация, движения, сотейник к сотейнику, ложка к ложке. Как ты мелочи эти все прочувствуешь, так и в еде у тебя все кубики ровные будут.
Готовность № 1
Фото: из личного архива Алексея Шилова
Работать в «Parisienne» оказалось еще тяжелее, чем в «Semifreddo». Рабочий день 15 часов, постоянно на ногах. Алексей очень сильно похудел и заболел, но позволить себе остановиться не мог. Случалось - падал в обморок на кухне. И хотя хабаровчанин дослужился уже до старшего повара и рукой было подать до су-шефа, в какой-то момент понял, что этот ритм, эта атмосфера – это все «не его». Решил вернуться в Хабаровск.
- На пределе просто работал, на максимальном пределе, - рассказывает Алексей, - и нервы стали пошаливать, чего уж… Постоянный крик француза приходилось терпеть, там люди ломались как спички. У меня картина мира поменялась, и всё – собрал вещи, купил билет и уехал домой.
Отдохнув в Комсомольске, в профессию Алексей вернулся в Хабаровске. Это был период активного поиска себя как шефа. «Сверху» никто не давил, была возможность пробовать, искать, придумывать. Появилось первое самостоятельное «осознанное» меню, продуманное от А до Я. Пришли понимание и уверенность, и в 2016 году Алексей с командой решился на участие в конкурсе, но уже не местечковом. Замахнулись - ни много, ни мало – на «Chef a la Russe» – всероссийский открытый кулинарный чемпионат среди шеф-поваров.
В разгар кулинарного поединка
Фото: https://chefalarusse.ru/
- Мы полгода готовились! Нас было трое – это условие конкурса, это командная история - Илья Кожевников и Ксения Бояркина – владелица и шеф-кондитер хабаровской кондитерской «Le Nuage», - вспоминает Алексей. - Приезжаем в Москву, вытягиваем жребий, и… оказываемся первыми в первой десятке! Там такие десять огромных боксов, каждый оборудован своей печкой, плитой… в общем, полноценная кухня. Ты готовишь с нуля - привозишь продукты с собой, овощи только могут быть почищены, а вся нарезка, тепловая обработка – это всё там. Тебе дается полтора часа, и ты делаешь четыре одинаковых горячих, четыре закуски и четыре десерта. В судьях и наши шефы, и из Европы, и из Австралии. И вот в полуфинале мы взяли золото! А в суперфинале – там «черный ящик», ты не знаешь, что внутри, какие продукты – мы взяли бронзу. И этого с первого захода! При том, что некоторые шефы пробуют себя в конкурсе по несколько лет подряд, но уходят «не солоно хлебавши».
Хабаровск - вперёд!
Фото: https://chefalarusse.ru/
После блистательного выступления шеф Алексей Шилов стал нарасхват. Были моменты, когда подумывал продолжить карьеру в Москве. Против Хабаровска, в первую очередь, говорила сложная логистика – уж сильно издалека и задорого приходится везти хорошие продукты. Но сыграл другой момент – Алексей понимал, что дома, на Дальнем Востоке у него есть имя, есть авторитет, есть устоявшиеся и растущие связи.
- Стали звать в другие города просто сделать ужин, - говорит Алексей, - и вообще я понял, что здесь, на Дальнем Востоке, у меня получается наслаждаться жизнью. Пахать приходится будь здоров, конечно, но здесь у меня высочайшая востребованность, я могу реализовать проекты, на которые в Москве положил бы гору усилий и нервов. Здесь мне вот предложили простроить с нуля ресторан, все распланировать и сделать, как я это вижу! Такого опыта у меня не было, и я, конечно же, за этот проект взялся.
Этим рестораном стал «MeetMeat» – как само заведение себя позиционирует, «ресторан с честными ценами на мясо и вино». Хабаровчане быстро оценили грамотную винную карту, разнообразные стейки – от премиальных до альтернативных. Место моментально стало популярным. Работая над его идеей и концепцией, Алексей нашел новые смыслы и для себя.
Фото: из личного архива Алексея Шилова
- Пришла мудрость, наверное… Вместе с опытом. Ушло стремление стать выше, сильнее, быстрее, - делится он. - Ту еду, которую я сейчас делаю, я делаю осознанно. Без попытки кому-то что-то доказать. Это еда для людей, а не самовыражение – мол, посмотрите какой я «неимоверный художник». Я сейчас смотрю на многие вещи проще, готовлю тоже проще, а выход творческому зуду я нашел в фотографии. Нет, на кухне у меня творчество, безусловно, присутствует, но теперь его количество уменьшилось. Я бы сказал даже, что мир фотографии очень похож на еду, он проще, конечно, и мне он очень понятен.
