В ближайшие пять лет в Поронайском районе Сахалина высадят свыше 29 млн деревьев, здесь реализуется первый в регионе лесоклиматический проект, цель которого - увеличить поглощение парниковых газов за счет лесоразведения и противопожарных мероприятий.
Проект по достижение углеродной нейтральности на Сахалине проводится с осени, его реализует резидент СПВ – ООО «Ванинский центр лесоводства», данная компания также выступает оператором проекта. Этой осенью на болотистых нелесных землях высадят лиственничный лес, который увеличит поглощения парниковых газов и защитит леса от пожаров. Уже подобраны 15 участков общей площадью шесть тыс. гектаров.
Эксперты подсчитали, что при стоимости в одну тысячу рублей за углеродную единицу капитализация проекта составит свыше млрд рублей к 2062 году, и 3,1 млрд рублей - к 2102 году. Также на примере сахалинского проекта будет отработано взаимодействие организаций и институтов, необходимых для реализации климатической политики России в целом.
Пока в России реализуется три подобных проекта, в дальнейшем опыт Дальнего Востока будет применен в других территориях. Уже сейчас «Ванинский центр лесоводства» готовит предложения для дорожной карты Хабаровского края по вхождению в эксперимент по углеродному регулированию к 2026 году, здесь также подобраны участки площадью 10 тыс. гектаров для размещения карбоновой фермы.
За проектную документацию инициативы отвечает Рослесинфорг. Предполагается, что также будет получен доступ на рынок сбыта углеродных единиц. Скорее всего, это будут страны АТР.
Напомним, ранее жителям Дальнего Востока предложили выбрать название для первой в макрорегионе карбоновой фермы.
— Александр Александрович, для чего в принципе регионам необходимо развивать ESG-проекты?
— ESG — это прямой запрос населения. Посмотрите по экологической ответственности: люди точно не хотят свалок, люди хотят чистый воздух. Вторая тема — социальная история. Это, по сути, вторая часть S, которая отвечает за социальное направление. Идем дальше. Про бизнес. Бизнесу интересно развиваться в регионах, где созданы правильные ESG-условия. Посмотрим на национальные проекты. Их 14, и десять из них тоже про ESG. Еще важно понимать, что ESG – это про деньги. С 2018 года в зеленые социальные проекты было привлечено порядка 525 млрд руб. Из них 115 млрд руб. были направлены на зеленые города, на инфраструктуру, на ЖКХ и т.д. В «Сбере» мы тоже активно этим занимаемся. За прошлый год мы сделали 75 проектов на сумму 65 млрд руб. Это такие востребованные направления, как ЖКХ, образование, инвестиции в инфраструктуру. Еще одна большая тема — это внутренний туризм. Как показывает практика, туристы едут в те регионы, которые хорошо развивают ESG, потому что там всегда приятно провести время. Хотите развивать внутренний туризм — тоже добро пожаловать в ESG.
— Как сейчас обстоят дела с ESG в регионах?
— Сейчас регионы разделились на три блока: первый — это те, которые активно продвигают ESG-повестку. И у них есть четкая корреляция с их успешностью. К ним хотят ехать люди, к ним двигается бизнес, у них уровень доверия власти достаточно высокий. Другая часть — другая крайность, у них соответствующие достаточно низкие показатели. И есть самая большая группа сомневающихся. И мы искренне надеемся, что эта группа сомневающихся перейдет в группу прогрессивных регионов, которые будут развивать свой регион на основании принципов ESG.
— Как «Сбер» может помочь регионам в этой связи?
— Мы сделали ESG-рейтинг всех регионов в России и понимаем, чего не хватает каждому конкретному региону, чтобы продвинуться вперед. Это конкретные действия и конкретные задачи, которые надо решать и которые напрямую коррелируют с теми задачами, которые ставит администрация президента, правительство, которые описаны в национальных стратегиях. Регион, когда реализует то, что мы предлагаем, продвигается и в тех рейтингах, на которые обращает внимание внешняя среда.
Напомним, по итогам 2022 года на Дальнем Востоке портфель кредитов Сбера, имеющих в своей структуре ESG-условие, составил более 1,5 млрд рублей. Сбер выступает драйвером ESG-повестки и одним из пионеров направления ответственного финансирования ДФО.
Попробуем разобраться, что же это за три буквы – ESG - и как добиться карбоновой нейтральности в условиях санкций? В этом автору EastRussia поможет эксперт в области лесовосстановления Вадим Москвичев.
