-

– Ильяс Магомед-Саламович, выступая 11 января 2012 года на первом заседании 20-ой юбилейной сессии Азиатско-Тихоокеанского парламентского форума (АТПФ) в Токио, вы говорили о необходимости создания в атомной энергетике международной системы реагирования в чрезвычайных ситуациях, предложив выработать единые стандарты безопасности, которые стали бы нормой международного права, обязательной для соблюдения всеми государствами мира. По вашим впечатлениям, насколько страны АТР готовы к такому сотрудничеству с Россией?  

– Прежде всего хотел бы отметить, что наша страна – один из признанных лидеров в области атомной энергетики. Напомню, что первая в мире АЭС заработала в СССР. Преодоление последствий чернобыльской катастрофы и изучение ее причин – к сожалению, тоже наш, отечественный опыт, которым мы обязаны делиться со всеми, чтобы подобная трагедия больше не повторилась.  

Следует сказать, что взаимодействие между центрами экспертной поддержки разных стран после тех или иных ядерно-радиационных инцидентов происходило и прежде. К примеру, по просьбе посольства Японии в Москве Технологический кризисный центр Института проблем безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук консультировал японскую сторону по вопросам специальных мер защиты населения при ядерной аварии на заводе по переработке топлива в городе Токай-Мура 30 сентября 1999 года. Были и другие факты прямого взаимодействия государств, помимо рекомендаций экспертов МАГАТЭ, вырабатываемых по поводу каждого происшествия. Но, к сожалению, такое межгосударственное сотрудничество пока не имеет системного характера.  

Создание международной системы реагирования в чрезвычайных ситуациях позволит не только наладить межгосударственный обмен информацией, но и на основании накопленного мирового опыта выработать меры, которые позволят оперативно и эффективно ликвидировать последствия возможных происшествий в атомной отрасли.

Отмеченные примеры и предложения нашли позитивный отклик со стороны зарубежных делегатов, что в целом свидетельствует о заинтересованности стран АТР в сотрудничестве с Россией по выработке единых стандартов безопасности в атомной энергетике и закреплению их в обязательных для соблюдения международно-правовых нормах. Уместно в этой связи напомнить, что один из пунктов принятой на 20-й сессии АТПФ Резолюции №PPF20/RES/8 «О ядерной безопасности», в частности, утверждает: «20-я ежегодная сессия Азиатско-Тихоокеанского парламентского форума… настоятельно призывает парламенты государств-членов совершенствовать национальное законодательство и нормы международного права, направленные на повышение уровня ответственности государств и организаций, эксплуатирующих АЭС, оперативности и качества предоставляемой информации о ядерной аварии, а также улучшать законодательные акты, регулирующие вопросы строительства АЭС».  

Эта формулировка, по сути, выражает смысл сделанных нами предложений. 
Нельзя, однако, забывать, что, несмотря на принципиальное совпадение подходов к вопросам безопасности ядерной энергетики, во многих странах АТР существуют различные факторы, влияющие на конкретные решения, в том числе правительственные, которые бывают обусловлены жесткой конкуренцией на международном рынке строительства и эксплуатации объектов ядерной энергетики. 
Преодоление такого рода оглядок на интересы своих или партнерских корпораций, выход на прямое и конкретное сотрудничество в решении жизненно важной для всех без исключения проблемы ядерной безопасности – в этом и заключается наша задача на сегодня и на ближайшую перспективу. Нужно прямо сказать, что для ее решения потребуется еще немало усилий. И мы к этому готовы.  

– Вы являетесь членом правления недавно созданного при председателе Совета Федерации Интеграционного клуба, который призван анализировать перспективы евразийской интеграции, содействовать пополнению ее идейного багажа. Сегодня евразийский проект реализуется в формате Таможенного союза и Единого экономического пространства трех стран – Беларуси, Казахстана и России. При этом очевидно, что в успешно начавшемся проекте такого «калибра» неизбежно заложен огромный потенциал идейного саморазвития. В каких направлениях, на ваш взгляд, оно будет происходить?  

– Действительно, 24 ноября 2011 года в Совете Федерации по инициативе Валентины Ивановны Матвиенко и под ее председательством состоялся круглый стол, участники которого обсудили ускоряющийся процесс взаимной интеграции Российской Федерации, Республики Беларусь и Республики Казахстан. Большое внимание было уделено созданию Единого экономического пространства, которое начало функционировать с 1 января 2012 года на базе Таможенного союза, и запуску на этой основе нового интеграционного проекта, с учетом подписанной президентами трех государств 18 ноября 2011 года Декларации о евразийской экономической интеграции. В ходе заседания было высказано предложение о создании в стенах Совета Федерации Интеграционного клуба. Первоочередными задачами клуба должны стать изучение состояния и перспектив евразийской интеграции в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, подготовка предложений по совершенствованию законодательной и международной нормативно-правовой базы сотрудничества на евразийском пространстве, выработка новых подходов к углублению интеграции. 
Дополнительный идейный импульс работе нашего клуба придала статья В.В. Путина «Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня», опубликованная 1 января в «Известиях». В ней в развитие экономического ракурса задачи значительное место отведено проекту создания Евразийского союза – «мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира, <…> наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами, такими как ЕС, США, Китай, АТЭС, обеспечивать устойчивость глобального развития».  

Наверное, всем памятно то чувство потерянности, которое мы испытали двадцать лет назад в момент исчезновения Советского Союза. Понимая разумом логику тогдашнего дезинтеграционного процесса, многие из нас тяжело переживали утрату страны, в которой родились и выросли. Говоря научным языком, перед нами в тот момент со всей своей жесткой (если не сказать жестокой) необходимостью встала проблема поиска новой национальной идентичности. Проблема, одинаково непростая для жителей всех бывших союзных республик, решать которую предстояло порознь. К сожалению, найденная тогда формула СНГ при всех своих достоинствах не помогала в поисках удовлетворительного ответа на вопрос: «Кто мы теперь?» Думаю, что острота этого вопроса в известной мере способствовала росту националистических настроений и межэтнической напряженности, периодически возникавших то там, то здесь в течение двух десятилетий на пространстве бывшего СССР. Люди, привыкшие к большей общности, осознававшие прежде свою принадлежность к большему пространству, после понесенных потерь пытались «найти себя» в более узком, локальном круге самоидентификации, нередко избирая в этом качестве этническое или конфессиональное сообщество, тот или иной регион.  

Мне кажется, что процесс построения наднационального образования, начатый, как подчеркивал в своей статье В.В. Путин, «на новой ценностной, политической, экономической основе», будет способствовать обретению новой идентичности гораздо эффективнее, чем это происходило до сих пор – в каждой по отдельности взятой стране, избравшей курс на вхождение в Евразийский союз.  

Еще одной перспективой Евразийского союза, наряду с отмеченной нашим президентом «ролью эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом», могла бы, на мой взгляд, стать схожая роль, обращенная к региону, лежащему к югу от России, – включающему не только Турцию, Закавказье и Иран, но и соседствующие с ними Ближний Восток, с одной стороны, и Пакистан, Афганистан и Индию – с другой. Полагаю, нет нужды специально объяснять, что такой геополитический контекст не является надуманным: он имеет более чем убедительные исторические основания, он логически следует из намеченной цели создания Евразийского союза как «одного из полюсов современного мира».  

– Как представителю в Совете Федерации многонациональной Республики Дагестан, хотелось бы задать вам вопрос о строительстве общего евразийского дома в контексте проблемы европейского мультикультурализма. Каким образом интегрировать в единое евразийское экономическое и культурное пространство людей разных национальностей и религиозных взглядов для совместного бесконфликтного существования?  

– Хочу сразу отметить, что упомянутый вами контекст проблемы европейского мультикультурализма не вполне тождественен российскому. И ключевое отличие лежит в историческом возрасте мультикультурного сообщества – в Западной Европе, с одной стороны, и в нашей стране – с другой. К примеру, опыт сосуществования христиан и мусульман в России измеряется веками, в то время как, скажем, в Германии, где кризис политики мультикультурализма сегодня один из самых заметных, этот опыт обретался лишь в течение послевоенных десятилетий.  

Поэтому, говоря о ближайших перспективах евразийской интеграции, мы понимаем, что речь идет о странах-участницах, еще недавно входивших в состав одного государства, столетиями формировавшего общее культурное пространство, не говоря уже о едином народном хозяйстве. Этот исторический опыт дает нам дополнительные основания для оптимизма в отношении будущего Евразийского союза. Кроме того, как об этом написано в статье В.В. Путина, опыт построения ЕС поможет нам избежать сделанных западноевропейскими странами ошибок. Мне представляется, что такого рода обмен опытом укрепляет более широкий и перспективный кон текст, который также отмечен в статье российского президента: «Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы».  

И коль скоро вы упомянули в своем вопросе мою родную республику, то я убежден, что и опыт Дагестана, где проживает наибольшее среди всех субъектов Российской Федерации количество коренных народов, содержит в себе многое, что поможет выбрать правильные направления в реализации политики мультикультурализма на всем евразийском пространстве.  

– В Совете Федерации не раз обсуждались вопросы взаимодействия России со странами АТР, поскольку такое сотрудничество обладает большим потенциалом и демонстрирует высокие темпы роста. Эта тема особенно актуальна в контексте предстоящего саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) во Владивостоке в сентябре 2012 года. На ваш взгляд, какие дополнительные шаги должна предпринимать Россия и субъекты Федерации, чтобы данное сотрудничество успешно развивалось, в том числе и на региональном уровне?  

– Начну с того, что напомню: Россия – тихоокеанская страна с большим «стажем». Достаточно сказать, что первый российский порт на берегах Тихого океана – Охотск – был основан в 1648 году, то есть более чем за полвека до появления «окна в Европу» на балтийском побережье. А поразившая мир темпами и качеством постройка Транссибирской железнодорожной магистрали на рубеже XIX и ХХ веков привнесла кардинальные изменения в потенциал евразийской интеграции, характер и интенсивность взаимодействия Европы и того региона мира, который сегодня принято обозначать как АТР. К сожалению, в присутствии России на ее дальневосточных рубежах в течение прошлого столетия по ряду причин преобладал «военный акцент», что не могло не сказаться на других составляющих развития региона: общехозяйственной, энергетической, инфраструктурной, кадровой, демографической. Чтобы достойным образом представлять нашу страну в сообществе государств АТР, российский Дальний Восток нуждается в интенсивной политике, направленной на выравнивание целого ряда важных показателей. Не случайно в составе нового правительства образовано отдельное министерство, призванное заниматься исключительно вопросами Дальневосточного региона.  

Говоря о демографической проблеме российских дальневосточных территорий, нельзя не упомянуть о том, что только в пяти приграничных с нами провинциях КНР проживает около полумиллиарда человек, в то время как с нашей стороны население составляет всего лишь несколько миллионов. Излишне говорить, что такая диспропорция затрудняет полнокровное взаимовыгодное сотрудничество. Надо сказать, что эта проблема не нова: еще во второй половине XIX столетия российское государство приступило к целенаправленной миграционной политике, ставившей целью исправить порубежную демографическую асимметрию на Дальнем Востоке. В какой-то мере тот опыт может быть применен и сегодня: те из регионов, где наблюдается избыток рабочей силы, вполне могли бы поделиться ею с дальневосточными территориями. Думаю, подобная программа могла бы финансироваться не только из федерального бюджета, но и за счет бюджетов тех субъектов Российской Федерации, которые заинтересованы в сбалансированности трудовых ресурсов на своей территории. 
Конечно, помимо численности населения ключевую роль играет и его «качество», иначе говоря, квалификация работников, определяющих инновационную составляющую развития региона. В советское время был сделан ряд важных шагов в этом направлении: был создан Дальневосточный центр Академии наук, в восточной части страны появился целый ряд крупных образовательных центров. Не растерять достигнутого тогда и продолжить это направление – задача сегодняшнего дня. В этом значительным подспорьем может послужить как раз сотрудничество со странами АТР, благо среди ближайших наших соседей по Тихоокеанскому региону, стратегически заинтересованных в развитии наших восточных районов, есть такие мощные потенциальные инвесторы и партнеры, как США, КНР, Япония.