Фото: из личного архива Алексея Шилова
- Что будет дальше – я пока не сильно загадываю. Звонил мне недавно хороший товарищ из Москвы – бывший хабаровчанин, предлагает совместный проект. Я не знаю, во что это выльется, но пока мне здесь хорошо. Здесь на ДВ - я на своем месте. Дальний Восток ведь классным не только природа делает, а люди, их энергия. Вот как у меня на кухне – без меня это все просто кастрюльки, плиты, стены. А по большому счету, все как в пословице – не место красит человека, а человек место!
Жительница Якутии Дарина Федорова отучилась на провизора, объездила автостопом полмира. В итоге вернулась в родной город и открыла собственный туристический проект.
АВТОСТОПОМ ПО ЕВРОПАМ
Дарина Федорова вспоминает, что до 21 года особо не путешествовала, а однажды отправилась с мамой и сестрой в Египет по туру «все включено», и после этого навсегда отказалась от таких вылазок — очень скучно.
«Я выросла на приключенческих передачах и книгах, читала, как путешествовать автостопом, мне всегда было интересно ездить дикарем. Однажды я решила – почему бы и нет? Во-первых, у меня особо не было тогда денег, во-вторых, я люблю авантюры. Мой первый опыт путешествий автостопом был по России. Затем я ездила по странам СНГ, Юго-Восточной Азии и Ближнему Востоку», — рассказывает Дарина.
Родители сначала не одобрили новое увлечения дочери, поэтому порой она даже не рассказывала им, что собирается путешествовать таким способом. А потом просто поставила перед фактом. Сейчас они относятся к этому нормально.
«Путешествую я иногда одна, иногда с кем-то в паре. И в том, и в другом случае есть свои плюсы и минусы. Как правило, тех, кто стоит на трассе один, быстрее подбирают, то есть ты быстрее движешься по маршруту. А когда путешествуете в паре, вы чуть медленней, зато ты можешь поспать, пока твой попутчик разговаривает с водителем. Кроме того, всегда приятно разделить восторг от посещения какого-нибудь классного места с кем-то еще», — отмечает Дарина.
По ее словам, в пути очень важно общаться с водителями – это первое правило. Люди останавливаются, чтобы побеседовать с попутчиком и развлечься в дороге. К тому же водитель за разговорами не уснет за рулем.
«Еще одно правило, которому я всегда следую в дороге: помнить о карме. Она работает! Надо делать добрые дела, больше отдавать, чем получать, и все это обязательно к тебе вернется. Если я встречу в пути интересных мне людей, с которыми комфортно, могу отправиться с ними, посетить предложенные ими места».
Маршрут Дарина составляет просто: назначает конечный пункт и движется по трассам, которые есть. Опасных ситуаций в путешествиях у нее ни разу не случалось, только собаки нападали под Нерюнгри. Отделалась царапинами.
«Я люблю бывать в аутентичных местах, где не так много туристов. Не скажу, что Европа мне не нравится, но там много законов, которые надо соблюдать, когда путешествуешь автостопом. Например, ты не можешь поставить палатку там, где нравится, а должен найти специальные места для кемпинга», — делится путешественница.
Самое долгое ее путешествие длилось 3,5 месяца. Дарина побывала в Белоруссии, потом отправилась на Кавказ, а затем на Ближний Восток. Сейчас отмечает, что очень понравился Казахстан: жители страны похожи на якутов и внешне, и по менталитету. При этом, в отличие от якутов, они легче идут на контакт, всегда придут на помощь, если понадобится. Покорила и очень красивая природа.
ТУРИЗМ В ГОЛОВЕ
Дарина Федорова — член Российского Географического Общества. Четыре года назад участвовала в проекте «Плавучий университет», побывала в Тикси, а такж ездила в экспедицию «По следам Обручева» в Томпонский и Оймяконский районы Якутии.
«Родная республика меня удивляет. Булунский район, например, сильно отличается от всего, что я видела: это тундра, летом там вообще не садится солнце. Я положительно отношусь к внутреннему туризму. У меня куча легких на подъем друзей в Якутске, они все занимаются спортом, альпинизмом. Недавно, например, мы на своих машинах ездили в Восточную Хандыгу», — рассказывает путешественница.