Страницы медиа пестрят заголовками из серии «Рязанская область в лидерах по лесовосстановлению», «В Коми выполнили план по лесопосадкам на 147%». Да что далеко ходить? Среди лидеров по лесовосстановлению оказался и Хабаровский край, здесь на 74 тыс. гектаров высадили 19 млн сеянцев – это 114% от годового плана. Сеяли в основном в тех местах, где бушевали лесные пожары, а также в местах вырубки.
Как правило, восстанавливают лес саженцами хвойных пород деревьев: лиственница, кедр, ель, сосна, но посадить лес – это еще не значит его вырастить: некоторым породам деревьев необходим определенный уход. Да и молодняк, даже если его высадить саженцами, не заменит сразу взрослое дерево, погибшее в огне.
«Приводимая статистика по объемам посадки, мягко говоря, некорректная. Важен уровень приживаемости леса в регионе, а также надо смотреть статистику в разрезе нескольких лет», - комментирует Вадим Москвичев.
Вадим Москвичев, руководитель «Ванинского центра лесоводства», эксперт в области лесоклиматических проектов
По словам специалистов, чтобы «сдвинуть» лесовосстановление, как часть ESG-повестки, необходимо в десятки раз увеличивать площадь посевов, тем более, на Дальнем Востоке. Пока же у нас высаживают гораздо меньше, чем вырубают и сгорает. Выходом могут стать карбоновые фермы, но для них нужны территории: чтобы она «работала, как надо», площадь фермы должны быть не менее четырех тысяч гектаров. Соответственно, чтобы перекрыть вред, наносимый природе людьми и пожарами, на Дальнем Востоке нужны десятки таких карбоновых ферм. Их же пока единицы.
Тут весьма кстати может оказаться предложение вице-премьера Юрия Трутнева, который предложил накрыть весь Дальний Восток режимом ТОР: легче будет реализовать соответствующий инвестпроект. Если, конечно, найдутся инвесторы. Пока же очереди из них как-то не наблюдается. Эксперты говорят, что принципы ESG в нашей стране пока не получили широкого распространения и остаются прерогативой лишь крупных компаний.
Так выглядит карбоновая ферма. Ванинский центр лесоводства
Государство всячески старается простимулировать это направление. К примеру, в России с 1 ноября 2022 года начал действовать утвержденный национальный стандарт зеленого строительства многоквартирных жилых домов. Или вот - ВЭБ выпустил дебютные облигации городского развития, в его кредитном портфеле до 40% зеленых проектов на общую сумму в 572 млрд рублей - это зеленая городская экономика и инфраструктура, зеленая промышленность, зеленая энергетика, новые технологии.
Доходы лесного бюджета в России только растут – в этом году рост составил 3,4%, достигнув почти 54 млрд рублей. Из российских регионов больше всего заработали в Красноярском крае – 4,4 млрд рублей. На втором месте Иркутская область – почти 4 млрд рублей. Примечательно, что два этих региона вместе заработали столько же, сколько и весь Дальневосточный федеральный округ.
При этом в Сибири решили не останавливаться на достигнутом, для этого местные депутаты разработали закон, который должен изменить полномочия власти в обращении с природными ресурсами, что, в конечном итоге, поможет в наведении порядка использования лесов. В частности, предлагается упростить процедуру подачи заявок на реализацию инвестиционных проектов в лесной отрасли. Сегодня это происходит следующим образом: инвестор подает заявку в региональное министерство, там ее рассматривают и после утверждения направляют в правительство края, где также смотрят и лишь после этого передают в федеральное агентство лесного хозяйства. Долго. С инвестором необходимо работать быстрее, ведь он приносит деньги. Логика простая - чем больше зарабатывает лесная отрасль, тем больше можно потратить на лесовосстановление, это одна из основных расходных статей лесного бюджета.
«При всей очевидности, лесовосстановление, к сожалению, не может полностью закрыть вопрос карбоновой нейтральности. Это в России к тому же отсутствует на законодательном уровне, поэтому мы с нетерпением ждем, когда будут внесены соответствующие изменения в Лесной кодекс в части разрешения использования», - рассказывает Вадим Москвичев.
Дым из трубы
Что больше вредит природе – отсутствие леса или дым из фабричной трубы? Вопрос, скорее, риторический. Дым из трубы или след самолета в небе — это непосредственное воздействие на природу, карбоновое воздействие, которое влечёт за собой парниковый эффект.
Собственно, в этом и заключается ESG-политика: производитель должен стремиться к тому, чтобы при производстве своего товара или услуги он как можно меньше делал вредных выбросов в природу. Ну, а если навредил – будь добр, убери за собой или компенсируй, то есть посади дерево пропорционально нанесенному вреду. Или модернизируй оборудование, переходи на возобновляемые источники энергии, используй в производстве максимально щадящие экологию технологии.
«А вот с этим как раз сложнее, - рассказывает Вадим Москвичев. – К сожалению, наша страна может производить далеко не все. Что-то приходится покупать за границей и сегодня, в условиях санкций, эти цепочки нарушены. Приходится пересматривать логистику, поставщиков, из-за этого сдвигаются сроки реализации некоторых инвестпроектов».
Специалисты говорят, что сдвиги сроков реализации проектов это лишь верхушка айсберга. И если ситуация кардинально не поменяется, то сроки будут сдвигать «вправо» все чаще и чаще.
«Даже наш питомник в Ванино на себе это ощутил: мы год назад заказали шведское оборудование – автоматические линии посева и полива, удалось привезти его только сейчас. Что тут говорить о крупных техногенных предприятиях?», - делится Вадим Москвичев.
Сахалин. Площади, подготовленные под лесовосстановление
Выходом опять же может стать перенос акцентов на лесоклиматические проекты, так как по срокам реализации они более прогнозируемые. Да и та же карбоновая ферма дает первые ощутимые результаты уже через пять лет. Причем, ежегодно – по мере того, как подрастает лес – число карбоновых единиц будет только расти.
Второй путь - более дорогостоящий – модернизация производства. Даже если не принимать в расчет сложности, возникшие из-за санкций, это дорого. Очень дорого. Впрочем, государство здесь также идет навстречу – на реализацию климатических программ из бюджета готовы давать льготное финансирование.
Что делать и куда смотреть?
Между тем, на минувшей неделе прошло сразу несколько форумов по ESG-повестке – в Архангельске, Екатеринбурге и Москве. Столичный форум, как водится, оказался самым массовым и вопросы на нем обсуждались глобальные: стоит ли российским компаниям раскрывать свои данные по ESG? Актуальны ли в России международные стандарты или наша страна может пойти по собственному пути?
На ряд этих вопрос участники форума ответили сами себе: европейский ESG-рынок закрылся, но между тем открылись другие - Северная Африка, Ближний Восток, Азия. Это динамично развивающиеся рынки, но с более жесткими требованиями по EGS, чем у Евросоюза, поэтому российскому бизнесу, если он хочет торговать с Азией, необходимо будет подстраиваться под эти требования, а значит и добиваться той самой карбоновой нейтральности. Всеми возможными методами.
По данным Росстата, в 2023 году Дальний Восток посетили 6,3 млн туристов. Это значительно превышает показатели 2022 года. Макрорегион становится популярнее с каждым годом. О том, можно ли интересно и доступно путешествовать по ДФО, и как сделать это без вреда для достопримечательностей и впечатлений, рассуждает организатор путешествий на Дальний Восток, тревел-блогер Дмитрий Куликов (Oktagon).
Если говорить о городах с точки зрения интересности для туристов на Дальнем Востоке, то самый интересный, безусловно, Владивосток. Если говорить о природных достопримечательностях, то, конечно, это же это Камчатка, Курилы, Чукотка, но для среднего туриста цена там будет высокой по сравнению с любым туром по России. Цена путешествия по Дальнему Востоку или Арктическим территориям всегда в разы выше, например, чем путешествие по Кавказу — себестоимость очень высокая: рабочей силы, то есть гидов, водителей; питания, размещения и топлива. При этом есть сложности доступа к тем или иным районам, суровые условия — из-за этого цена путешествия значительно повышается.
Самым дорогим регионом для путешествия по Дальнему Востоку является Чукотка. Например, экскурсия, чтобы посмотреть на китов, обойдется в 30-35 тыс. рублей на человека. На Камчатке похожая история будет стоить 10-12 тыс. рублей.
Важен и вопрос логистики: на Камчатку достаточно прилететь прямым рейсом в Петропавловск и оттуда взять большой тур на семь-десять дней или одиночные экскурсии. А на Чукотку доступен только групповой тур, когда прилетаешь в Анадырь, а дальше встанет вопрос логистики, потому что в самом Анадыре смотреть особо нечего — вокруг тундра, и все. Киты рядом не обитают. Самая крайняя восточная точка России находится достаточно далеко, до нее надо лететь. А из-за непредсказуемой и очень суровой погоды бывает, что туристы ждут вылета от одного дня до недели. Лететь приходится до аэропорта Лаврентия и оттуда уже отправляться на какую-то экскурсию, например, к мысу Дежнева или смотреть на китов.
Получается, что чем южнее, тем дешевле путешествие. Юг Дальнего Востока — это Владивосток, выше Хабаровский край с Шантарскими островами. Но там нужно сразу закладывать стоимость тура в 250 тыс. рублей, где все включено: питание, экскурсии, трансферы, перелет из Хабаровска. Затем идут Курилы и Камчатка, однако там будет дешевле отдохнуть, потому что это более цивилизованная история: можно жить в отеле и каждый день бывать на экскурсии. На Шантарах же это автономное путешествие в полутысячах км от ближайшего населенного пункта. Самое дорогое, как я уже указывал — Чукотка с ее сложной логистикой. Путешествие в этот регион обычно начинается от 250 тыс. рублей.
Во Владивостоке же можно снять отель (есть, как очень дорогие — 50-60 тыс. рублей в сутки, так и дешевые, например, можно снять квартиру от пяти тыс. рублей в сутки), самому погулять по городу, воспользоваться общественным транспортом, выйти на небольшую морскую экскурсию, посетить сафари-парк, океанариум, музеи, достопримечательности. Путешествие во Владивосток можно назвать альтернативой посещения нашего самого западного города — Калининграда, который очень популярен у туристов.
На Дальнем Востоке туристу, по моему мнению, обязательно нужно посетить Владивосток, Камчатку, а также не менее впечатляющую, но еще слабо изученную историю — Северные Курилы — Парамушир, Онекотан, остров Атласова. Это три самых интересных острова северных Курил. При этом все их можно посетить за одно путешествие. Также обязательно нужно увидеть невероятно красивый остров Итуруп — самый комфортный остров на Курилах: там много гостиниц, есть несколько ресторанов, хорошие грунтовые дороги ко всем достопримечательностям — доехать можно легко и быстро. Все это можно назвать мини-версией Камчатки, Йеллоустона. А впечатлений производит не меньше, чем Камчатка, которая уже стала туристическим брендом в масштабах всей страны,
Да, пока не все красоты Дальнего Востока доступны туристам. Нужно больше отелей, больше самолетов, а вот цены нужны ниже — на эти самолеты, на отели. На Камчатке сейчас это активно развивается, вводятся и строятся новые гостиницы в большом масштабе. Но это оборачивается тем, что территория теряет свою уникальность и интересность. Когда ты хочешь полюбоваться, например, какой-то достопримечательностью, приходишь туда и оказываешься уже не среди двух-трех групп по 10-15 человек, а среди 100 человек — это совершенно другие впечатления, это все портит, вызывает раздражение, негатив. Ведь это не пляж, где можно лежать, смотреть на море и загореть под солнцем среди десятков тысяч людей, а история с природными достопримечательностями — совсем другая. Поэтому я не стал бы стремиться занижать цены, пусть будет меньше гостей. По моему мнению, пусть лучше каждый россиянин раз в жизни побывает на Камчатке, а десять или 50 раз съездит на Черное море. Посещение Камчатки, Дальнего Востока будет действительно уникальным опытом, который он запомнит на всю жизнь. И все получат максимум удовольствия, когда гостей на природных достопримечательностях будет не так много, чтобы толпой не затмить ее.
В 2017 году приморский Артём стал чайной столицей Дальнего Востока — здесь открылась первая и до сих по единственная в ДФО чаеразвесочная фабрика компании «Джей Ти». За это время здесь произвели более 5 млрд чайных пакетиков, скоро будет выпущен шестимиллиардный. Уникальность производства ещё и в том, что сырьё сюда приходит морем напрямую из Индии. Это чай, выращенный главным образом на высокогорных плантациях штата Ассам. Он славится особо крепким настоем и ярко выраженным ароматом и давно нашел почитателей в лице дальневосточников и сибиряков.
