Юань на вывод 21.12.2017 07:22

Вячеслав Кушнарев о том, как и почему китайское правительство борется с оттоком валюты

По самым скромным подсчетам, из Китая ежегодно выводятся сотни миллиардов долларов. Точных цифр, к сожалению, официальная статистика не дает и дать не может, так как большинство операций носят квазилегальный характер. Об актуальности проблемы «бегства капитала» говорит активная политика правительства по регулированию валютных и внешнеторговых операций. Несмотря на это, вывод капитала продолжается, и на поверку оказывается, что виной тому совсем не только экономические мотивы.

«Бегство капитала» — термин безликий, так как он не указывает на тех, кто, собственно, этот капитал выводит. Термин также ничего нам не говорит о конкретных причинах этого процесса, он лишь констатирует определенный симптом — что-то заставляет держателей капитала выводить из экономики деньги. И отнюдь не так просто понять, что именно служит причиной в каждом конкретном случае, но, как правило, ответ на этот вопрос тесно связан с тем, кто этим выводимым капиталом владеет.

Иностранные инвесторы и падающие темпы роста экономики

Падение темпов экономического роста считается ухудшением экономической конъюнктуры. Наиболее чувствительными к таким изменениям принято причислять иностранных инвесторов, так как они обладают международным опытом и знают, как быстро и с меньшими потерями перевезти капитал из страны с ухудшающейся конъюнктурой в страну с более стабильной. Именно такое объяснение «бегства капитала» мы часто слышим в СМИ.

Например, известное экономическое издание Bloomberg недавно привело этот аргумент по отношению к Китаю, что неудивительно, так как падение темпов роста экономики Китая — одна из центральных экономических тем последних лет. Под этот аргумент приводятся цифры, которые, казалось бы, подтверждают этот тренд: колебания темпов роста экономики заметно коррелирует с объемом ежегодных иностранных инвестиций.



На первый взгляд может показаться, что из КНР иностранцы выводили деньги в 1999, 2009, 2012 годах и после 2014. Но именно в этом поспешном выводе состоит главная ошибка. Объясним это на коротком примере. Допустим в прошлом году я инвестировал 10 миллионов рублей в экономику Китая. В этом году я вложил еще 8 миллионов. Получается, что в этом году мои инвестиции в Китай упали на 20%, хотя и в прошлом, и в этом годах я не вывел ни копейки из Китая. Так же следует читать график, приведенный выше. Положительные значения означают, что в данном году иностранцы инвестировали в экономику больше, чем в предыдущем. Отрицательные же показывают, что сумма инвестиций этого года меньше суммы инвестиций предыдущего года. Другими словами, иностранцы ежегодно привозят в экономику Китая больше средств, чем выводят, и никакого «бегства» иностранного капитала не наблюдается.

Это полностью согласуется с экономической логикой. Рост ВВП по абсолютным цифрам остается весьма ощутимым, а по мировым меркам этот рост по-прежнему огромен. Вклад Китая в общемировой рост на протяжении последних лет оценивается более чем в 25%. На период с 2017 по 2019 года Всемирный банк прогнозирует, что этот показатель достигнет 35%. Вывод один - Китай остается одной из наиболее быстрорастущих экономик с огромным внутренним рынком, и если из страны и "убегает" какой-то капитал, то суммарно это, явно, не иностранный.

Китайские инвесторы и темпы экономического роста

Разобравшись с иностранными инвесторами, обратимся к внутренним и попробуем взглянуть на их потенциальную мотивацию. Быстрый экономический рост последних 30 лет создал целый класс людей, обладающих значительным частным капиталом. Следуя уже названой выше логике, китайские инвесторы также могли быть заинтересованы в увеличении инвестиций за рубеж (то есть в выводе капитала) при ухудшении внутрикитайской экономической конъюнктуры. Но при взгляде на цифры (см. график 2) эта логика не находит подтверждения. В какие-то периоды рост китайских инвестиций в другие страны совпадал с ростом ВВП (например, 1991 год), в другие же годы (к примеру, 2007) наблюдалась противоположная картина.