Тем, кто интересуется туризмом в Якутии, Дарина советует посетить Кангаласский и Табагинский мысы, которые находятся недалеко от Якутска. Также рекомендует съездить на Еланку, сплавится по рекам Кэтэмэ и Кенгкеме.
«В принципе, вся Якутия очень красива. Она манит тех, кто любит дикие и неизученные места. Этим летом, думаю, будет развиваться межрегиональный туризм. Например, можно отправиться на Горный Алтай, пойти там в поход, это будет несложно и недорого, особенно если есть свое снаряжение. Там нет комаров и налажена инфраструктура. Также могу посоветовать Камчатку, Сахалин, Владивосток, весь Дальний Восток. Я уверена: туризм – в голове, и это не зависит от экономической ситуации», — считает Дарина Федорова.
ПОМОГАТЬ ЛЮДЯМ
Сейчас Дарине 29 лет, она окончила медицинский институт СВФУ по специальности «Провизор». Проработав несколько месяцев, поняла, что это не нее: хотела помогать людям, а в реальности оказалось, что аптека — совсем не то место для такой цели.
Сейчас девушка занимается организацией экстремального и дикого туризма, походов, помогает путешественникам найти единомышленников, развивает новый проект — «Школа Туризма» . Это не турфирма и не «походники» обычном понимании, а нечто большее — группа, которая объединяет легких на подъем людей.
«Я начала развивать проект недавно, но еще до пандемии он был другого формата. Планировала возить людей по Средней Азии, но теперь, с учетом ситуации в мире, решила заняться туризмом в Якутии. Как только все двери откроются, обязательно буду показывать людям Камчатку, Алтай, Среднюю Азию. Я безумно влюблена в эти места и хочу, чтобы люди увидели все это своими глазами», — признается Дарина.
Девушка отмечает, что к туризму в Якутии у нее интерес первооткрывателя: многие маршруты малоисследованы, и она хочет стать одной из первых, кто их увидит.
«Раньше я хотела переехать из Якутии, но после того, как начала путешествовать, в том числе и по родной республике, начала влюбляться в нее все больше. Я люблю Якутск — здесь вся моя семья, мои друзья. Я люблю путешествовать, но после этого возвращаться в родной город. Здесь есть все, что мне нужно», — заключает путешественница.
Теперь резидент Свободного порта Владивосток марикультурный фермер Василий Гребенников делает бухту Витязь не только центром по разведению гребешка, но магнитом для гастро- и экотуризма.
Выписывать географические зигзаги – это у Гребенниковых семейное. Семья бабушки Василия, спасаясь от первой мировой войны, переехала из Белоруссии в Сибирь. Его отец поехал оттуда учиться Санкт-Петербург. Затем военная служба занесла его сначала в Приморский край, потом в Германию и, наконец, на родину предков – Белоруссию, где в 1979 году на свет и появился герой нашего рассказа. Минчанин в первом поколении, Василий закончил тут в 2001-м Белорусский национальный технический университет и с дипломом инженера-строителя уехал … в Англию.
Инвестиционный консалтинг, девелопмент коммерческой недвижимости в команде крупнейшей международной страховой и финансовой корпорации, нефтегазовый проект в восточной Сибири, потом пришло предложение от Фонда развития Дальнего Востока. «Сначала меня время от времени привлекали на консалтинг – оценить риски, разработать план действий. Потом нагрузка выросла, мы оформили отношения, и сначала я работал в Москве с 2015 года, но для себя решил развивать Дальний Восток не из Москвы, а работать непосредственно на территории, – рассказывает Василий, – так, в 2016 году мы переехали во Владивосток. В конце 2018 года я завершил эту свою миссию, и в 2019-м занялся марикультурной фермой по разведению гребешка и приземлился в поселке Витязь Приморского края».
Вместе с Василием его семья – супруга и две дочери. Старшая – москвичка, младшая – уже уроженка Приморья.
Почему марикультура? «В Приморье для нее идеальные условия и рядом крупнейшие рынки сбыта Китай, Южная Корея, Япония, – говорит Василий, – хотя поднимать этот бизнес очень непросто. Да, я резидент Свободного порта Владивосток и это многое облегчает, но страховые компании этот бизнес не понимают, соответственно они риски не страхуют, а когда страховые компании риски не страхуют, банки такой бизнес и не кредитуют. Приходится развиваться только на собственные средства». К тому же нет научной поддержки и образовательной базы. Начинающий марифермер полагал, что сможет прийти Тихоокеанский научно-исследовательский рыбохозяйственный центр и там ему составят проект, по которому нанятые подрядчики все построят, а затем надо будет подключить фирму, которая бы занялась эксплуатацией инфраструктуры, читай – разведением гребешка.
«Я думал, что все организую и буду заниматься финансами, продажами выстраиванием стратегии и подобными вещами. Тем, чем я занимался на рынке недвижимости в Москве: находишь участок, нанимаешь проектировщиков, подрядчиков, привлекаешь финансирование – и все! Проект реализуется! Но тут в Приморье – нет. Все приходится делать самому, делать руками». А тут тайфун Майсак в сентябре 2020 года буквально разметал все и вся, и из ожидаемого урожая порядка 90 тонн гребешка на этот год, осталось всего 10. Но отступать некуда, Москва далеко. И хотя не удалось выдать желаемый объем товарного гребешка, ферма Василия стала крупнейшим производителем рассады – гребешковой молоди, которую реализовали другим хозяйствам, которые занимаются марикультурой.
«Я думаю, что смог бы, конечно, поднять ферму и организовать бизнес и в других уголках земного шара, с более развитой инфраструктурой, квалифицированным персоналом, научной поддержкой, развитой финансовой инфраструктурой, но… хорошо там, где мы есть! Так уж сложилось, что я искал место, где можно жить у моря со стабильными ветрами. Кайтсерфинг – одна их частей моей жизни, а Владивосток это лучший город для того, чтобы кататься на кайте - здесь лучшая ветровая статистика в мире. Одного какого-то фактора «Почему Дальний Восток» у меня нет, да и не бывает так, чтобы один фактор все решил. Все они вместе сложились , ведь не мечтал я с детства о том, что я сделаю гребешковую ферму в поселке Витязь Хасанского района, но судьба меня вот сюда привела. А может фамилия – Гребенников. Тут и гребешок тебе, и гребень волны. А Дальний Восток это такое место – бери и делай!».
Фермер из Хабаровского края Михаил Утробин получил «дальневосточный гектар» одним из первых в регионе. Сейчас его продукция представлена в сетевых магазинах краевой столицы, а сам Михаил предлагает инициативы для улучшения сельхозсферы, которые могут повлиять и на экономику ДФО в целом. Одна из инициатив уже поддержана на федеральном уровне.
- Я как простой житель Дальнего Востока ощущаю поддержку, которую оказывает региону государство: есть специальные преференционные режимы, «Дальневосточная ипотека», «Дальневосточный гектар». Я сам являюсь получателем и «дальневосточного гектара», и «дальневосточной ипотеки». Это значит, что я уверен – эти инструменты реально хорошие, рабочие, помогающие выполнять задачи, которые стоят перед Дальним Востоком: сохранение численности населения, разворот на Восток, развитие экономических связей внутри регионов, а также развитие внешнеэкономических связей.
Программы «Дальневосточная ипотека» и «Дальневосточный гектар» – это классные инструменты. Сейчас, конечно, внимание к «гектару» ослабевает, потому что ложка дорога к обеду. Когда нужно было максимально всем рассказать о том, что есть такая программа, было больше внимания со стороны средств массовой информации. Сейчас его намного меньше, но есть и плюсы. Это отдельная программа, которая с 2016 года претерпела кучу изменений: десятки тысяч людей воспользовались правом безвозмездно получить землю, были определенные препоны, но их убирали с помощью внесения корректив в Федеральный закон.
Я фанат «Дальневосточного гектара», всегда искренне «топлю» за эту историю, потому что это реально выгодно. Я предлагал при освоении первого гектара давать второй, третий, десятый гектар. Мы готовы, земли свободные есть. При этом инструмент получения земли реально подразумевает полное отсутствие какой-либо коррупционной составляющей: все делается, сидя за компьютером, никто не сможет какие-то препоны создать. Одна из правок в федеральном законе была принята по моей просьбе – давать дополнительный гектар. Я сам воспользовался этой возможностью и дополнительно к пяти уже имеющимся гектарам, взятым на всю семью, оформил еще два в месте, которое мне очень-очень нравилось. Опять же, не ходя ни к кому на поклоны, ни с кем ничего не обсуждая, а просто в соответствии с законом, который у нас принят. Это здорово.
