Пересказать постановку по мотивам сказок народов Приамурья и сказаний народов Крайнего Севера несложно. Это история двух влюбленных: юноши Чориль, которому приходится бороться за свою любовь, вступать с битву со стихией, и юная красавица Чольчинай – ей предстоит духовно повзрослеть, чтобы стать невестой. Чтобы стать достойной женой Чорилю, она должна научиться заплетать косы и берет уроки у шамана, который пытается разлучить пару: он сам имеет виды на Чольчинай. И хотя фабула кажется простой, её воплощение потребовало от создателей мюзикла недюженных усилий, терпения и фантазии.

Создавался спектакль, конечно, не месяц – за такой короткий срок не успеть. Идея родилась несколько лет назад, но к репетициям удалось приступить лишь в феврале, когда у музыкальной мистерии появился партнер, поддержавший творческий замысел материально – «Амур Минералс».

 Афиша проекта

Как рассказывает директор филармонии Игорь Мосин, сначала рождалась музыка. Затем «закрутилось-завертелось»: доработка сценария, создание декораций, разработка эскизов костюмов, написание аранжировки, хореография, разучивание вокальных партий...

На отработку танцевальных движений у артистов было меньше месяца, активные репетиции начались только в конце лета. Танцорам академической школы пришлось погружаться в современный стиль, поэтому тренироваться приходилось и дома.

Сцена из мюзикла «Косы Чольчинай». фото: Амур минералс

Режиссером спектакля выступила Анна Красильникова – за ее плечами большое количество хореографических, концертных и театральных представлений. С артистами «Дальнего Востока» плотно работал хореограф-постановщик, заслуженный работник культуры РФ Даниил Верещагин – он один из новаторов в новом направлении современной хореографии «неофолк». Художником-постановщиком стала Наталья Белова, которая как раз специализируется на костюмах и декорациях с элементами фольклора.

Кстати, именно костюмы и музыка – первое, на что обратили свое внимание зритель на премьере.

– Очень хороший, насыщенный звук и костюмы помогли быстро погрузиться в нужную атмосферу, – поделилась впечатлением зрительница по имени Анна.

– Я всегда присматриваюсь к мелочам. Здесь они оказались на высоте, особенно в декорациях, внешнем антураже, – рассказала посмотревшая спектакль девушка.

– Интересно. Впечатляет, – коротко резюмировал ее спутник.

Президент Ассоциация коренных малочисленных народов Севера Хабаровского края Любовь Одзял призналась, что смотрела придирчиво, но тоже отметила соответствие сценических образов.

– Я каждую деталь посмотрела: одежду, костюмы, декорации, аудиоряд. Все соответствует. Единственное, бубнов маловато, можно добавить. Но, я думаю, они еще доработают, ведь это только первый показ. Эту работу надо продолжать, у нас еще много фольклора. Спасибо тем, кто помог реализовать – «Амур Минералс», филармонии. Они нас привлекали с самого начала, спрашивали наше мнение – мы очень ценим такое отношение, готовы работать дальше, – рассказала Любовь Одзял.

Сцена из мюзикла «Косы Чольчинай». фото: Амур минералс

В начале спектакля замечаю в фойе несколько парней в охотничьих доспехах. Оказалось, здесь они ожидают своего часа: по сценарию вбегают на сцену на помощь Чорилю через проходы зала, создавая максимально тесный контакт со зрителем. Им, кстати, такой режиссёрский ход понравился – после спектакля в обсуждениях многие друг с другом отмечали эту деталь.

Актёры рассказывают, что в процессе подготовки все настолько увлеклись «погружением в материал», что даже научились различать орнаменты народов Амура и Дальнего Востока. К тому же у них был консультант от Гродековского музея – кандидат искусствоведения Галина Титорева.

 Сцена из мюзикла «Косы Чольчинай». фото: Амур минералс

­– В основу программы легла поэзия авторов народов Крайнего Севера и Дальнего Востока, а также чудесные, самобытные и своеобразные Амурские сказки. Для передачи всей красоты образов и быта древней культуры, музыка представляет собой симбиоз современных и этнических инструментов, тембров, звуков природы, положенных на ритмическую основу танцев народов Дальнего Востока, – рассказала композитор проекта, художественный руководитель ансамбля «Дальний Восток» Юлия Давыдова.

Всё действо разворачивается на фоне суровой и величавой природы Дальнего Востока, воссоздать которую на сцене – отдельное искусство. Расстараться пришлось и тем, кто шил костюмы – это чета Новоселовых, у которых свое швейное производство в Хабаровске. Вообще-то специализация их компании – спортивная одежда, но Егор и Наталья с охотой откликнулись на предложение поработать над спектаклем.

– Времени было мало: два месяца. Нам дали картинки и краткое описание, после чего нам пришлось изучить интернет «вдоль и поперек», в результате мы сделали техническое описание, рисунки и лекало, ­– рассказывает Егор Новоселов.

фото: EastRussia 

Понадобилось сшить 40 сценических костюмов, каждый – уникальный. При этом производство такого наряда кардинально отличается от спортивного или повседневного: тут тебе и амурские узоры, и орнамент, и ручная масляная роспись.

– Трудились даже по ночам, чтобы успеть. И успели! – не скрывает радости Егор Новоселов.