В каждом уголке фабрики «Джей Ти», а это здание площадью 5 тыс. кв метров, пахнет чаем, но на складе запах такой сильный, будто оказался внутри только-только открытой пачки чая и вдыхаешь аромат листа, помнящего солнце Индии. По-другому здесь пахнуть и не может — в год через это помещение проходит 2 тыс. тонн сырья. Большая его часть фасуется в пакетики, 15 % отправляется к покупателям в рассыпном виде. На складе особый режим вентиляции: чай очень гигроскопичен, моментально поглощает влагу из воздуха, а это ведёт к утрате вкусовых качеств. Кроме того чайный лист легко впитывает посторонние запахи, поэтому его максимально защищают от внешнего влияния.
В «чайном» портфеле «Джей Ти» и крупнолистовой, и листовой, и гранулированный, пакетированный черный и зеленый чаи, а также чаи с добавками. Бренды «Золотая Виктория», «Индус», «Голд Бонд», «Король Джунглей» знакомы, пожалуй, каждому дальневосточнику. Сырье 100% индийское, основной объем с плантаций штата Ассам. Для нескольких видов гранулированного чая используется сырье из южной Индии, местности Нилгири – чай там отличается особой терпкостью и дает насыщенный, темно-красный настой. Отгрузка производится пароходами из чайной столицы Индии — города Калькутта. Большая часть выпускаемой продукции относится к среднему ценовому сегменту.
— Наши клиенты, это главным образом дальневосточники и немного сибиряки, — рассказывает генеральный директор ООО «Джей Ти» Танмай Чакрабарти. — Мы единственный завод от Петропавловска-Камчатского до Иркутска. По-моему, даже до Новосибирска. Наша задача российский рынок поставить качественный индийский чай по доступной цене, и компания этим занимается с 2002 года. Сначала возили уже фасованный продукт, в 2017-м стали резидентом СПВ, в этом же году в сентябре заработала фабрика.
Преференциальный режим радикально упростил и удешевил организацию производства. Компания получила налоговые каникулы на пять лет — в этом периоде не взимался налог на прибыль, и до сих пор имеет существенные льготы по социальным выплатам в бюджет — в четыре раза ниже по сравнению с базовыми ставками.
Меры поддержки помогли и быстро «встать на ноги», и отладить все бизнес-процессы. Это оказалось очень кстати, когда из-за геополитической ситуации, компания оказалась перед необходимостью перестройки логистических цепочек. До последнего времени фабрика получала фильтр-бумагу для пакетиков из США и Европы, а нить из Израиля. Сейчас пришлось переориентироваться на китайских поставщиков.
Несмотря на сложности и в целом достаточно консервативный рынок в «Джей Ти» придумали как разнообразить чайное меню россиян.
— Мы хотим расширить ассортимент, — говорит Танмай Чакрабарти. — На чайном рынке придумать что-то новое сложно, но у нас есть идеи на этот счёт: мы обратили внимание, что в России очень много пьют чай, и не только в чистом виде. У нас есть уже чай с добавками, а будет ещё чай быстрого приготовления. То есть в пакетиках будут ремиксы: порошок на основе натурального чайного листа с ароматическими добавками. Работает это как кофе «три в одном»: добавляешь кипяток и получаешь чай латте, чай с молоком, чай с разными вкусовыми оттенками.
В планах также оптимизировать хранение и перемещение сырья на складе, чтобы иметь возможность увеличить запасы и быть готовыми оперативно нарастить производство. Сейчас мощности предприятия загружены на 75-80%, потенциал для расширения есть.
— Чаеразвесочная фабрика — один из первых резидентов свободного порта Владивосток, — отметил Виталий Пономарёв, директор департамента сопровождения реализации инвестиционных проектов КРДВ. — За прошедший период, а это более семи лет они показали, чего может добиться резидент, инвестор с помощью тех мер поддержки, которые существуют на Дальнем Востоке. Вложено более 260 млн рублей, создано 60 рабочих мест, и мы увидели, как из небольшого предприятия резидент организовал настоящую фабрику, которая снабжает своей продукцией весь Дальний Восток вплоть до Байкала.
В целом же, режим свободного порта Владивосток действует в 22 регионах, в 22 муниципалитетах Дальнего Востока. Более 2 000 резидентов запланировали реализацию своих инвестиционных проектов на общую сумму инвестиций более 1 трлн 700 млрд рублей, планируется создание больше 100 000 рабочих мест. В настоящее время уже 480 млрд вложено и создано около 60 000 рабочих мест. Хочу обратить внимание, что более 500 уже проектов реализовано, из них 30 в области пищевого производства и связанных с ним отраслей. Эти проекты обеспечивают в первую очередь продовольственную безопасность, комфортные условия жизни людей, обеспечение качественной продукцией питания и сопутствующими товарами.
Фермер из Хабаровского края Михаил Утробин получил «дальневосточный гектар» одним из первых в регионе. Сейчас его продукция представлена в сетевых магазинах краевой столицы, а сам Михаил предлагает инициативы для улучшения сельхозсферы, которые могут повлиять и на экономику ДФО в целом. Одна из инициатив уже поддержана на федеральном уровне.
- Я как простой житель Дальнего Востока ощущаю поддержку, которую оказывает региону государство: есть специальные преференционные режимы, «Дальневосточная ипотека», «Дальневосточный гектар». Я сам являюсь получателем и «дальневосточного гектара», и «дальневосточной ипотеки». Это значит, что я уверен – эти инструменты реально хорошие, рабочие, помогающие выполнять задачи, которые стоят перед Дальним Востоком: сохранение численности населения, разворот на Восток, развитие экономических связей внутри регионов, а также развитие внешнеэкономических связей.
Программы «Дальневосточная ипотека» и «Дальневосточный гектар» – это классные инструменты. Сейчас, конечно, внимание к «гектару» ослабевает, потому что ложка дорога к обеду. Когда нужно было максимально всем рассказать о том, что есть такая программа, было больше внимания со стороны средств массовой информации. Сейчас его намного меньше, но есть и плюсы. Это отдельная программа, которая с 2016 года претерпела кучу изменений: десятки тысяч людей воспользовались правом безвозмездно получить землю, были определенные препоны, но их убирали с помощью внесения корректив в Федеральный закон.
Я фанат «Дальневосточного гектара», всегда искренне «топлю» за эту историю, потому что это реально выгодно. Я предлагал при освоении первого гектара давать второй, третий, десятый гектар. Мы готовы, земли свободные есть. При этом инструмент получения земли реально подразумевает полное отсутствие какой-либо коррупционной составляющей: все делается, сидя за компьютером, никто не сможет какие-то препоны создать. Одна из правок в федеральном законе была принята по моей просьбе – давать дополнительный гектар. Я сам воспользовался этой возможностью и дополнительно к пяти уже имеющимся гектарам, взятым на всю семью, оформил еще два в месте, которое мне очень-очень нравилось. Опять же, не ходя ни к кому на поклоны, ни с кем ничего не обсуждая, а просто в соответствии с законом, который у нас принят. Это здорово.
Конечно, хотелось бы дополнительной поддержки. Мне кажется, было бы неплохо запустить в одном или нескольких регионах ДФО пилотный проект раздачи дальневосточных гектаров не там, где ты выберешь участок, а там, где государственные органы найдут свободную землю, сделают дорожную, электросетевую инфраструктуру, подведут газ и создадут какой-то кластер или современную деревню XXI века со всеми коммуникациями: интернетом, сотовой связью, возможно, единой скважиной и очистными сооружениями. Мне кажется, что в наше время это очень просто: есть модульные решения, готовые, надежные, которые позволяют дать эти коммунальные блага не одному, а сразу многим.
Я построил дом сам, дорожную инфраструктуру, электричество тоже проводил сам, скважину бурил для себя, очистные сооружения делал для своего участка. Просто я понимаю, если бы было 10 рядом компактно расположенных хозяйств, то в пересчете на единицу домовладения это было бы дешевле минимум на 30-50%. Поэтому есть такая задумка о современной деревне, состоящей из «дальневосточных гектаров».
Есть и предложение о предпринимательской деятельности, касающееся разворота на Восток. По моему мнению, стоит распространить условия режимов ТОР и СПВ на всех предпринимателей ДФО. Можно опять же сделать пилотный проект в каком-то дальневосточном регионе, либо предоставить преференции этих режимов для предпринимателей, занятых в приоритетных сферах экономики. Например, можно дать предпринимателям из сельхозсферы такие же налоговые послабления, как для резидентов ТОР и СПВ. Мне кажется, что это предложение позволит проактивно развивать экономику и взвинтить темпы развития Дальнего Востока.
На примере тех же ТОР и СПВ мы видим, что эксперимент начавшийся более десятка лет назад, не сворачивают. Значит государству это выгодно: появляются новые рабочие места, люди закрепляются на территориях. И особенно внимание нужно уделить сельским территориям, потому что село кормит нашу страну. Надо сделать так, чтобы люди перестали бежать в города, потому что в селах сейчас нет должной инфраструктуры, нет «белых» зарплат, люди не могут получить ту же самую «сельскую» или «дальневосточную ипотеку», потому что не устроены. А чтобы закрепить людей, нужно дать им возможность получить возможность жить в новом современном доме.
Решить эту проблему, на мой взгляд, и помогут льготы ТОР и СПВ: работодатели в сельской местности смогут снизить отчисления в различные фонды, благодаря этому будут официально трудоустраивать сельских жителей, платить им «белую» зарплату. А те в свою очередь смогут закрепиться на своей территории.
Главное в сельском хозяйстве, по моему мнению – качество продукта. Последние два года мы идем по пути кооперации с другими фермерами, которые готовы давать высококачественный продукт, чтобы мы поставляли его на прилавки Хабаровска. В 2023 году у нас был рост производства в полтора-два раза относительно предыдущего года. В этом году мы тоже хотим примерно настолько же вырасти, для этого я реконструировал производственные мощности по переработке молока, отладил многие логистические процессы, поменял персонал. Мы готовы к росту, но я против роста в 3-5-10 раз, я так не могу и не хочу. Я за качественный продукт, а не за объемы. Мне приятно, когда я иду по городу, со мной здороваются, говорят, что у нас лучшее молоко в Хабаровске. И пусть у меня будет рост небольшой, зато с сохранением качества, к которому привыкли покупатели. Для меня это принципиально важно. Примерно 95% покупателей нашей продукции – это постоянные клиенты. Я горд этим, а также своей продукцией, и планирую, что дальше будет так же.
В 2024 г. в лесопромышленной сфере наблюдается позитивная динамика, сменившая спад прошлого года. Тем не менее ожидается сокращение рентабельности экспорта. В целлюлозной промышленности производители развивают существующие мощности. В то же время в лесозаготовке предпочтение отдается небольшим проектам, в том числе ориентированным на внутреннее потребление.
В российской лесопромышленной отрасли в текущем году отмечается незначительный рост производства пиломатериалов, пока недостаточный на фоне сокращения прошлого года. В частности, в январе-апреле текущего года рост составил 1,1% относительно аналогичного периода прошлого года, до 9,7 млн куб. м, а тем временем производство фанеры увеличилось на 14,5%, до 1,17 млн куб. м, производство древесно-стружечных плит – на 12,2% (до 3,9 млн куб. м), древесно-волокнистых плит – на 27% (до 247 млн кв. м), бумаги и картона – на 10,1%, до 3,5 млн тонн, целлюлозы – на 1,3%, до 2,8 млн тонн. Напомним, что в 2023 г. промышленное производство пиломатериалов в стране испытывало спад – на 4,5% по итогам года относительно 2022 г., до 38,9 млн куб. м. (при этом пиковый показатель в 2019 г. составил 44,4 млн куб. м, так что за последние пять лет производство сократилось на 5,5 млн куб. м).
Зато в первом полугодии текущего года выросли доходы государственного бюджета от использования лесов – на 10% относительно первого полугодия 2023 г., составив 38,5 млрд рублей. При этом наибольший объем средств в бюджет из всех российских регионов перечислили лесопользователи Иркутской области – 2,8 млрд рублей, что на 1% больше, чем за аналогичный период годом ранее. В пятерку регионов-лидеров по объему отчислений также вошла Якутия (пятый показатель), лесопользователи которой в январе-июне направили в госбюджет 1,6 млрд рублей. В число лидеров по приросту доходов от использования лесов в первом полугодии вошла Сахалинская область, где рост составил 59% относительно аналогичного периода прошлого года, до 380,8 млн рублей.
В Иркутской области на сегодняшний день реализуется несколько проектов в лесопромышленной отрасли. В Братске группа «Илим» реализует инвестиционный проект по реконструкции производства лиственной беленой целлюлозы, который предполагает увеличение производства на 162 тыс. тонн в год[1]. Проект рассчитан до 2026 г. Объем инвестиций составляет 12,4 млрд рублей. В 2025 г. «Илим» также планирует начать в Братске модернизацию производства картона с объемом инвестиций 3,9 млрд рублей. Напомним, что в текущем году был введен в эксплуатацию целлюлозно-картонный комбинат мощностью выпуска 630 тыс. тонн премиального крафтлайнера (особо прочный многослойный картон) в год в Усть-Илимске.
Компания ООО «ДеКом»[2] с 2015 г. реализует в Братске менее масштабный проект по созданию лесоперерабатывающего производства с объемом инвестиций 2,3 млрд рублей. На сегодняшний день реконструирована линия лесопиления, построены пеллетное производство и сушильный комплекс, завершается монтаж второй лесопильной линии для распиловки тонкомерной древесины, а также запущена котельная на 30 МВт, работает собственный лесопитомник.
Следует отметить, что в Иркутской области в начале текущего года отмечался рост отгрузок лесной продукции. По итогам января-апреля по железной дороге из региона было отгружено 2,2 млн тонн лесной продукции, что на 10,3% больше, чем за аналогичный период 2023 г. На экспорт по железной дороге за четыре месяца было отправлено 1,7 млн тонн продукции лесопромышленного комплекса, что на 1,4% больше, чем за аналогичный период прошлого года. Продукция из древесины в том числе направлялась на экспорт, главным образом, в Китай (более 80% экспорта), осуществлялись поставки в Монголию и Японию. Основной объем экспортной продукции составили пиломатериалы.
Тем временем в Забайкальском крае по итогам января-апреля 2024 г. отчитались об экспорте в Китай около 25 тыс. куб. м лесоматериалов (23,9 тыс. куб. м пиломатериалов и 0,99 тыс. куб. м делового леса). В Бурятии с начала года к началу августа направили на экспорт более 33 тыс. куб. м лесоматериалов (главным образом пиломатериалов) в Китай и Монголию.
При этом рентабельность экспорта древесины в Китай (на него приходится 57,2% российского экспорта продукции ЛПК) снижается, поскольку цены на основной вид российской лесопродукции, пиломатериалы, во втором квартале текущего года сократились в КНР более чем на 15%, в то время как расходы на контейнерные перевозки выросли более чем на 25%. Также отгрузки по железной дороге ограничены пропускной способностью восточного направления.
Инвесторы при этом видят перспективы для развития проектов, направленных на внутренние поставки. Подконтрольное М.Сиволдаеву[3] ООО «Голубая лагуна» в июне приобрело камчатскую компанию ООО «Авир», специализирующуюся на заготовке древесины в Камчатском крае. В 2020 г. «Авир» заключил договор аренды участков на территории Атласовского лесничества сроком на десять лет. Данные участки разрешено использовать для заготовки древесины.
На камчатском рынке в настоящее время фиксируется дефицит древесины, в то же время ожидается рост потребности в пиломатериалах для жилищного строительства и развития туристической инфраструктуры. Возможности завоза древесины на Камчатку из других регионов ограничены, стоимость поставок на полуостров пиломатериалов остается высокой. При этом Камчатский край обеспечен собственными лесными ресурсами, площадь расчетной лесосеки (допустимый объем изъятия древесины) значительно превышает текущий объем заготовки.
Для развития лесозаготовительного предприятия на Камчатке потребуются инвестиции в инфраструктуру. Тем не менее более простым, не требующим технологичного оборудования вариантом организации производства является выпуск деревянных срубов. Также лесозаготовщик может сдавать сырье для переработки местным предприятиям. При этом экспортные перспективы для камчатской лесопромышленной отрасли связаны с развитием поставок продукции через незамерзающий морской порт Петропавловск-Камчатский.
Проблемой лесопромышленной отрасли в целом в настоящее время является дефицит лесозаготовительной техники, поскольку ее импорт затруднен на фоне санкций, а возможные альтернативы ограничены. Несмотря на то, что существующая техника ремонтируется, коэффициент технической готовности технологического парка существенно сократился – с 85-90% до 50%. Дефицит оборудования ведет к уменьшению объем заготавливаемого леса. Наибольшие проблемы с техникой испытывают небольшие подрядчики крупных компаний, работающие главным образов в отдаленных регионах – в Сибири и на Дальнем Востоке, как правило не располагающие собственными ремонтными подразделениями.
Подробную информацию и аналитику по этой и другим актуальным темам можно найти в еженедельном бюллетене EastRussia.
[1] На сегодняшний день филиал группы «Илим» в Братске выпускает ежегодно более 1 млн тонн целлюлозно-бумажной продукции в год.
[2] г. Братск, учредители – А.Падерин, В.Ковыляев.
[3] Бывший заместитель председателя правления группы «Ренова» В.Вексельберга, владеет компанией «Реам Менеджмент».