К этому стоит добавить еще несколько концептуальных ограничений. Кроме барьеров, которые китайское правительство выстраивает на пути выведения капитала за рубеж, существует ряд других факторов, которые создают особую специфику китайских инвестиций. Так, Китай совершает много стратегических вложений. При этом эти инвестиции могут быть как экономически, так и политически обусловлены — от вхождения в акционерный капитал высокотехнологичных западных компаний и поддержки стартапов в сфере зеленой энергетики до покупок европейских футбольных клубов. К тому же, такого рода инвестиции, строго говоря, нельзя считать «бегством капитала», так как они стратегически служат целям компаний, которые находятся в китайской юрисдикции.

Капитал и риск его обесценивания

Еще один часто приводимый аргумент касается ожидаемой девальвации юаня. Перевод капитала в доллары должен обеспечить защиту капитала от обесценивания вслед за китайской валютой. Вполне допустимо, что эпизодически отток капитала из страны следует этой логике. Не зря китайское правительство не раз вводило ограничения на обмен валюты. В 2015 году было положение, запрещающие одному домохозяйству покупку более $50 тысяч без наличия на то особых оснований. Также активная продажа золотовалютных резервов китайским регулятором говорит об озабоченности правительства стоимостью национальной валюты. Но эмпирика свидетельствует, что риск обесценивания все же не является центральной причиной. В течение 2000-х, когда юань дорожал по отношению к доллару, объемы вывозимого капитала, по оценкам некоторых ученых, все равно росли, хотя и с избытком покрывались иностранными инвестициями.

Структурные причины

Сказанное выше наводит на мысль, что девальвация и ПИИ представляют из себя конъюнктурные факторы, которые лишь опосредованно влияют на некий ускользающий от официальной статистики тренд. Сам тренд должен иметь другие структурные причины.

В связи с этим любопытно было читать недавнее исследование оксфордского китаиста Фрэнка Гантера. Главной причиной он считает на первый взгляд весьма безобидную вещь - резкий рост благосостояния населения. По его мнению, многие состоятельные люди так или иначе планируют будущую жизнь своих семей за рубежом. Этот тезис подтверждают последние опросы. Так, половина китайских миллионеров планируют свой переезд за рубеж или, хотя бы, рассматривают такую возможность. И на это есть целый ряд причин – от более хорошей экологии до лучшего образования для детей.

Проверить эмпирически эту гипотезу не так просто, но есть ряд косвенных подтверждений. Например, уже третий год подряд США становится самой популярной целью для китайских состоятельных мигрантов. О том, что именно состоятельные лица эмигрируют в США (и привозят с собой свой капитал) говорит статистика по американской визовой программе EB-5. Эта программа позволяет выдавать вид на жительство по особой процедуре, если заявитель осуществит инвестиции в американскую инфраструктуру более чем на $500 тысяч. Согласно официальному докладу американского миграционного ведомства, в 2016 году были одобрены 364 заявки по этой программе. Простая арифметика дает нам цифру в $182 млн инвестиций, и это, скорее всего, весьма скромная оценка реальных объемов. К этому стоит добавить, что ежегодно все больше состоятельных людей посылают своих детей учиться в американские и европейские университеты и школы, которые со временем обустраиваются за границей и переводят наследство поближе к своему новому дому.

Проблема бегства капитала становится таким образом проблемой эмиграции состоятельной части населения. Поэтому и причины оттока капитала следует искать в причинах эмиграции. Профессор из Оксфорда делает здесь достаточно сильное допущение. По его мнению (частично это подтверждают антикоррупционные расследования), многие состоятельные люди в Китае заработали свой капитал не самым легальным путем — многие находились на государственной службе или “дружили” с высокопоставленными чиновниками. По этой причине желание покинуть страну связано не только с желанием жить в более хороших условиях, но и с боязнью наказания, непредсказуемостью судебной системы, а с приходом Си Цзиньпина еще и активной антикоррупционной кампанией. Любопытно, что еще до этой кампании, в 2011 году, китайский Центробанк опубликовал красноречивую статистику о беглых чиновниках. Среди них оказалось порядка 18 тысяч лиц, каждый из которых вывез в среднем $7 млн. Таким образом, одним из главных структурных драйверов вывода капитала оказывается желание обезопасить накопленные средства.