Каждый костюм в постановке «Косы Чольчинай» – достойный экземпляр швейного искусства. фото: EastRussia

Полученный опыт, возможно, выльется в создание линейки одежды с орнаментами народов Амура. Интерес ко всему этническому в постоянном тренде.

Впрочем, это видно по премьерным показам – оба дня в концертном зале филармонии не было свободных мест. После Хабаровска постановка отправится в путь: туда, где большое искусство не частый гость. В рамках проекта «Культурные гастроли» «Косы Чольчинай» смогут увидеть зрители Комсомольского, Амурского и Нанайского районов.

- Сейчас наступает определенный этап возможностей для учреждений культуры, особенно для музеев на территории Дальнего Востока и Арктики. Почему? Потому что в минувшем году Минвостокразвития предприняло несколько действий, показывающих, что развитие музейных институций для него на сегодняшний момент находится в зоне особого внимания. Это и проведение Стратегической сессии в Хабаровске по развитию музеев Дальнего Востока, это и запуск первого грантового конкурса проектных инициатив для музеев ДФО, это и начало строительства новых музейных комплексов в Петропавловске-Камчатском, в Улан-Удэ и в Хабаровске.

Столько прицельных, абсолютно ясных действий со стороны федерального органа исполнительной власти, пожалуй, прежде видеть не приходилось. И тут речь явно идет не о каких-то рандомных действиях, а об определенной стратегии. Потому что для министерства совершенно точно понятно, что музейные институции – это не только учреждения, формирующие поток гостей на территорию города или региона, а уникальный институт работы с идентичностью, что для Дальнего Востока чрезвычайно важно. Также, как и для арктической зоны, где ощущение причастности себя к огромной стране, понимание своей особой роли в этой большой семье народов, населяющих Российскую Федерацию, ценно для живущих там людей.

На Дальнем Востоке и в Арктике постоянное население пока не прибавляется. Работа идет над тем, чтобы хотя бы стабилизировать население, а потом уже его наращивать различными способами. И если мы говорим о тех, кто сегодня размышляет на тему уехать из ДФО или нет, думает о степени привязанности к родной земле, то музей, который является институтом памяти и средоточием опыта предыдущих поколений, позволяет людям отвечать на очень сложные вопросы, в том числе – уехать или остаться.

Если мы говорим о людях, вновь прибывших на Дальний Восток, то важно, как они будут понимать ценность земли, на которую приехали? Почему они должны будут связывать свою жизнь с этой землей? Почему они должны будут относиться к ней не как к территории временного рубля? Кто будет вести с ними этот важный диалог? Эти сложные разговоры с собой человек может вести с подачи, в том числе, музейных институций и, безусловно, при участии всех культурных учреждений в регионе. Потому что они как раз и работают с этой идентичностью и набором жизненных ценностей и правил, которые важны не только для нашей страны, а вообще для человечества, и которые сегодня, к сожалению, очень сильно страдают под влиянием довольно агрессивных международных процессов.

Рыбак видит рыбака

Сегодня на долю Китая приходится свыше 50% российского экспорта рыбопродукции. Россия для КНР – важнейший поставщик водных биоресурсов (ВБР): она занимает второе место по поставкам рыбы в Поднебесную после Эквадора, говорит руководитель проектов Российско-китайской палаты Анастасия Холкина.

Стоит сказать, Китай сам является крупнейшим рыбодобытчиком в открытых водах мирового океана, и его рынок, безусловно, емок. К тому же, располагая серьезными мощностями по переработке сырца, КНР экспортирует продукцию высокого передела в разные страны мира.

Ежегодные поставки морепродуктов из России в Китай оцениваются на уровне 1,2-1,3 млн т, в стоимостном выражении – это порядка $3 млрд. С осложнением экспорта морепродуктов из РФ в Европу, Японию и другие государства значимость КНР повышается, отметил заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов.

Так, после закрытия рынка США для российского краба часть потока была перенаправлена в Китай. За январь-май 2024 года из Приморья в КНР экспортировано 14 тыс. тонн крабовой продукции, что более чем на 10% превышает прошлогодний результат. Через Приморский край организованы отправки таких видов дальневосточного краба, как камчатский, синий, равношипый, стригун-опилио, волосатый четырехугольный, краб колючий, стригун-бэрди, стригун-ангулятус.

фото: Максим Борисов

В натуральном выражении главные позиции в структуре экспортных поставок ВБР в Китай занимают минтай, сельдь, сардины, кальмар и т.п., причем появляются новые, порой экзотичные морепродукты. Речь, к примеру, о дальневосточной медузе, которую ежегодно по несколько тысяч тонн вылавливают российские пользователи для экспорта.

«Мы провели консультации с китайскими партнерами, направляли образцы и продукции и самой медузы. Но оказалась серьезная проблема: Китай готов покупать медузу, но в сыром виде ее транспортировать – это фактически просто выкидывать деньги, потому что у нее обводненность 99%. Квасцы, которыми происходит обработка в Китае, запрещены в нашей стране, что накладывает сложность на переработку у нас. Кроме того, эта медуза немного другая, чем используется китайцами в пище. Соответственно, тут необходимо продолжение исследований в части понимания, возможно ли или нельзя ее поставлять в том числе на экспорт в Китай», – рассказал Василий Соколов.

В целом, добавил он, органы власти соседних стран за последнее время достигли прогресса в деле упрощения системы допуска рыбопродукции к потребителям. «Недавно произошло достаточно прорывное событие, когда китайские партнеры и Россельхознадзор смогли договориться и поставить точку в длительном переговорном процессе о поставках рыбы и рыбной продукции на рынок Китая. Сейчас целый ряд барьеров в этом отношении устранены», – проинформировал замглавы Росрыболовства. 

О вкусах либо хорошо – либо ничего

Здоровая рыбная пища из России должна становиться неотъемлемой частью рациона у населения Поднебесной, убежден председатель – исполнительный секретарь Российско-китайской гильдии коммерции Павел Кипарисов. Но российская рыба, как бренд, все же пока малоизвестна в КНР, обратил он внимание.

«По нашему экспертному мнению, продвижение на внешние рынки проходило бы намного лучше, если это был какой-то брендированный продукт. Возможно, это касается не только китайского рынка. Можем сказать в целом за многие страны Азиатско-Тихоокеанского региона», – уточнил Павел Кипарисов.

При продвижении российского продукта важно решить т.н. проблему куриных лапок, добавил он. Как известно, важной статьей продуктового экспорта из РФ в Китай за последние годы стало мясо птицы (курицы, индейки). Причем весомая доля поставок приходится на такой специфический продукт, как куриные лапы, являющиеся у китайцев деликатесом. Однако не все российские экспортеры смогли угодить вкусу потребителей, предложить продукцию в соответствие с традициями местной кухни.

«Стандарт обработки, приготовления не соответствовал китайскому рынку, и поэтому многие сделки не состоялись по этим причинам, либо же они были существенно скорректированы в процессе дальнейшей реализации», – рассказал Павел Кипарисов.

Что касается морепродуктов, то, по мнению эксперта, следует активно переходить от продаж рыбы-сырца к обработанной продукции, например, для сегмента HoReCa (гостинично-ресторанного направления). «То же филе можно брендированно продавать в китайских торговых сетях. Это может сильно расширить географию экспорта и набор поставляемой продукции», – полагает председатель Российско-китайской гильдии коммерции.

фото: Pavel L Photo and Video/Shutterstock

Потребителя из Китая необходимо знакомить, приучать к рыбному разнообразию из России. Для этого целесообразно проводить регулярные промо-кампании, организовывать выезд бизнес-миссий, привлекать торговые представительства в КНР. Успех реален, отмечает Павел Кипарисов, приводя в пример кондитерскую фабрику «Волшебница», которая сейчас активно продвигается на китайском рынке. 

Искусственным путем

Российско-китайское сотрудничество в области рыбного хозяйства не исчерпывается одной торговлей. В настоящее время действуют три основных межправительственных соглашения об отраслевом взаимодействии. Одно касается непосредственно аспектов рыболовства, второе – приграничных бассейнов, в первую очередь рек Амур и Уссури, где стороны совместно регулируют запасы рыбы в трансграничных водах и имеют общую волю к сохранению данных экосистем. Третье направление – противодействие незаконному, несообщаемому и нерегулируемому промыслу, которое набирает темпы. В частности, сегодня проверке на легальность происхождения подлежат все партии и виды краба при экспорте в Китай.

«Мы сейчас вводим электронный сертификаты и надеемся, что в ближайшее время полностью перейдем на цифровой документооборот в части подтверждения законности происхождения рыбной продукции. В дальнейших планах – чтобы к нашим цифровым сертификатам присоединился Россельхознадзор и полностью вся система перешла на цифровой вид. Соответственно, подтверждение законности происхождения и ветеринарная безопасность будут осуществляться прозрачно, с высокой долей прослеживаемости», – сообщил Василий Соколов.

Чего не хватает соседям, так это взаимных инвестиций в отраслевое хозяйство. Во многом это связано с тем, что в России рыболовство является стратегической отраслью и доступ иностранных инвесторов к ВБР жестко регламентирован.

По словам чиновника, 15-20 лет назад китайский бизнес входил в российскую рыбную отрасль не совсем законно, что привело к определенному напряжению во взаимоотношениях. К настоящему времени это удалось преодолеть, и теперь стороны воспринимают друг на друга как равноправных и законных партнеров.   

«Российское рыбное хозяйство открыто. Пускай не в части рыболовства, а однозначно в части аквакультуры, судостроения, портовой деятельности. Это те направления, где нам есть, чему поучиться у наших ближайших соседей», – резюмирует Василий Соколов.

Рыбоводный завод по разведению осетров. фото: Konstantin Baidin/Shutterstock

Россия, действительно, заинтересована в сотрудничестве в области товарной аквакультуры. Объемы ее производства небольшие по сравнению с Китаем и выловом дикой рыбы в своих промысловых бассейнах, хотя положительная динамика отмечается на протяжении последних лет (в 2023 году в РФ поставлен исторический рекорд – произведено более 400 тыс. т искусственно выращенной продукции).

Это перспективный сектор рыбного хозяйства для инвестирования, создания совместных проектов, рассуждает президент Ассоциации развития органической аквакультуры Зумруд Исаева. При этом России интересен опыт КНР как мирового лидера в сфере аквакультурной деятельности, включая производство рыбных кормов, селекционно-племенную работу.

Между тем особой активности в данном направлении, пока не видно. Необходимо понять, чего в настоящее время не хватает странам, чтобы подобные проекты входили в практическую плоскость, отметил руководитель центра делового сотрудничества «Москва – Пекин» Максим Захаров. Возможно, что на такого рода совместные производства стоит распространить режим особых экономических зон по аналогии с другим отраслями промышленности, не исключает он.

Вопрос развития аквакультуры, помимо прочего, сопряжен с темой обеспечения продовольственной безопасности. «В силу изъятия биоресурсов океаны и моря истощены, промысел достиг своего потолка», – заявила Зумруд Исаева.

Ямщик — крестьянин, живущий на почтовой станции и отправляющий извоз и почтовую гоньбу. Они были кучерами на государственной службе, выполнявшей ямскую повинность, установленную в XVII веке в Русском царстве для почтовых перевозок, перевозок чиновников, казенных грузов и прочих государственных нужд.

Как отмечает кандидат исторических наук Екатерина Строгова, сегодня потомки государевых ямщиков являются ярким пятном в многонациональной палитре страны и развивают туристический кластер региона. «Настоящие ямщики сохранились только на берегах Лены. Их будущее в настоящее время связано с сохранением культурного разнообразия, исторической памяти, традиций. И, думаю я, что если они также активно будут продолжать этим заниматься, растить своих детей, внуков в этой сфере их традиционной культуры, их самосознания специфического, то они могут таким образом просуществовать еще долгие-долгие годы», — считает эксперт. 

Освоение северо-востока

Со времени присоединения северо-востока России к Российской империи в 1629 году прошло более столетия, пока в регионе установились устойчивые пути сообщения. Замыкающим в системе путей сообщения стал учрежденный в 1738 году Иркутско-Якутский почтовый тракт. В 1743 году здесь стали появляться почтовые станции. В 1772 году между Витимом и Якутском их было уже 35. Для ямской службы из центральных губерний России было прислано 33 крестьянских семьи.

Екатерина Строгова на протяжении многих лет занимается изучением русских старожилов Якутии. «Это были люди, которые происходили из самых разных областей России и несли с собой культурные традиции. Это были люди умные и очень храбрые. Ехать в Якутию, в места, о которых они ничего не знали, ничего не слышали, а если слышали, то только всякие страшилки — это, конечно, надо иметь мужество», — рассказывает историк.

фото из личного архива Анжелики Тупициной

В случае приезда в Якутию они переставали принадлежать своим помещикам. Они становились государственными крестьянами. Государство выкупало у помещиков их семьи: жен, детей, чтобы прислать их сюда. В отличие от крепостных, государственные крестьяне считались лично свободными. «Фактически эти люди своим мужеством, своим умом сделали своих потомков уже людьми не крепостными, а людьми свободными», — говорит историк.

К середине 20-ых годов XVIII века в пределах Иркутской провинции от Иркутска до Витима сложилось круглогодичное сообщение. Летом по Лене, зимой по учрежденным от Иркутска до Витима селам. Так в пределах Иркутской провинции появились реальные предпосылки для быстрого превращения приленских сел в почтовые станки — станции.

Решающее же значение в организации и обустройстве путей сообщения на северо-востоке Сибири имели экспедиции. Военная — казачьего главы Афанасия Федотовича Шестакова, Вторая Камчатская — командора Витуса Беринга. Таким образом, в 1738 году с установлением регулярного сообщения между Витимом и Якутском началось полноценное функционирование не только Иркутско-Якутского почтового тракта, но и установилась сухопутная почтовая связь между Санкт-Петербургом и Охотским портом. Политика правительства была направлена на обеспечение охвата почтовым сообщением самых отдаленных уголков державы.

фото пресс-службы администрации Ленского района

С 1810-ых годов ямщикам тракта стали выделять пахотные и сенные угодья. Они начали заниматься земледелием. Линия тракта была проложена по левому берегу Лены, от Витима до Якутска, по совершенно незаселенным местам. Там было основано 28 станций. Расстояние между ними составляло 40 верст.

Чтобы привлечь людей для службы на тракте, крестьян освобождали от крепостного права, они бесплатно получали землю и угодья. К концу 18 века трактовые почтовые станции, на которых обычно стояла одинокая изба, постепенно превращались в селения. Туда приезжали новые люди. И если в 1743 году почтовых станций от Витима до Якутска было 28, то к началу 19 века их число дошло до 38. 

Особая субкультура

Ямщики Приленья представляют собой редкую, имеющую свой колорит субкультуру русского старожильческого населения Якутии. В ходе контактов с якутским населением русские ямщики, адаптируясь к местным суровым условиям, сумели сохранить свои традиции, вынесенные из тех мест, откуда прибыли их предки.

Как отмечают эксперты, роль русского крестьянства в развитии производительных сил Якутии огромна. Приехав на постоянное жительство в Якутию, русские крестьяне стали тем социальным слоем общества, которое впоследствии произвело переворот в экономике края.

Переселенцы быстро освоили якутский язык, распространили в Якутии землепашество и хлеборобство, оказав тем самым большое влияние на уклад жизни коренного населения. Тем не менее, они сохранили свой образ жизни, род занятий, обряды, предания, песни, танцы и игры.

фото из личного архива Анжелики Тупициной

Филолог, фольклорист, исследователь фольклора русских старожилов среднего Приленья Ольга Чарина рассказывает, что ямщики в быту говорили на якутском языке. «Долгое время в быту разговаривали на якутском языке, а песни сохраняли русские», — говорит она.

Руководитель общественной организации, объединяющей потомков ямщиков, Ирина Стрекаловская рассказывает, что уже во втором-третьем поколении ямщики начали говорить на якутском языке для общения с местными жителями. «Это особенность, уникальность вот именно потомков ямщиков. Они считают якутский язык родным языком. Песни и частушки стали сочинять на двух языках», — рассказывает она.

Спустя столетие двуязычие является главной особенностью приленских русских старожилов. Сегодня многие потомки ямщиков одинаково хорошо говорят на двух языках. «На самом деле, когда даже я отсюда уезжаю ненадолго, я очень скучаю по якутскому языку. С мужем хоть и особо не разговариваем, имея в виду на якутском, но всё равно какие-то фразочки всё равно выскакивают. И иногда кажется, что некоторые слова лучше высказываются на якутском языке», — рассказывает жительница Валерия Петрова. 

Сохранять традиции

Потомки ямщиков государевых бережно хранят русскую культуру, из поколения в поколение передавая традиции. Они восстанавливают в селах часовни и церкви, бережно хранят православные традиции. «Часто под звон колоколов и с молебна начинаются многие мероприятия потомков ямщиков. Православие – это основа их идентичности, самосознания. Если над вопросом о своей национальной принадлежности многие потомки ямщиков задумаются, то в ответ на вопрос о вероисповедании никаких сомнений нет. Он будет однозначен — мы православные», — отмечает Анжелика Тупицына.

фото из личного архива Анжелики Тупициной

Общественная организация «Потомки государевых ямщиков» занимается возрождением и сохранением историко-культурного наследия предков, проведением этнокультурных экспедиций по ямщицким станциям Иркутско-Якутского почтового тракта. Налажен выпуск печатных и электронных изданий об истории и фольклоре приленских ямщиков. Ежегодно проходит республиканский фестиваль «Играй, гармонь, живи, частушка!». В прошлом году он прошёл в 21 раз. Этот фестиваль стал народным праздником. На него съезжаются жители всех ямщицких деревень.

фото из личного архива Анжелики Тупициной

«Сегодня внутренний туризм востребован как никогда, и Якутия может предложить уникальные маршруты по Иркутско-Якутскому тракту, по ямщицким подворьям. Это не только природа и кухня, но и колорит, такой уникальный русский мир Якутии! Ведь наши потомки ямщиков сохранили фольклор и культуру и на территории России они сохранились только в Приленье. Культура гостеприимства у потомков ямщиков на высоком уровне, но необходима поддержка государства для развития», — резюмирует Анжелика Тупицына.

Дом на Краснофлотской

На торце девятиэтажки на Краснофлотской изображены трое: космонавт (в городе с визитом был Гагарин), сталевар (отсыл к заводу «Амурсталь»), а вот кто третий — остается только гадать: правая половина фасада на всем протяжении сверху вниз уже закрыта теплоизоляцией.

Дом на Краснофлотской. Фото: EastRussia

Строители работают быстро, метр за метром зашивая сайдингом торцевую стену дома, на которой в 1982-ом — к 50-летию Комсомольска-на-Амуре — появилось это самое панно.

Строители за работой. Фото: EastRussia

Жители квартиры № 2 говорят, что зимой мёрзнут постоянно: тянет с балкона, из подвала и через межпанельные швы.

«У нас холодно от балкона в квартире, от входа на балкон прям тянет», — показывает Алексей Широков.

В соседней квартире Катрина Брин от холода спасалась тем, что поставила в то место, откуда «дуло», шкаф, который теперь и берет на себя весь «удар стихии».

К работам по утеплению фасада жильцы дома относятся положительно, хотя и жалеют, что для этого придется закрыть мозаичное панно: все-таки история. Но если уж выбирать между комфортом и культурным слоем, то для них выбор очевиден.

 фото: EastRussia

Проблема городского масштаба

Таких «холодных» домов в Комсомольске-на-Амуре десятки: строили «панельки» в советские годы, когда не особо задумывались о теплосбережении. Зато думали о красоте: торцы и фасады жилых домов и промышленных объектов мозаиками и рисунками сюжетами в духе соцреализма украшали художники, которые приезжали вместе со строителями БАМа. У историков есть объяснение этому явлению. 

«В это время в архитектуре было не до шедевров, наступала эпоха, которой дал старт Хрущев, когда из архитектуры совсем излишества убирали. И когда эта эпоха закончилась, по всей видимости, возникла необходимость сделать что-то красивое», — рассказывает краевед Иван Лаврентьев.

Эти работы стали своего рода символом и культурным кодом Комсомольска-на-Амуре, за что город даже прозвали «музеем под открытым небом». Любознательные краеведы даже усмотрели в этих панно некую схожесть изображенных на них комсомольцев и первостроителей, объясняя это тем, что заказов на панно было много, в времени мало — не до излишеств и уникальности.

Панно на Магистральном шоссе. Фото: EastRussia

Хотя есть среди комсомольских панно и признанные шедевры. Например, панно на самой первой ТЭЦ города, где из небольших плиток выложены 30 мужчин и женщин различных профессий и национальностей.

Краевед Иван Лаврентьев рассказывает, что на момент создания панно, а это было начало 70-х годов прошлого века, оно стало самым большим мозаичным панно на Дальнем Востоке — его площадь 650 кв. метров.

«Его создавали пять мастеров из Новосибирска, на это у них ушел целый год», — рассказывает Иван Лаврентьев.

Панно на городской ТЭЦ. Фото: EastRussia

Еще одно уникальное панно — на стене Дома молодежи недалеко от берега Амура. Его открывал сам Юрий Гагарин, когда летом 1967 года приезжал на празднование 35-летия Комсомольска-на-Амуре. 

«Тогда как раз только начали делать первую городскую набережную. К ней причалил пароход с делегатами съезда передовиков-комсомольцев со всего Советского Союза, вместе с ними приехал первый космонавт мира. Здесь его встречали, здесь проходил праздничный торжественный митинг, а затем он открыл Дом молодежи», — объясняет Иван Лаврентьев.

Панно на Доме молодежи. Фото: EastRussia

Панно на фасаде Дома молодежи — самое настоящие культурное достижение, памятник. Над ним трудился целый коллектив, автором является художник Дарбинян. Кстати, сам Дом молодежи был первым такого рода в стране, его внешний облик и функционал придумывали сами комсомольцы.

Реестр как спасение

Панно на фасаде Дома молодежи внесено в реестр охраняемых объектов, так что быть спрятанным под сайдингом ему не грозит. В отличии от жилых домов, где все решается на совете дома.

«Есть формальное юридическое основание: собственниками домов являются его жители, поэтому именно они по закону имеют право принимать решение, что с их домами будет. Можно обратиться к ним, попросить, рекомендовать, но окончательное решение за ними», — говорит Иван Лаврентьев.

 Фото: EastRussia

Спасти панно и мозаики от теплоизоляции, можно если внести их все в тот самый реестр, который бы их охранял. Но, оказывается, сделать это не так-то просто. Как рассказала EastRussia заслуженный работник культуры РФ, заместитель директора по научной работе Дальневосточного художественного музея Людмила Козлова, любое такое решение может принять художественный совет, состоящий из представителей разных направлений: архитекторов, художников, культурологов, искусствоведов. И каждый должен аргументировать, чем это панно примечательно и представляет какую-то ценность.

«Это сложная и долгая процедура. К примеру, петроглифы Сикачи-Аляна, открытые в 70-х годах, обрели охранный статус лишь к концу 90-х», — отмечает Людмила Козлова.

Что касается панно и мозаик, то такая работа в Хабаровском крае практически не ведется.

«У нас, в основном, входят в реестр памятники и мемориальные доски, есть одно панно, которое находится на Доме молодежи. То, что появилось на многоэтажных домах в конце 70-х – начале 80-х, этой юридической формы не носят», — подтверждает Иван Лаврентьев.

В мэрии говорят, что могут только «проводить с жильцами разъяснительные беседы», но никоим образом не препятствовать работам по утеплению фасадов.

«Нам нравятся эти панно, которые со времен социализма и с 90-х годов установлены на зданиях, и комсомольчане с большим сожалением относятся к тому, что это закрывается. Но в реалии законодательство говорит об одном, что хозяевами этих зданий являются жильцы и что важнее для них: панно снаружи или тепло внутри? Наверное, важнее тепло внутри. Главное для нас — это комфортное проживание жильцов, поэтому ни воспрепятствовать этому, ни что-то еще в этом случае не нужно. Надо делать так, чтобы людям было тепло», — рассказывает председатель общественного совета Комсомольска-на-Амуре Игорь Швецов.

Справедливости ради стоит отметить, что перед тем, как зашивать проблемные фасады сайдингом, в Комсомольске-на-Амуре опробовали и другие методы. К примеру, выдалбливали стыки, утепляли швы, но это оказалось недолговечным.

Сейчас в новых домах, которых в Комсомольске-на-Амуре пока строится не так много, утепленные фасады предусмотрены уже на стадии проекта. И без всяких мозаик. Что же касается уже сделанных произведений, то теперь чиновникам предстоит найти решение, как сохранить архитектурное наследие советских времен. Один из вариантов — выпустить каталог всех панно и мозаик Комсомольска-на-Амуре.

Нанайским морем местные жители называют озеро Болонь в Амурском районе Хабаровского края. Считается, что здешний народ обитает в кратере давно потухшего вулкана. Уже на въезде привлекают внимание характерные пористые камни вулканического происхождения. На этих берегах, вдали от городов, лежит ожерелье национальных поселков — колыбель древней культуры. Люди здесь жили даже не сотни — больше десяти тысяч лет назад! Как слои лавы — пласты времени застывали на склонах сопок, сохранив свой отпечаток до наших дней. В начале этого пути мы не могли предположить, что поездка на открытие нового Дома культуры станет настоящей этнографической экспедицией.

И вот из-за мыса выглядывает Ачан — национальное нанайское село. Эта скала — как врата в поселок. Здесь рыбаки проводят обряды перед лососевой путиной — и мы, чужаки, учтиво поприветствуем каменного стража.

Село Ачан. фото: пресс-служба компании «Амур Минералс»

Белая и пушистая рыба

Древние камни помнят зарю жизни, когда человек стал творцом. Помнят это и руки мастеров.

— Вот это у нас кета. А это — щука, — мастерица Раиса Ходжер протягивает нам лоскутки выделанной рыбьей кожи. — Чувствуете? Разные — и по толщине, и на ощупь. Но мягонькие и ворсистые, как замша, светлый-светлый пушок. Я помню, как мама моя из рыбьей кожи шила отцу рукавички-верхонки. По сей день лучше материала для этого нету!

Раиса в Ачане преподает декоративно-прикладное искусство. Девушки учились вышивать с детства, вместе с мамой создавали свой главный — свадебный халат.

— А вот видите? Халат сшит из лоскуточков. Мама собирала для своей дочки у богатых семей кусочки дорогих тканей. И сшивала, чтобы дочка жила богато. А узоры дочка вышивала, мама учила ее.

— Получается, пока не научишься шить и вышивать — замуж не выйдешь? — спрашиваю я. Раиса смеется.

— Выходит, так! Вот эти узоры, вышитые на спине — это знаки защиты. От дурного глаза, от болезней. А вот на подоле видите дерево? Птички на нем — это души будущих детей. Говорят, по сей день такой наряд питает хозяйку энергией. Силой нашей родной земли Ачанской.

Связь времен — главная задача нового Дома культуры. Дома, с большой буквы, где живет искусство предков.

В музее нового Дома Культуры села Ачан хранятся раритеты, помнящие прикосновение шаманов. фото: пресс-служба компании «Амур Минералс»

Есть в коллекции местных мастериц и сшитый из рыбьей кожи халат, которому без малого сто лет. Здесь реликвии, доставшиеся от предков, наконец, обрели свой дом — их расположили в музее, которому есть, чем удивить гостей.

— Ценность этого халата не только в вышивке, но и в рисунках. Все краски делались из природных ингредиентов. Чтобы, например, получить красный цвет — мастерица брала красные цветы и икру кеты. Черный — это уголь из очага, — рассказывает председатель организации малочисленных народов Севера Амурского района Полина Павловна Ходжер.

Есть в музее и настоящий костюм шамана села. Пояс и часть аксессуаров он расписывал сам. После его смерти обрядовые вещи передала музею его жена. Но до сих пор не все их можно размещать для показа.

— Только шаман может снять табу и заклинания, которые могут быть на этих вещах. Просто взять и вывесить их мы не можем, а наш нынешний шаман говорит, что еще не время! — рассказывает Полина Павловна.

От этих слов мурашки пробегают по коже. Здесь по-прежнему сильны верования предков, и местные жители — у которых, кстати, есть смартфоны и прочие атрибуты современности — воспринимают их так же естественно, как солнце или воду.

Три Солнца Ачана

В самом начале мы, наверно, смутили вас, сказав, что Ачан согревают три солнца. Но это так. Нигде прежде нам не встречалось, чтобы в крошечном селе, где наберется от силы пятьсот жителей, этнокультурные объединения жили десятилетиями, передавая свой опыт из поколения в поколение, охватывая буквально каждую семью.

Это песенно-танцевальный коллектив «Сиун», что в переводе с нанайского — «Солнце». образовался в 1958 году в соседнем селе Болонь. Собирали друзей и ездили с концертами по рыбацким станам.

…В зале гаснет свет. За кулисами — волнение. Ребята и девчата кладут свои руки на ладонь балетмейстера Веры Киле. «Ни пуха ни пера!» — примерно так можно перевести с нанайского фразу, которую они произносят хором и устремляются на сцену. Под мелодичный перелив старинной нанайской песни, плавный, как перекаты волн, расправляют белоснежные пернатые крылья аисты, летящие над Амуром. Магия костюмов и движений будто погружает во времена, когда человек не отделял себя от природы, жил в ней, как ее дитя, и рядом с ним жили звери, птицы и мистические существа из старинных легенд…

Каждое движение танца пришло из глубины веков. фото: пресс-служба компании «Амур Минералс»

— Все эти движения — старинные, — рассказывает Вера за кулисами. — Мы брали их у бабушек, дедушек. Детей чарует это, как нас когда-то. Им даже было не важно, где и как: наш прежний клуб сгорел еще в девяностые, с тех пор целые поколения занимались во временном помещении, летом — на улице. Теперь у них — свой танцкласс, сцена, они это заслужили и гордятся этим, наверно, за все поколения своей семьи! Они наследуют свою культуру, язык. Нанайский у нас преподают в школе до девятого класса. Но самое интересное – что с возрастом нам самим хочется разговаривать по-нанайски. Я не знаю, откуда у меня эти слова берутся — из ветра, из воздуха, из земли предков? И вот у нас у всех здесь так!

Наверное, потому, что связь времен здесь по-прежнему сильна. Все наряды ансамбля вышиты вручную, каждый узор выверяют в соответствии с канонами, ребята знают их значение и могут буквально читать их, как книгу!

Почти полвека руководила ансамблем Нина Павловна Гейкер, ею был создан детский ансамбль-спутник «Тасима» («Лепешечка») — третье солнце Ачана. Со старинными песнями и танцами они объездили полмира: от Таиланда до Франции, лауреаты международных конкурсов и премий. Черно-белый портрет Нины Гейкер теперь встречает гостей на входе в клуб. Она застала начало его строительства — это была ее мечта, но в день открытия рядом с участниками ее нет.

Душа России

Для меня Нина Гейкер стала проводником в нанайскую культуру. Лауреат правительственной премии «Душа России», знаток национальной культуры, она воплощала на сцене обрядовые вещи, никогда не переходя ведомую лишь местным тонкую грань, за которой «табу»… А я запомнила ее такой: на своей кухне, она строгала талу из свежего карася – свою любимую. И напевала. Голос «дочери Амура» не раз звучал на гастролях за океаном, но нигде его не услышишь вот так — сердцем — как в Ачане.

— Карась зимой очень вкусный, он сладенький! – говорила она. — Из сазана, из карася нашего амурского — такая вот тала, свеженькая, живая — самая лучшая!

Как многие на родной земле, она знала секреты блюд, в которых рыба — главный кормилец народов Амура — используется практически полностью. Это дань уважения. Простые, при этом такие особенные и глубоко местные, эти рецепты из глубины веков передаются от матери к дочери. Впрочем, рассказывала она, весточки из прошлого здесь получают нередко, просто вскапывая огород.

— Попадались украшения. Женские, помню. Стрелы, куски кувшина — 12 века до нашей эры. У нас Окладников в 70-х годах проводил раскопки. Я помню, мы в школе учились, нас возили прям к археологам, и мы были у них на раскопках.

 Новый дом культуры встречает посетителей памятной доской Нины Гейкер. фото: Егор Тимошенко пресс-служба Правительства Хабаровского края

Впервые Ачан упоминается в документах более чем трехсотлетней давности. По одной из версий, именно здесь в 50-е годы 17 века остановились на зимовку русские казаки и основали тот самый Ачанский острог, который упоминается в сообщениях первых русских землепроходцев. И возможно именно в этих местах, где находимся мы сейчас, стоял и смотрел в бескрайние дали этого озера Ерофей Хабаров. Ученые спорят до сих пор, но, как бы то ни было, местные жители все еще находят в прибрежной линии следы той самой эпохи — колечки кольчуг, наконечники стрел и обломки лат.

Именно Алексей Окладников в одном из национальных сел Приамурья обнаружил скульптурку — крошечное изображение женщины. В историю мирового искусства она вошла под именем Кондонская Венера. Еще две, найденные чуть позже, хранятся в музее Комсомольска-на-Амуре.

Как смотрит на нас из тьмы веков скульптурка Венеры, так и сегодня, взглядом с бровями вразлет, — поколение нынешних детей Амура.

Конечно же, они знают: то, что сохранили сквозь столетия, для их современников — экзотика, но охотно делятся ею. Попросите любого ребенка в Ачане спеть что-то «из местного» — споёт обязательно!

Ну а я до сих пор, путешествуя по Амуру и глядя на его бескрайнюю искрящуюся гладь, слышу голос Нины Гейкер. Откуда-то из глубины не то волн, не то неба, не то веков доносится ее «Колыбельная». Послушайте, и вы поймете, о чем я! Так может петь только Душа России.

Связующая нить

…Те, кто прервался и послушал — поймут, как остро хочется это сохранить, и как это необходимо для небольшого нанайского народа. Чтобы уникальная культура не затерялась в потоке быстротечного времени. Все меняется: раньше ребятишки слушали и взахлеб пересказывали сказителей, теперь — смотрят ролики в интернете. Народ жил промыслами и ремеслами — теперь, чтобы жить хорошо, нужна работа.

Ачану повезло с «соседями»: на другом берегу его кормильца Амура крупная добывающая компания строит фабрику. Появилась и работа, и те, кто заинтересовался сохранением самобытного наследия коренных народов. Когда по национальному проекту «Культура» в селе начали строить новый клуб, они взяли на себя его оформление и оснащение. Мебель, оборудование, видеостена в концертном зале, которая помогает дополнять выступления национальных ансамблей современными эффектами — это и есть та самая связь времен, сохранить которую стремятся в Ачане. Как из рожденной икринки малёк лосося начинает из этих мест свое путешествие в мировой океан, чтобы спустя четыре года вернуться к истокам и принести потомство, — так со стены на стену перетекает традиционный узор, выверенный до мелочей.

Под крышей над входом в ДК, свившись кольцами, дремлет древний водный дракон Пуймур — символ и тотем рода Ходжер. фото: пресс-служба компании «Амур Минералс»

— Это действительно уникальный проект, над которым трудиться было очень интересно: оформление современное, но при этом несущее глубокий исторический смысл, благодаря этому с первых шагов достигается максимальный эмоциональный эффект! — рассказывает заместитель генерального директора по социальной политике ООО «Амур Минералс» Елена Свищ. — Ты понимаешь, что здесь живет душа России, мнгогонациональной, яркой, где связь времен — это сила, которую впитывают будущие поколения.

Укрепить эту силу помогают всесторонне: это спортивный инвентарь для северного многоборья, ежемесячная поддержка в покупке реквизита, уличная сценическая площадка, построенная к 370-летию села, оборудование детского сада. Ведь это здорово, когда в детском саду крохотного поселка, где люди живут вдалеке от большого мира - осознанно, на земле предков, — есть то, чего нет во многих городах.

…Из этого культурно-исторического «гнезда» под названием Ачан вылетел и «Аист над Амуром» —фестиваль народного творчества коренных малочисленных народов Севера. Проводят его с 1996 года в национальных селах Амурского района.

Звуки бубна, как и сотни лет назад, призывают жителей обширного озера Болонь собраться вместе. Это национальные песни, танцы и, конечно же, легенды, которые здесь не утратили значения. Их, вместе с родным языком, всякий, кто рожден на этой земле — как говорят местные — впитывает корнями. Нить времен продолжает виться над бескрайним Нанайским морем.