Конечно, хотелось бы дополнительной поддержки. Мне кажется, было бы неплохо запустить в одном или нескольких регионах ДФО пилотный проект раздачи дальневосточных гектаров не там, где ты выберешь участок, а там, где государственные органы найдут свободную землю, сделают дорожную, электросетевую инфраструктуру, подведут газ и создадут какой-то кластер или современную деревню XXI века со всеми коммуникациями: интернетом, сотовой связью, возможно, единой скважиной и очистными сооружениями. Мне кажется, что в наше время это очень просто: есть модульные решения, готовые, надежные, которые позволяют дать эти коммунальные блага не одному, а сразу многим.
Я построил дом сам, дорожную инфраструктуру, электричество тоже проводил сам, скважину бурил для себя, очистные сооружения делал для своего участка. Просто я понимаю, если бы было 10 рядом компактно расположенных хозяйств, то в пересчете на единицу домовладения это было бы дешевле минимум на 30-50%. Поэтому есть такая задумка о современной деревне, состоящей из «дальневосточных гектаров».
Есть и предложение о предпринимательской деятельности, касающееся разворота на Восток. По моему мнению, стоит распространить условия режимов ТОР и СПВ на всех предпринимателей ДФО. Можно опять же сделать пилотный проект в каком-то дальневосточном регионе, либо предоставить преференции этих режимов для предпринимателей, занятых в приоритетных сферах экономики. Например, можно дать предпринимателям из сельхозсферы такие же налоговые послабления, как для резидентов ТОР и СПВ. Мне кажется, что это предложение позволит проактивно развивать экономику и взвинтить темпы развития Дальнего Востока.
На примере тех же ТОР и СПВ мы видим, что эксперимент начавшийся более десятка лет назад, не сворачивают. Значит государству это выгодно: появляются новые рабочие места, люди закрепляются на территориях. И особенно внимание нужно уделить сельским территориям, потому что село кормит нашу страну. Надо сделать так, чтобы люди перестали бежать в города, потому что в селах сейчас нет должной инфраструктуры, нет «белых» зарплат, люди не могут получить ту же самую «сельскую» или «дальневосточную ипотеку», потому что не устроены. А чтобы закрепить людей, нужно дать им возможность получить возможность жить в новом современном доме.
Решить эту проблему, на мой взгляд, и помогут льготы ТОР и СПВ: работодатели в сельской местности смогут снизить отчисления в различные фонды, благодаря этому будут официально трудоустраивать сельских жителей, платить им «белую» зарплату. А те в свою очередь смогут закрепиться на своей территории.
Главное в сельском хозяйстве, по моему мнению – качество продукта. Последние два года мы идем по пути кооперации с другими фермерами, которые готовы давать высококачественный продукт, чтобы мы поставляли его на прилавки Хабаровска. В 2023 году у нас был рост производства в полтора-два раза относительно предыдущего года. В этом году мы тоже хотим примерно настолько же вырасти, для этого я реконструировал производственные мощности по переработке молока, отладил многие логистические процессы, поменял персонал. Мы готовы к росту, но я против роста в 3-5-10 раз, я так не могу и не хочу. Я за качественный продукт, а не за объемы. Мне приятно, когда я иду по городу, со мной здороваются, говорят, что у нас лучшее молоко в Хабаровске. И пусть у меня будет рост небольшой, зато с сохранением качества, к которому привыкли покупатели. Для меня это принципиально важно. Примерно 95% покупателей нашей продукции – это постоянные клиенты. Я горд этим, а также своей продукцией, и планирую, что дальше будет так же.
Сергей Суровцев — один из самых известных участников программы «Дальневосточный гектар» в Хабаровском крае и в ДФО. О его пасеке наслышаны многие, в 2017 году фермер получил премию «Звезда Дальнего Востока» за самую эффективную и оригинальную реализацию освоения земли. На достигнутом он не остановился и расширил свое дело. Владелец нескольких бесплатных гектаров не понаслышке знает о трудностях в реализации планов и предлагает пути решения проблемных вопросов.
— Я участвую в программе «Дальневосточный гектар» с самого ее начала: в декабре 2016 года моя семья получила три гектара. Надел я брал для пчеловодства и производства различных травяных напитков, для заготовки дикоросов. За это время не только дело развилось, но и появилась инфраструктура: проведено электричество, есть скважина, сушильня, столярный цех с многофункциональным станком для деревообработки, склад для хранения улитары, омшаник — зимовник для пчел. Веранды разные и баня, чтобы восстанавливаться после трудов великих. В общем, если в квадратных метрах выражаться, более 400 кв. метров построено.
Сейчас строю дом на берегу озера, недалеко от пасеки. Возможно, буду принимать гостей. В министерстве туризма не против, чтобы я развивал туристическое направление. Им понравилось, как я в прошлом году возил экскурсии к себе: познавательные, развлекательные, с дегустациями, со знакомством с пчелами, с избавлением от страхов – люди держат пчел в руках. Рассказываю о философии взаимоотношения пчеловода и пчел – непотребительской, не эксплуатационной.
При должном уровне разворотливости владельца гектара, который пользуется мерами господдержки, они очень приходятся к месту, их можно применить, если не стоит цель просто присвоить что-то, ничего не вложив в дело. Ведь есть и такие случаи, когда владельцы гектаров безответственно используют средства или по неопытности расходуют их неэффективно.
В этом году для меня истекает срок получения грантовой поддержки. Средства, полученные по гранту, нужно освоить в течение двух лет и в течение пяти лет развиваться в соответствии с бизнес-планом до указанных в нем параметров. Все это мы сделали. У нас пасека увеличилась с 27 до 100 ульев, мы построили необходимые подсобные помещения, которые позволяют на плановой основе комфортно выполнять трудовые обязанности. Даже банька у нас появилась, чтобы силы восстанавливать – заботимся о кадрах. У нас за пять лет созданы два рабочих места. Они так и остаются.
Организован сбыт продукции в Хабаровске. Объем точно не падает, остается на стабильном уровне. С крупными торговыми сетями для таких, как я, мелких предпринимателей, дела со сбытом остаются сложными. Сетям мы неудобны, потому что не можем обеспечить достаточных объемов и выполнить определенные требования, связанные с той же упаковкой и сопровождением.
В плане стоимости энергоносителей мы отстаем от западных регионов, именно поэтому наша конкурентоспособность с федеральными торговыми сетями, которые сейчас преобладают в Хабаровске, проигрывает. Это происходит, в том числе из-за того, что все-таки плотность населения на Дальнем Востоке меньше, возможности маневрировать в бытовых условиях у нас ниже, соответственно развиваться мы так быстро не можем. Значит, на мой взгляд, это точка для приложения усилий органов местной власти. Считаю, что для выравнивания ситуации с учетом особенностей местного производства, необходимо, по сравнению с западными партнерами, позиционировать, представлять и продвигать местную продукцию.
Я для себя формат сбыта определил, понял, что мне с сетями работать неудобно. Наблюдаю за тем, что происходит на рынке, состою в ассоциации производителей, получаю оттуда информацию и вижу, с какими трудностями сталкиваются в работе с сетями более крупные, чем я, производители. У меня свой путь. Считаю, что у личных хозяйств всегда есть возможности удовлетворять потребность клиентов более гибко, не только по качеству, но и по ориентации клиентуры. Поэтому я буду развивать свои точки. И вот как раз на днях, в феврале, мы открываем небольшой магазинчик в центре города. Я организую сейчас работу с турфирмами, которым будет интересно завозить туда туристов. Магазинчик расположится рядом с площадью Ленина, и по пути с экскурсии туристы смогут ко мне заезжать, брать сувениры для себя, для своих родных, чтобы рассказывать о нашей дальневосточной земле. Такая стратегия дает уверенность на случай каких-то катаклизмов быть более защищенным – это уже своя территория, своя недвижимость,
Считаю, что средств на «Дальневосточный гектар» и на поддержку их владельцев выделяется много, и некоторые даже не осваиваются, из-за чего потом регионы испытывают трудности. Я не специалист в этой области, но могу сказать, что мне получить грант было не трудно. Сейчас, на мой взгляд, значение имеет другая форма помощи: когда выстраивается рынок производства, сопровождения, госконтроля над произведенной продукцией, когда производители должны работать в программах «Меркурий», программах, связанных с введением онлайн-касс, необходимо помогать начинающим производителям. Ведь порой, хочешь, не хочешь, попадаешь в зону риска и можешь стать правонарушителем. Это касается и налогов, и отчетностей.
Для помощи начинающим производителям необходимо создавать инкубаторы, основной целью, которых должно стать создание упрощенных условий вхождения людей в бизнес. Эти инкубаторы могут стать одновременно упрощенной системой для фермеров, например, для помощи в работе в том же «Меркурии» или в оформлении различных документов, и площадкой для подготовки кадров, в том числе, финансово-кредитных, для ветеринарной и другой сфер.
Сейчас «Дальневосточному гектару» не уделяется столько внимания, как раньше, и это, по моему мнению, нормальная история: у страны несколько поменялись приоритеты, плюс на стадии разработки программы серьезные научные работники, прогнозисты не изучали, каким должен быть конечный образ у этой инициативы, не определяли, каким лифтом она может стать для человека, какие стимулы и возможности у него есть, чтобы развивать свое дело. Курсант, поступая в военное училище, понимает, что у него есть перспектива дорасти до генерала, а почему у фермера на «Дальневосточном гектаре» перспектив нет? На мой взгляд, такие вертикали нужно выстраивать во всех отраслях, об этом нужно подумать отраслевым министерствам, ведомствам. Понятно, не все сразу происходит, но нас необходимо обязательно увязывать в государственную систему и находить нам место.
- Да какая рыбалка?! Холодрыга такая на улице! – говорили мне знакомые, заслышав о моих планах отправиться на выходные за ленком и хариусом.
В Хабаровске и правда морозы под 40, но желание «вырваться на оперативные просторы» пересилило – сидеть в городе надоело, да и на «зимней» я бывал лишь единожды: на севере Камчатки, в заливе Корфа. Было это лет 10 назад, ловили мы камбалу и корюшку в заранее подготовленных лунках, так что, можно сказать, это не в счет.
Изначальную идею ехать на «зимнюю горную» и жить в отапливаемой палатке, мы, внимательно изучив показания термометра и прогноз, все же отвергли. Решили остановиться на базе на берегу реки в поселке Сукпай, что примерно в 200 километрах от Хабаровска, в том числе, по «бамовской» трассе (она же «бетонка», она же дорога «Восток», она же федеральная трасса А375) Хабаровск – Находка, которая, на самом деле, никуда не ведет и теряется в тайге сразу после пересечения административной границы между Хабаровским краем и Приморьем.
Неделя до поездки прошла в бурных обсуждениях «сколько брать», «вся рыба наша» и «на что лучше ловится». В итоге решили, что короед (20 рублей за штучку) – наше все и вот уже два боевых экипажа на «Паджерике» и «Форике» (Субару Форестер – прим. ред.) быстро преодолевают «бетонку» сворачивают на «гравийку», ведущую до бывших леспромхозховских некогда богатых поселков. На развилке Мухен – Сукпай заправляемся по полной (раньше на этой АЗС принимали только «налик») и вот она – Сидима (обычно поем про нее на манер «розенбаумовской» «Ах, зима ты, моя, зима», вместо «зимы» вставляя «Сидима»): здесь есть кафе, борщ и можно уже не бояться постов ГИБДД впереди, так что «рыбалка официально открыта».
Филиал Кубы на Дальнем Востоке
Дорога в Сукпай идет по тайге: перевалы, елки, сосны, где среди них где-то бродит амба (Амба –великий, большой, огромный так коренные жители Дальнего Востока называли тигра – прим. ред). Примерно на полпути попадается поселок Золотой – нынче уже наполовину заброшенный. А ведь еще до конца 80-х это были места, куда ехали зарабатывать. Причем, со всего мира. Сукпай, к примеру, строили (а потом и жили здесь) кубинцы: братья с острова Свободы приезжали в глухую дальневосточную тайгу, чтобы строить целый город лесозаготовителей (проект был рассчитан на 50 тысяч жителей), а взамен для своей социалистической республики рубили лес и бесплатно отправляли его к себе на родину. Сукпай, кстати, и переводится, как «луч солнца», правда, в переводе с удэгейского.
Обложка книги Джанси Кимонко "Там, где бежит Сукпай"
Места эти живописно описывал удэгейский писатель Джанси Кимонко в повести «Там, где бежит Сукпай», но каждый раз, когда приезжаешь, открываешь что-то новое.
На въезде в «нижний» поселок
В Сукпай от Транссиба раньше вела Оборская железная дорога, протяженностью около 150 километров – по ней отсюда и соседних поселков - Мухена, Дурмина – вывозили лес (пассажирский поезд тоже был). Сейчас от ветки осталась лишь насыпь, да железобетонные мосты. Впрочем, и поселок нынче оставляет удручающее впечатление. Особенно, «верхний» (или «новый», как его еще называют) – как раз тот, который строили кубинцы. Панельные дома зияют выбитыми стеклами, некоторые из них так вообще разобрали.
«Верхний» поселок, построенный кубинцами
Жилищная афера
Лет 10 назад в Сукпае случился «бум» - в поселке стали скупать квартиры, особенно 3-х комнатные. В роли покупателей, как правило, выступали жители севера Сахалина. Как оказалось, это была схема по обналичиванию жилищных сертификатов для выезжающих из районов Крайнего Севера – благоустроенное жилье посреди тайги покупалось за копейки, а по сертификату за него давали кратно больше. Теперь это – те самые квартиры с выбитыми стеклами: понятное дело, что никто сюда переезжать и не думал.
Впрочем, финиш у нас не в Сукпае, а примерно в пяти километрах, недалеко от вожделенной речки, на базе, где нас встречает Игорь – мужчина лет 50-60-ти.
Таежная база
Работает здесь смотрителем/распорядителем. Сам родом из Амурской области, год назад уехал домой к дочерям, но началась «СВО» и владелец базы вместе с сыном попали под мобилизацию. Тогда супруга (она же мать) мобилизованных позвонила Игорю и сказала «приезжай, без тебя не справиться». Вот и живет теперь с лошадью, двумя собаками и кучей кошек.
Елка по-сукпайски, украшенная компакт-дисками
Кошки, кстати, опасные: куриную кость, нечаянно уроненную со стола, подхватят на лету, да перегрызут тут же – настоящие дальневосточные коты. А еще они сидят возле домика, где мы остановились, и мяукают, когда ты выходишь – мол, дай пожрать! А вот если заходить в дом, то молчат – понимают.
Те самые кошки
То, что мы сняли домик на базе – это правильно. Света в нем хоть и нет (LED-освещение от солнечных батарей не в счет), но «буржуйка» греет, а за окном – 40. Чтобы не бегать к машине, ставим брелоки в режим «прогрев каждые четыре часа» и понеслось: UNO, нарды, «разговоры разговариваем». Завтра – на рыбалку.
На лед!
До реки Сукпай, скованной льдом, не больше километра – загружаем в сани-волокуши все необходимое и отправляемся на рыбалку.
На льду Сукпая
Через минут 40, выйдя на лед, и подобрав место под «завалом» (в этом смысле горная рыбалка зимой мало чем отличается от осенне-летне-весенней – выбираем те места, где любит прятаться рыба), ставим палатку без дна – в ней можно укрыться от ветра и отгородить рыбу от солнечного света, который может пробиться через пробуренную лунку и вспугнуть рыбу, и бурим лунки.
Алексей за работой
Тут стоит сказать, что у нас с собой был мотобур. Без него было бы тяжело – лед на Сукпае хоть и метра не достиг, но вручную было бы сложно.
Владелец бура – Алексей, кстати, также впервые оказавшийся на зимней горной рыбалке, провел разъяснительную работу: ножи для бура на "горняшке" (горная рыбалка - прим. ред.) подходят любые, а вот для бурения на Амуре далеко не все - лед на главной дальневосточной реке и «горняшке» абсолютно разный.
В ожидании рыбы
Стоит ли говорить, что мы ничего не поймали? Не помог ни короед, ни крючки «нужной формы». Ничего. Хотя, справедливости ради, поклевка была, и не единожды. Впрочем, рыбалка – это же не всегда про улов.
Возвращались с твердым желанием вернуться по весне и «наказать всю рыбу». На базе устроили чемпионат по нардам. Я, кстати, выиграл.
Вид на реку Хор, в которую впадает Сукпай
Смотритель Игорь успокоил: мол, не вы первые, кто возвращается с «сухими канами» (кан – емкость для рыбы - прим.ред). Во-первых, близость к населенному пункту практически всегда означает, что рыбы здесь нет – ее попросту выловили местные. К тому же хариус с ленком – рыба достаточно привередливая: то солнце слишком ярко светит, то вода недостаточно мутная, то температура неподходящая. И если на осенней или летней рыбалке ты можешь спокойно поменять локацию, выбрав на реке более подходящую яму или залом, где в горных реках любит прятаться хариус, то на зимней для этого приходится бурить новые лунки.