Каналы «бегства капитала» и борьба против них

Еще в конце 90-х китайское правительство фактически объявило войну “беглому” капиталу. В 1990-х с помощью специфических финансовых транзакций проводилась львиная доля операций по выводу капитала. В 1998 году был введен ряд новых правил, благодаря которым в следующие пять лет отток капитала через этот канал удалось сократить на $100 млрд. Однако за этот же период с помощью фальсификации закупочной отчетности было выведено на $98 млрд больше, чем ожидалось. Ограничения, накладываемые на одни каналы вывода капитала, вызывают активизацию других. И такая игра в «кошки-мышки» продолжается до сих пор.

При этом рост благосостояния привел к росту спроса на способы вывода капитала. Самыми крупными географическими центрами, через которые состоятельные китайцы пытаются выводить средства, считаются бывшие иностранные колонии Макао и Гонконг. В первой из них в последние годы особо популярным методом вывода средств стала покупка драгоценностей и «сделки» с местными держателями ломбардов (что в 2015 году привело к массовой полицейской облаве на эти заведения).
Через Гонконг средства выводятся с помощью покупки местных страховых полисов. Если страховка достаточно большая (например, страховка недвижимости), то она по факту превращается в инвестиционный продукт, который позже можно использовать в качестве залога при определенных схемах покупки недвижимости за рубежом. Реакцией на это стало наложение ограничений на покупку гонконгских страховых полисов китайской платежной системой UnionPay.

Китайские компании также подверглись регулированию. Помимо строгих требований к обоснованию капиталовложений за рубежом, есть еще целый ряд законодательных нововведений. Если в 2000-е валютная выручка компаний сразу самими компаниями конвертировалась в юани, который дорожал вместе с растущим китайским экспортом, то сегодня ситуация кардинально изменилась. Из-за девальвационных ожиданий компании стали “задерживать” на своих счетах иностранную валюту. В ответ на это правительство ввело особые правила, согласно которым на счетах некоторых банков и компаний должны находится эквивалентные объемы иностранной и отечественной валюты.

Даже крупные и влиятельные китайские компании (в том числе корпорация одного из богатейших людей Китая Wanda Group), по всей видимости, по настоянию центральных властей должны были отменить крупные сделки на 2017 год, так как они бы создали нежелательное девальвационное давление на китайский юань. Глава китайского Центробанка недавно назвал зарубежные инвестиции китайских состоятельных лиц «слепыми» и «поспешными», вероятно, намекая на их чрезмерное стремление вывести средства из экономики.

И наверно, самым обсуждаемым на сегодня каналом вывода средств стали криптовалюты. Во многом именно поэтому китайское правительство наиболее активно (и одновременно агрессивно) ведет себя в этой сфере. С одной стороны, оно осознает потенциал развития лежащей в основе криптовалют технологии и не хочет полностью ограничивать развитие блокчейн-проектов. С другой стороны, неконтролируемость финансовых потоков предстает настоящим кошмаром для китайского правительства.

Несмотря на экономические успехи Китая, из страны ежегодно выводятся крупные суммы средств. При этом для правительства Китая признание этой проблемы весьма болезненно, так как в любом случае это означает, что построенная в стране система и ее институты дают сбой. Если причина в ожидаемой девальвации юаня, то придется признать, что юань может в какие-то моменты быть непривлекательной валютой. Если состоятельные люди посылают свои семьи и имущество за рубеж, то это значит, что в Китае нет достаточно комфортных условий для жизни в достатке. Если речь идет о беглых чиновниках или нечистых бизнесменах, то это означает, что правоохранительная система не работает должным образом. Все это вместе объясняет решительность китайского правительства в борьбе с каналами вывода средств. Однако эти меры по борьбе, как и сама борьба против «бегства капитала», кажутся лишь лекарством против симптома более серьезной институциональной «болезни», которая мотивирует людей искать все новые и новые способы вывода средства из экономики.
Вячеслав Кушнарев Теги: